Карл поджигает услужливо подготовленной паукрабихами зажигалкой косячок с трын-травой, немного водит им туда-сюда и тушит его каплей воды из собственного щупальца.

– А-а-апчхи! – реагирует Леод. – Простите, нос у меня не в меру чуткий.

– Слабак, – фыркает Семиларен, которому трын-трава… это трын-трава.

– Нашёл повод позубоскалить.

– Всегда найду, клыкастый!

– А ведь ты был прав, Стив, – замечает тем временем Райтлет, с отвращением посмотрев в свой пустой стакан. – Всё, как ты говорил: благообразное существо, которое предлагает нам расслабиться, а стоит за ним Имперский Союз… хорошо, что мы оторвались тогда в трактире и приобрели иммунитет!

– Само собой, я всегда знаю, о чём говорю, – усмехается терраформ.

– Как ты быстро сориентировался, Накет, – восторгается тем временем Веншамея и дарит герою нежный поцелуй. – Ты умница.

– Кстати, да, ты меня на долю стека опередил, – присоединяется Стив. – Молодчина.

– Да ладно, чё там, – улыбается Накет, махнув рукой. – Всё ж просто… правда, я за языком не уследил. Извини, Веншамея.

– При мне можешь не стесняться грубых выражений, – хихикает бывшая королева Теэклавеллы.

Не успевает отпустить едкую шуточку по этому поводу Яарвокс, как за стенкой кокона раздаются два вскрика. И после этого воцаряется гробовая тишина.

– Спектакль не помог, – вздыхает Млем. – Тютюль и её сестру убили.

Только-только укрепившийся дух в команде резко падает. Хотя мятежники были знакомы с монахинями всего несколько деминут, гибель несчастных юллюкё оставляет в сочувственных душах такой же след, как если бы их знакомство продлилось в разы дольше.

– К-как? П-почему их убили? – в самых расстроенных чувствах недоумевает Накет.

– Если верить мыслям паукрабих, эти юллюкё «своё отработали». И всё. Как вещи, – мрачно отвечает Карл.

– Зуб даю, это была та одноглазая уродина, – с нескрываемой ненавистью скрежечет Джекс.

– Что тебя с ней, хм, связывает? – интересуется Айзел.

– Это та самая сволочь, из-за которой я едва не погиб. Это она наговорила орхгам такого, что те меня растерзали прямо на корабле. Врала невообразимо – по её словам, я должен был быть страшнее самого Хргрт’Экты… и, кстати, я якобы готовил на него покушение! Наврала с три короба, потом разворачивается такая ко мне, подмигивает – кстати, у неё тогда ещё два здоровых глаза было – и говорит: «Ничего, недолго мучиться будешь». Я хотел ей в рожу плюнуть, но, как назло, во рту тогда пересохло. Может, сейчас воспользуюсь случаем…

– Сейчас лучше бы нам всем внезапно овладеть актёрским мастерством и изобразить пьяных и укуренных, – перебивает Стив.

– Укуренных? Каких укуренных? – входит в образ Карл, с самым расслабленным и рассеянным видом рассматривая собственные щупальца.

– Какие-то мы тихие пьяные, вот что! – замечает Яарвокс.

– Па-а-ад крыло-о-ом звезда-алё-ота о чё-ом-то па-аёт… плане-ета зелё-оных море-ей! – находится Силмак.

– Душевнее, душевнее! – поддерживает Накет, и вместе со шнырявкой затягивает вновь: – Па-а-ад крылом звезда-алё-ота о чё-ом-то па-аёт… плане-ета зелё-о-оных море-е-ей!

На «пороге» снова возникают паукрабихи. Конечно же, с одноглазой во главе. Она и обращается к мятежникам первой. Но делает она это крайне необычно: вежливо.

– Друзья, можно с вами поговорить? Если не возражаете, хотелось бы обсудить с вами кое-что.

– Не верю, – шепчет Джекс. – Неубедительно.

– А т-ты уже… ик, опозда-а-ала! – старательно копируя манеру пьяного, отвечает паукрабихе Герн. – Мы уже это… всё… ик, при-иняли!

– Ну, эт-то, поговорить-то м-можно! – смеясь через каждое слово, добавляет Райтлет.

Одноглазая паукрабиха изображает на лице что-то вроде добродушия и продолжает:

– Знаете, эта наша с вами вражда зашла слишком далеко. Пока йорзе уродуют Галактику, мы зачем-то воюем с вами, хотя могли бы объединиться и освободить Млечный Путь. Давайте оставим в стороне наши разногласия и начнём вместе бороться с йорзе. Вы же такие умные, храбрые и сильные, вы бы так нам помогли! Давайте объединимся.

