За рулём сидел уже знакомый Диме мертвец. Лунный свет и серебристые тени скрадывали прорехи на его одежде, гниющую плоть было не разглядеть, издалека его даже можно было принять за живого. Он медленно повернул голову, и уставился на Диму светлыми голубыми глазами.

– Садись, – уверенно сказал он.

Санёк со щелчком раскрыл приклад автоматической винтовки, упёр его в плечо, и дал очередь по мертвецу. Дима втянул голову в плечи и зажмурился. Когда открыл глаза, всё было по-прежнему: мертвец на багги перекрывал им выезд, никаких видимых повреждений на нём не было. Словно в ответ на взгляд Димы, он поднял руку, и поманил его.

А потом Барс высунул голову из рюкзака, и зашипел на пришельца.

Мертвец схватился за голову, и завопил – очень громко, как сирена. У Димы заболели уши. Потом его силуэт начал дрожать, словно между ними вдруг выросла стена раскалённого воздуха.

Кот перестал шипеть, и выдал гневную руладу из низкого, утробного мява.

Мертвец отвернулся от Димы, тронул руль, и багги откатилась в сторону, открывая проход. Санёк тут же рванул с места, и покатил по улице в противоположном направлении.

Ехали они довольно долго. Диме казалось, что за спиной он слышит всё тот же треск мотора багги.

«Да, он едет за нами», – Барс подтвердил его опасения.

Солдат сел вполоборота, удерживая руль левой рукой.

– Послушай, – начал он, – эта тварь – худшее, что может встретиться на тропах. Кот её убить не сможет. Только отпугнуть. А ему рано или поздно придётся спать. Тварь будет преследовать нас, пока Барс не вырубится. А потом получит своё.

– Ч…что ей надо? – спросил Дима, чуть запнувшись.

– Ты, очевидно, – ответил Санёк, – поэтому тебе очень надо сосредоточится, и найти выход с тропы.

– Но как!?! – он сорвался на крик, – мы полночи гоняли по этому гадскому городу! У меня не получалось!

– Это потому, что ты на меня злился, – спокойно ответил солдат, – в таком состоянии найти выход невозможно. Я остановился, чтобы дать тебе время остыть.

– Я остыл!

– Хорошо, – кивнул Санёк, – вот скоро и увидим. Теперь главное – не думай о твари, не думай о…

– …я не боюсь её! – перебил Дима, и с удивлением обнаружил, что это правда; он действительно совсем не боялся мертвеца на багги. Более того – в нём росло любопытство: куда его хотели забрать? И зачем?

– Я и не говорил, что ты её боишься, – терпеливо сказал солдат, – я говорил, что не думай о том, куда она тебя забрать хочет. Не пытайся гадать. Лучше думай о том, что тебе действительно нравится. Представь место, где бы тебе очень хотелось оказаться на самом деле.

Дима вцепился в круглую ручку сиденья, зажмурился, и честно начал представлять.

Он чувствовал, как солдат повернул куда-то. Запахло лесом, скорость сильно уменьшилась. Потом под колесами послышался мерный стук. Стыки плит? Дима не был уверен, а глаза открывать не решился.

Ощутимо потеплело.

«Кажется, он отстал, – неуверенно сказал Барс, – никак не покажется из-за поворота».

Откуда-то послышался быстро нарастающий гул. Дима открыл глаза.

Они ехали по разбитой бетонной дороге в лесу, вдоль высокого сетчатого забора с клубками колючей проволоки наверху. За забором было большое пустое пространство, залитое половодьем белых огней. В противоположной стороне, в лесу, была длинная просека, где стояли мачты с мерцающими красными огоньками.

Гул нарастал. Наконец, прямо над их головами показалось брюхо огромного самолёта. Лайнер проплыл над их головами, обдав тёплым ветром с приятным запахом авиационного керосина.

– Аэродром, – сказал солдат, останавливая мотоцикл, – почему-то я не удивлён.

Дима счастливо улыбался, глядя вслед самолёту, уже бегущему по посадочной полосе.

– Ребят, к нам гости, – подала голос Таня, высунувшись из люльки, и указывая вдоль бетонки, – глядите-ка.

В той стороне мельтешили, подскакивая на стыках плит, яркие белые фары.

– Мы, похоже, в нормальном мире, – пожал плечами солдат, – тут летают самолёты, и люди ездят по своим делам.

