Накопив достаточно денег, Чак снял жилье на соседней улице, обещав хозяйке отдавать две тысячи долларов в месяц. Крошечная квартирка, как сказала хозяйка, показалась ему огромными, чуть ли не королевскими палатами. Еще бы, он ведь жил в домике немногим больше. С семью братьями. А тут один в целой квартире.

– Ну вот! Чем не шаг к серьезности? К полутора сотням годов обзавестись собственным жильем.

Намереваясь сегодня вечером заняться наконец разгадкой рисунка, он пообедал много чем, начиная от яблочного пирога с корицей из пекарни на первом этаже его дома, заканчивая тремя копчеными свиными рульками из мясного магазина напротив. Запив все это черной шипучкой непонятного происхождения, Чак хлопнул себя по выпирающему животу, откинулся на диван и заснул.

 Отец

Вскоре мелодичность, к особому удовлетворению Чака, покинула его работу. И ножницы стали просто ножницами, а молоток начал издавать положенные ему неприятные звуки.

Итан все так же проводил много времени в мастерской.

– Что ты делаешь? – спросил Чак, когда Итан склонился над листками с эмблемой в форме короны и, то высунув язык, то хмурясь, долго что-то писал.

– Заполняю заявку для поступления в университет.

– Университет? – переспросил Чак, понимая, что он снова не знает элементарных для грусномировцев вещей.

– Да, я хочу там учиться, надеюсь поступить… – Он зарделся и тяжело вздохнул, будто собираясь с духом, но в глазах его видны были счастливые искорки. – В Оксфорд вообще-то. И стать юристом!

Вероятно, не заметив на лице Чака восхищения, он добавил:

– Это в Англии.

– Подожди, куда ты собрался?! – На пороге мастерской стоял хозяин, уперев руки в боки и сверля сына убийственный взглядом.

С лица Итана сошла краска, он спрятал бумаги за спину, будто это могло спасти его секретные мечты. Шаги хозяина прогрохотали по ступеням, Итан сжался под его взглядом. Чак отложил ботинки и инструмент.

– Почему. Ты. Не. Посоветовался. Со мной? – хозяин чеканил каждое слово. – Я велел тебе заполнить бумаги в Корнер и Рочестер?! Ты сделал это?!

Итан кивнул.

– Ни про какой Оксфорд речи не шло!

– Да, – тихо начал парень, но его голос сорвался. Он прокашлялся, поднял глаза на отца: – Но мои баллы позволяют выбрать университет получше. Я могу, пап! Почему ты решаешь, где я буду учиться?

– Потому что я отец!

– А я уже взрослый человек! – бросил Итан и сделал шаг к выходу.

Хозяин схватил его за руку.

– Пусти! – сказал парень и дернулся, но хватка отцовских рук была крепкой.

– Ты сделаешь то, что я скажу! – прошипел хозяин.

– Нет! – крикнул Итан и вырвал руку.

Ладонь хозяина взлетела вверх, раздался шлепок. Чак запоздало крикнул «нет», Итан охнул от неожиданности. Хозяин исподлобья глянул на Чака и вбежал по ступеням. Итан пыхтел, прижимая ладонью горящую щеку, а потом устало сел на свой стол.

Как же Чак был зол на хозяина! Как так можно относится к сыну? У Чака с его братьями вообще не было отца, как и у других гномов. Но все они поддерживали друг друга, в том числе в решении временно разделиться. А несчастный Итан не может решиться ни на что, даже пригласить девушку на свидание. Все потому что он совсем один, в него не верит даже собственный отец. Нагружает делами, но недоволен каждым действием, контролирует, понукает… Будто он и для Итана не отец, а хозяин. Что ему стоило поддержать сына хотя бы в решении обрести профессию, о которой он мечтает?! Пусть Итан хочет быть каким-то жюристом – это его желание.

Как в этом грустном… нет, даже жестоком мире можно остаться весельчаком? Шуткам здесь не место. Чак кажется, начал понимать, о чем говорил Умник: нельзя веселиться, когда другим плохо. Тогда Чак не понял, а теперь понимал. Поэтому в Нью-Йорке все такие хмурые. Сколько трагедий происходит тут ежеминутно! Люди сочувствуют друг другу, откладывая свои радости на потом. На самом деле, конечно, они думали только о себе.