Мятежники лишь звонко смеются в ответ.

– Мы разрешим вам летать везде, где вам нужно. Мы всё вам обеспечим… – не унимается паукрабиха. – Ну же, никакого подвоха, соглашайтесь!

– Подвох в том, что подвоха нет, да? – усмехается Леод и снова громко чихает.

Новый взрыв хохота мешает одноглазой паукрабихе договорить. Наконец, она теряет терпение и вежливость:

– Хватит ржать, пьянь! Я вас ещё раз спрашиваю – вы с нами или нет?

– Догадайся с одного раза, – бубнит Тецклай.

– Придётся сказать, что вас ждёт, если вы откажетесь…

– Таки да! – перебивает Карл. – А что нам… как бы… светит… это… если мы… если мы не с вами?

– Сейчас на Глации начинается планетарная снежная буря. Если вы отказываетесь с нами сотрудничать, мы высаживаем вас там! Температурка – минус двести водяных градусов, скорость ветерочка – 13 коптермирад в стек! Вы там и трёх деминуток не протянете!

– Ка-а-ак же, не протянем, – улыбается Стив. – Наоброт, хршо! Снеж-жок, свеж-жий во-о-оздух…

– Ну всё, уроды, вы мне надоели! – рявкает одноглазая паукрабиха и направляется к выходу из кокона. – Следующая остановочка – Глациа, идиоты.

– У вас ещё есть время передумать, – бросает одна из тех паукрабих, которые сопровождали одноглазую.

Когда паукрабихи уходят достаточно далеко, паника охватывает Эффелину, и та визжит:

– Эй, я не хочу погибать на Глации! Мы ведь там действительно не выживем! Может, лучше всё-таки согласиться?

– Соглашайся, если хочешь, – холодно отвечает Стив. – Подведи команду ещё раз, вперёд.

– Но ведь только так мы останемся в живых! Улизнём там как-нибудь потом… – продолжает Эффелина.

Мятежники одаривают элегантину крайне неодобрительными взглядами. Даже её крохотных мозгов хватает на то, чтобы понять, что её предложению никто не рад.

– Вообще-то, это глупо, – рассуждает Райтлет. – Гораздо проще и надёжнее было бы выбросить нас в открытый космос. Два дечаса – и всё, мы покойники…

– О, давно ещё хотел вам с Сэн это сказать, – оживляется Джекс. – И тебе, Витс. У вас троих устаревшие генераторы воздуха, симбиотические. Наши новые, квантово-хемосинтетические, вырабатывают и удерживают гораздо большую воздушную оболочку. Там давление такое, что в открытом космосе с этими генераторами можно болтаться гораздо дольше, чем два дечаса. Больше шансов, что нас найдут ещё живыми.

– Вот как! – поражается Сэн.

– Только вот не осталось у меня этих приборов… карманы-то все опустошили. Доберёмся до какого-нибудь копипринтера – вы мне напомните, я напечатаю, хорошо?

– Так почему они не выбросят нас в космос? – возвращается к вопросу Райтлета Витс.

– Потому что они тупые идиотки, – скрежечет Джекс. – Предлагаю идей им не подкидывать, тем не менее. Космос велик и пуст. Нас могут и не найти совсем.

– А может, э-э-э, на Глации для нас заготовлена новая, гм, ловушка, – тревожится Айзел.

– Мы там в любом случае замёрзнем насмерть, как вы не понимаете! – снова визжит перепуганная Эффелина.

– У нас есть козырь, – хитро улыбается Карл и вытягивает одно щупальце в сторону Силмака.

Пока элегантина отчаянно пытается уловить связь между шнырявкой и выживанием всей команды, паукрабий корабль выходит из последней магистральной трубы, которая и ведёт к недружелюбному миру. Наконец, корабль садится на чисто-белую поверхность морозной неприветливой планеты.

– На выход, – грубо сообщает одноглазая паукрабиха, заглянув в кокон.

Мятежники нехотя покидают кокон и, изображая пьяную походку, следуют за беспозвоночными. Джекс подкрадывается поближе к одноглазой паукрабихе и шипит ей:

– Помнишь меня, с-с-собака страшная? Узнаёшь, гадина? А я в-выжил! Выжил, тебе назло, с-с-сучка!