Однако, поравнявшись с ними, огромный чёрный лимузин неожиданно затормозил, и остановился. Со стороны водителя выскочили двое громил в одинаковых чёрных костюмах. Один из них открыл пассажирскую дверь. Грациозно опираясь на заботливо протянутую руку охранника, показалась красивая девушка восточной наружности. На ней был строгий деловой костюм; в левой руке – смартфон и сумочка, повисшая на предплечье.

– Привет, мальчики и девочки, – сказала она, приближаясь к ним, – как добрались? Давайте скорее в машину – самолёт уже заправлен, и ждёт.

Солдат и Дима переглянулись; потом Санёк сказал:

– Девушка, вы, наверно, нас с кем-то перепутали.

– О, нет-нет, – она улыбнулась, – это совершенно исключено. Вы – Александр Бубенцов, поручик Особого корпуса топтунов Росской Империи. Окончили Особое Равно-Пажеское училище для одарённых детей, куда попали после пожара, где погибли ваши родители. Вас спасла ваша кошка, вытащив из заблокированного здания через тропы. Таня и Коля – Татьяна и Николас Волопасовы, воспитанники Особого Равно-Пажеского училища для одарённых детей. Проходили стажировку под руководством Александра Бубенцова. Вы застряли на стратегическом объекте, когда перебили ваших котов. Вас вытащил Дима, дикий ходок на тропы, и его кот Барс.

– Куда вы хотите нас забрать? – Напряженно произнёс солдат.

– В Гонконг для начала, – пожала плечами девушка, – для вас там подготовлено безопасное убежище. Отдохнёте – и можно будет переговорить о будущем. У нас будет для вас деловое предложение.

– От которого невозможно отказаться? – Вмешалась Таня.

– Если невозможно отказаться, то это уже не предложение, – улыбнулась девушка, – силой точно никого удерживать не будем. Но сейчас всё же попрошу поспешить. Минут через пятнадцать-двадцать тут могут появиться куда менее приятные для вас переговорщики. Те, которые привыкли не вести переговоры, а приказывать. Ваши коллеги, Александр.

Санёк молчал, насупившись.

– Дима, Барс. Вы и ваши спутники вольны решать – ехать с нами или нет. Но, в конце концов, их точно оставят в живых. Без котов они бесполезны, да и информации из них особо ценной не получить. Другое дело – вы. Пришло время дать себе отчёт, насколько ценны ваши способности. В руки государственных структур вам лучше не попадать.

– Я домой хочу, – пожал плечами Дима, – конечно, в Гонконге было бы интересно, мы никогда не отдыхали заграницей. Но я за отца волнуюсь.

Девушка включила экран смартфона, бросила быстрый взгляд на экран, потом ответила:

– Дима, если бы вы на самом деле хотели домой, вы бы уже там были. Однако вы здесь, и вас можно понять, учитывая, что произошло с вашей мамой, – она пожала плечами, – но сейчас у нас время на исходе, пора двигаться. Давайте так: по дороге я дам вам всю информацию. А дальше уже сами решите, как быть. Поверьте, никто насильно удерживать вас не будет. Самое ценное качество ходока – это его свобода.

Почему-то Дима поверил ей, и слез с мотоцикла.

Таня и Коля напряженно посмотрели на солдата; тот кивнул, и дети тоже вылезли из коляски. Санёк заглушил двигатель.

– Поесть у вас будет, а? – Спросил Коля.

– Конечно, – ответила девушка, улыбнувшись, – в самолёте полно вкусной еды. И, кажется, есть пара шоколадок в машине.

– Как вас зовут, кстати? – спросил Дима, усаживаясь в лимузин.

Девушка улыбнулась, и ответила:

– Зовите меня Джессика.

Электричество

Последние несколько недель Дима почти не разговаривал с родителями. Пока длилось разбирательство после инцидента на стройке, его отстранили от занятий. Теперь же приходилось навёрстывать упущенное. Он успевал переброситься парой слов с мамой или отцом за завтраком и поздно вечером, когда возвращался после прогулки с Барсом.

Он был так погружен в свои дела и учёбу, что не придавал большого значения всё более странному поведению мамы.

Она могла остановить его в дверях только для того, чтобы спросить – слышит ли он, какая песня играет у соседей. Или сказать, чтобы он сторонился девочек в жёлтых кофтах, потому что они «совершенно бесстыдны, но Господь их накажет».