Итан долго сидел на своем привычном месте и прикладывал к щеке холодную банку газировки из крошечного местного холодильника, которую подал ему гном.

– Ты из-за отца все время такой хмурый? – спросил Чак.

Итан пожал плечами:

– А ты почему?

– Ой, шуточки принесли мне в свое время немало неприятностей. Из-за них я поссорился с братом. И даже здесь успел влипнуть в неприятности.

– Я уверен, что хорошего они принесли больше.

– Не уверен.

– Чак, улыбка нужна не только тебе, она нужна миру.

Уголки губ Чака невольно поползли вверх.

– Хм, ты знаешь, что сказать… эм… человеку. Почему же ты сам не следуешь своим убеждениям?

Чак посмотрел на парня несколько секунд и перевел глаза на ботинок, который продолжал начищать, проверяя достаточность блеска под яркой настольной лампой. Итан несколько раз глубоко вздохнул и едва слышно заговорил. Чаку пришлось остановить работу, иначе за шуршанием тряпки он не смог бы разобрать слов.

– Отец стал таким после ухода матери. Она бросила нас семь лет назад. По ней я не скучаю, но помню, как раньше мне было хорошо с отцом. – Голос его сорвался, как расшатанная плотина, и слова хлынули рекой: – Я уже смирился с тем, что он не любит меня. Никогда не похвалит и не приласкает. Это ладно… Но он и не разрешает мне сближаться с другими людьми. У меня нет друзей! Даже здесь я нахожусь так, чтобы он думал, будто я зашел только за деньгами. И девушки у меня никогда не было… Мне нравились девчонки, но я даже не мог сводить их в кино или угостить мороженным. Я все пережил, но Кэтти.. Даже вы заметили, как она мне нравится. И отец заметил, но сказал, что сын обувщика ей никогда не понравится и запретил мне даже смотреть в ее сторону.

Кэтти была из богатой семьи и встречаться с сыном обувщика ей было не по статусу. Это Чак мог понять, в их мире лорды тоже традиционно не женяться на простолюдинках и наоборот, но исключения бывают, и такие браки не менее счастливые, а то и более. Как известно, гномы появляются не таким способом, их не воспитывает мать, и отец не учит ходить на свидания. Но он был уверен, что любой мужчина должен радоваться, когда его сын впервые влюбляется. Что не так с хозяином, Чак не понимал. И очень жалел парнишку.

Несколько минут они провели в молчании. Чак успел закончит работу и убрать ботинки в коробку.

– Теперь твоя очередь.

– Для чего? – не понял Чак.

– Рассказать свою историю. Я-то был с тобой откровенен.

Чак очень хотел поделиться, но боялся. С другой стороны, обидеть парнишку сейчас было бы сродни предательству. И он решился:

– Я гном.

– Это из-за своего роста?

– Что?

– Ты так себя называешь, потому что невысокого роста? Это же не повод, люди бывают низкие, и высокие. Я вот чересчур высок…

– Нет-нет. Ты не понял. Я настоящий гном. Помнишь, я говорил, что приехал из другой страны? На самом деле наше волшебное королевство даже не в этом мире.

Итан тяжело вздохнул и спрыгнул со стола.

– Чак, не знаю, с какой целью ты это рассказываешь. Я, конечно, еще не совсем взрослый, но уже не ребенок, чтобы меня можно было отвлечь глупой сказкой. А насмехаться, когда я открыл тебе душу, просто некрасиво.

– Да нет же, – начал Чак, но Итан покачал головой и влетел по ступенькам, ведущим к выходу.

Поиск

Вечер, как и весь день до этого, Чак проводил в одиночестве со времени неудачного откровенного разговора Итан в мастерской больше не появлялся, и Чак осознал, как много для него значила его дружба. днем Чак много работал, а вечер привычно проводил, объедаясь до отвала. Время в этом мире двигалось удивительно быстро. Раньше они с братьями могли преодолеть огромные расстояния, перебираясь через болота и горы, сразиться с врагами, потрапезничать с трех тавернах и обнаружить, что прошли только сутки. Здесь же Чак находился уже больше месяца, а будто только вчера он пришел к темному магу…

Маг! Совсем забыл!

Чак хлопнул себя по лбу и достал из кармана жилетки сверток. Бездумно уткнувшись в рисунок, он просидел так какое-то время и понял, что ему нужна помощь. Чак прикрыл глаза и, погруженный в раздумья и тяжелую работу по переработке пищи, уснул прямо на диване.