Одноглазая паукрабиха не обращает на слова киборга никакого внимания.

Когда открывается дверь, внутрь корабля врывается сильнейший порыв ледяного ветра. Острые снежинки впиваются как в лица мятежников, так и в глаза паукрабих.

– Отрезвляет, правда? – визгливо интересуется у мятежников одна паукрабиха. – Может, всё-таки пойдёте с нами?

– Нет, – почти не выговорив «е», коротко отвечает Айзел.

Мятежников выталкивают из звездолёта так, что некоторые из них падают лицом прямо в снег.

– Ваше окончательное решение? – кричит одноглазая паукрабиха вслед команде.

Даже дикая метель не меняет намерения команды.

– Долгая и мучительная смерть на Глации – вот наш выбор! – гордо подняв голову, громко объявляет Стив.

– Ну вы и кретины! – вопит одноглазая паукрабиха. – Ничего, недолго мучиться будете! И да – я тебя помню, Джекс! Наконец-то ты сдохнешь, паразит!

Ухмыльнувшись, одноглазая паукрабиха разворачивается и собирается закрыть дверь. В последний миг её неожиданно сбивает с ног метко брошенный правый ботинок Джекса.

– Да!!! Да!!! Так тебе!!! – торжествует киборг. – Я умру счастливым!!!

– Ты же в самом деле ногу отморозишь, – беспокоится Млем.

– Ха! Новый протез поставлю, делов-то! Оно того стоило!

Паукрабий корабль покидает Глацию.

Как и уверенность – добрую половину команды.

– Это мы зря! – сквозь метель вопит Фиб-Фиб. – Мы слишком переоценить свои силы!

– Всё будет хорошо! – кричит в ответ Силмак и ныряет в снег. – За мной!

Не проходит и деминуты, как мятежники оказываются в глубокой норе под толстым слоем снега, которая хорошо защищает даже от планетарной бури.

– Переждём здесь, – произносит Стив. – Обычно такие бури проходят довольно быстро.

Однако от жуткого мороза спастись не так-то просто. Генераторы воздуха, даже самые современные, защищают от пронизывающего холода лишь частично. Лишь немногие – а именно Райтлет, Сэн, Тецклай и Стив – способны выдержать безжалостный глацианский мороз сами по себе. Неплохо чувствуют себя и киберпанки, которые умеют настраивать свой температурный режим. Остальным же ничего не остаётся, кроме как крепко прижаться друг к другу, забыв обо всех разногласиях и тонкостях отношений.

– Холод, э-э-э, объединяет, – улыбается Айзел, заметив, что друг к дружке приникли Семиларен и Леод, отношения между которыми трудно назвать тёплыми.

– Уж больно жить охота, – шипит в ответ блент.

– А вот кое-кому не очень, видимо, охота! – замечает Леод, глядя на Витса, который снова держится в стороне ото всех. – Витс, ты чего? Ты же замёрзнешь!

– Я… я не могу… – мямлит человек.

– Что на этот раз? Расскажи, не стесняйся!

Витс колеблется. С одной стороны, то, что его тревожит, лучше сказать только Леоду. А с другой стороны, лучше сказать это всем.

Подумав ещё немного, Витс решает, что терять ему нечего, и выпаливает:

– Я вам всем наврал тогда, на Фирс-Ы! Я на самом деле хотел убить Баера. Не случайно всё получилось!

Витс зажмуривается и в страхе отворачивается. Не услышав ничего угрожающего, он открывает глаза.

Вроде бы холоднее под глацианским снегом не становится.

– Да разве ж это враньё? – смеётся Яарвокс. – Забудь ты об этой дряни, сколько можно!

– Это тебя не красит, Витс, – строго произносит Млем, но тут же смягчается: – Впрочем, ты это осознаёшь и не боишься в этом признаться. Значит, ты не хочешь, чтобы такое повторилось.

Леод же, которому Витс хотел признаться в первую очередь, подозрительно долго молчит. Витс готовится разразиться самоуничижительной речью, но ягулярр улыбается и легонько пододвигает человека лапой к себе поближе.

– Всё в порядке. Я знал, – шёпотом сообщает Леод. – Если честно, я тоже хотел, чтобы с Баером кто-нибудь разобрался. Всё хорошо.

– Значит… мы по-прежнему друзья? – тихо спрашивает Витс.

– Конечно.

Вздохнув с облегчением, Витс прижимается к Леоду, найдя ещё не занятое блентскими руками место. Семиларен же не собирается свои позиции сдавать.