Вот и теперь, когда он собирался прогуляться после школы с барсом, мама неожиданно окликнула его:

– Дима-а, – она часто произносила его имя так, с ударением на последнем слоге, – подойди-ка сюда, ладненько?

Он послушно подошёл к дверям ванной.

– У тебя одежда провоняла школьной столовой. Давай-ка ты ванную примешь. А то как на улице гулять? Люди позорить будут, – мама отошла в сторону, открывая проход. Ванна была почти наполнена, пенная шапка вот-вот перехлестнёт край.

Дима недоумённо понюхал одежду; конечно, никакого неприятного запаха он не ощутил. Тогда он посмотрел на маму. Их взгляды встретились.

Её глаза были совершенно чужими. Холодные, мёртвые глыбы зелёного льда на дорогом и любимом лице.

Он попятился.

– Я… я не буду ни с кем встречаться, – сказал он, – просто с Барсом погуляю. И на воздухе всё выветрится.

Мама крепко схватила его за плечо.

– А если соседи встретятся? – Сказала она, и оскалилась, – нет, так дело не пойдет. Я не позволю своему ребёнку ходить по улице и вонять!

Дима растерялся, и позволил увлечь себя в ванную. А потом он увидел кое-что такое, отчего ноги вдруг стали ватными, и внизу живота стало очень холодно. В пенную шапку, кое-как прикрытый душевой шторкой, уходил толстый белый провод с выключателем, похожий на шнур от лампы. Он взглядом проследил, куда он идёт, и увидел, что его вилка вставлена в розетку на умывальнике, которую мама часто использовала, чтобы подключить фен.

– А ну давай, быстренько, – мама настойчиво толкала его в ванну, – одежду не снимай, её все равно придётся стирать.

– Нет… – произнёс Дима едва слышно, севшим голосом, слабо упираясь.

– Что значит нет!? – Закричала мама, хватая его за оба плеча, – кому сказала, живо!

– Не надо, пожалуйста, – пролепетал он, пытаясь сопротивляться. Получалось плохо – силы куда-то делись, голова не работала совсем, наотрез отказываясь верить в происходящее, – я не хочу.

– Я тебе покажу, пожалуйста, тварь! – её лицо исказилось, и теперь напоминало густо накрашенную маску злого клоуна, – лезь, живо! Всем так лучше будет, ублюдок! А ну пшёл!

Неожиданно легко она подхватила его за талию, и почти опустила в ванну. Дима как мог упирался руками в бортики ванны, но силы быстро покидали его. Говорить он уже не мог – только тихо скулил.

А потом хватка вдруг ослабла. Он чуть не свалился в ванну, но в последний момент успел оттолкнуться от бортика, и упал на пол.

То, что когда-то было его мамой, тонко визжало, пытаясь отодрать от лица яростный меховой комок. Барс действовал молча; работая когтями и зубами. На шторку для душа упали первые рубиновые капли. Дима кое-как переполз порог ванной, и уже поднимался, чтобы помочь другу, но тому, что когда-то было его мамой, удалось отодрать кота от лица, и швырнуть его через коридор.

Барс сгруппировался в полёте, и через секунду уже был готов снова ринуться в бой, но Дима не дал ему такого шанса. Схватив кота, он ринулся к входной двери, мгновенно справился с замком, и скрылся в подъезде, прыгая через пролёты лестниц. Вслед летели проклятия и виз, но Дима уже ничего не слышал.

Прижимая к груди кота, он бежал довольно долго. Только в лесу, на узкой тропинке, он сначала замедлился, а потом перешёл на шаг. Светило солнце, ковёр прошлогодней листвы украсился множеством ландышей. Было тепло, пели весенние птицы, сквозь прорехи изумрудного купола проглядывала глубокая лазурь неба.

Хотелось дышать. Наслаждаться сладким воздухом. Думать о будущем. Мечтать.

Но внутри поселилась сосущая пустота. Не было даже слёз.

Барс тихонько замурчал на руках, прижимаясь к нему лапами.

– Ничего, друг, переживём, – произнёс он, наклоняясь к коту, вдыхая тёплый запах его меха.

К дому он вернулся на закате. Подходил осторожно, чтобы из окон квартиры было не видно. Разместился на ступенях крыльца, и стал ждать отца.