Следующий день был выходным. «Завтра не работаешь. Иначе трудовая инспекция меня живьем сожрет», – заявил вчера хозяин, когда забирал выручку. Чак не понял, кто может съесть человека в этом мире без драконов и кракенов, но уточнять не стал. Самое время заняться разгадкой секрета злосчастного символа.

Сначала он заглянул в библиотеку, где хранились сотни и тысячи книг. Как жаль, что нельзя обратиться за помощью к Итану! Вот уж кто смог бы ему помочь. Просидев там добрых четыре часа, Чак только и пришел к выводу, что Мадам Кларисса держала его за полного дурака или слепца. Эмблемой Аляски действительно были звезды, если сощурить глаза и смотреть издалека, могли бы сойти за ковш, но никак не на медведицу. Неужели она могла подумать, что Чак не знает, что символ на рисунке изображен совсем другой?!

Ни одна из книг не смогла приблизить его к разгадке, возможно, потому что он просто не знал, за какую из хвататься. Вдруг Чак вспомнил, что здесь у него есть еще один друг. Он сам назвал его «приятель».

Чтобы найти улицу, где он его повстречал понадобилось больше времени, чем Чак ожидал. В центре тротуары всегда были заполнены людской толпой, увидеть хоть какой-то ориентир со своего роста Чак не мог. Но когда он наконец услышал знакомые звуки, то двинулся вперед уверенно и с улыбкой.

– Кого я вижу! – Музыкант всплеснул руками в перчатках с криво обрезанными пальцами и отложил саксофон. – Весельчак! Неужели пришел срубить еще деньжат?

– Я тоже рад встрече с тобой. Но пришел не петь. Мне нужен совет.

– Спрашивай, приятель. Расскажу про акции и облигации, маклеров, быков и медведей. Уберечь свои деньги стоит больших трудов, чем добыть их, – глубокомысленно заявил музыкант.

– Про медведей не надо. Про них я и сам знаю больше, чем хотелось бы.

Чак достал из кармана свиток, развернул его и протянул приятелю:

– Расскажи лучше, не знаешь ли ты, что значит этот символ.

– Хах, похоже на облако на четырех столбах.

Чак заглянул в пергамент и нахмурился так, что его брови соединились в одну пушистую полоску. Он решил, что у музыканта довольно странное представление о столбах.

– Кое-кто дал мне это, чтобы я нашел что-то, но что – не знаю.

– «То, что ты хочешь», я так предполагаю.

– Не я хочу. Но мне нужно его найти.

– Старый должок?

Гном кивнул.

– Я видел такой знак под крышей мастерской, где я работаю.

– Может, это карта? Как у пиратов. Символом отмечено место, а где-то внутри запрятаны сокровища.

– Может ты и прав! – приободренный свежей идеей, он в благодарность горячо пожал руку музыканту и, распрощавшись, двинулся на поиски.

– Только если там действительно клад зарыт, половина моя, приятель! Ахаха, – несся вслед ему смех музыканта.

До завтра ждать невозможно. Вдруг прямо сейчас он найдет… что-то и сможет отправиться домой. Он ведь уже достаточно изменился, становиться серьезнее просто некуда. Чак был уверен, что медальон до сих пор не открывается по единственной причине: нельзя было явиться обратно с пустыми руками.

Чаку пришлось забежать в мастерскую – он надеялся, что хозяина из-за этого все же никто не съест – и на всякий случай обшарить несколько ящиков, куда ему еще не приходилось заглядывать. И даже морозильную камеру в крошечном холодильнике. Вдруг именно там и прячется, то что ищет колдун. На всякий случай перепроверил и другие полки, глядя на все предметы иначе. Но ничего не подходило на роль волшебного артефакта или емкости, вмещающей страшный магический секрет.

Дверь распахнулась, Чак вздрогнул, ощущая себя грабителем, пробравшимся в знатный дом. На верхней ступеньке застыл Итан. Впервые гном видел его не в школьной форме. Джинсы и красная толстовка очень ему шли, так он казался расслабленным.

– Привет, Чак! Отец прислал проверить, что тебя здесь нет, – извиняющимся тоном проговорил он.

– Меня и нет. Я уже ухожу, приятель.