«Урумли, вернись ко мне». – Велел животному Сомбриэль. Сам он был занят тем, что писал записку сестре. На чистом листе бумаги возникала затейливая нантарианская вязь. Письмо огненных эльфов напоминало равно как гномьи руны, так и эльфийские буквы.

«Он не укусит?» – поинтересовался Ассам, протягивая животному тарелку с оставшейся от завтрака жареной курицей.

«С ним надо быть осторожным, – предупредил его Келехир. – Он вполне может снять с тебя скальп, мой друг».

«Ого! – воскликнул далламариец, внимательно разглядев животное. – Ну и когтищи у него!»

«Он чем-то похож на кота, – сказал Ортан. – Если б не крылья, он вполне сошел бы за него. Да и глаза, пожалуй, чуть великоваты».

Пока они разговаривали, Сомбриэль дописал записку, а Урумли сожрал все, что было в тарелке Ассама.

«Иди сюда, – недовольно позвал его нантарианец и положил записку в небольшую, кожаную сумочку, висевшую на груди лума. – Лети в Имран, к Намисэль. И не задерживайся».

«Вы посылаете его к Нами? – забеспокоился Келехир. – Подождите, прошу вас, не отпускайте его. Я напишу ей письмо, ведь я все вспомнил, а она не знает»…

«Пиши». – Согласился Сомбриэль и дал эльфу небольшой листок бумаги.

«Ха! Да здесь можно написать не больше трех слов!» – Воскликнул тот, забирая листок и с интересом разглядывая его. Он быстро определил, что это гномье творение. Подобную бумагу делали в Балам-Ватаре и Хаззаране из тростника и щелочи. Она была грубой и имела грязный, соломенный цвет. В Эранионе она встречалась крайне редко, ибо эльфы имели свое производство и выпускали бумагу гораздо лучшего качества, белую и гладкую на ощупь.

«Разве этого недостаточно?» – удивился Сомбриэль.

«О любви можно говорить бесконечно». – Мечтательно произнес Келехир и улыбнулся, вспомнив что-то.

«У тебя нет столько времени, – нетерпеливо покачал головой Сомбриэль. – Давай, пиши вот здесь: «Я люблю тебя, Нами. Встретимся позже». И пусть мой лум уже летит».

«Вы бы и Иннумиэль такое написали, если б не виделись с ней больше года?» – без задней мысли спросил Келехир.

Он один из первых заметил, что его красавица сестра приглянулась нантарианцу. Если чужеземец улыбался, то непременно ей. Изо всех вопросов, обращенных к нему, он, прежде всего, отвечал на те, что задавала она. Разговаривая с ней, он был учтив и ласков. На завтраках, обедах и ужинах, он старался сесть поближе к ней. И, вообще, в ее присутствии его глаза сияли ярче, чем обычно. Он становился более спокойным, веселым и непосредственным. Теперь же Сомбриэль сидел, и оторопело глядя на болтливого эльфа, наливался краской. Отвечать ему он явно не собирался.

«Ну, вот, – весело произнес Келехир, исписав листок мелким, бисерным почерком. – Все готово».

С этим он передал Сомбриэлю письмо и радостно улыбнулся. Владыка Нантара молча и отстраненно сложил его в почтовую сумочку, подошел к окну и выпустил лума на волю. Затем он сел за стол и уткнулся взглядом в скатерть. Вопрос Келехира выбил его из колеи. Он закрылся в себе и погрузился в оцепенение. Ему вовсе не хотелось обсуждать свои чувства с кем бы то ни было. И уж, тем более, публично. Вон уже лорд Эраниона насторожился, смотрит на гостя с подозрением. Кажется, назревает неприятный разговор. После завтрака все стали расходиться по своим делам. Сомбриэль хотел было выйти следом за Иннумиэль, но лорд сделал ему знак остаться.

«Мне бы хотелось обсудить кое-что очень важное». – Сказал он нантарианцу, буквально сверля его проницательным взглядом.

«Я слушаю вас». – Ответил тот, прекрасно зная, о чем пойдет речь.

Эмариэль начал издалека.

«Мы мало знаем о вас, – осторожно проговорил он. – Также как и о месте, в котором вы обитаете. Совсем не ведомо нам об обычаях ваших, традициях. О культуре вашего народа, о вашем укладе жизни. И многое, по-прежнему, является для нас тайной».

«Я с самого начала заметил, что вы заритесь на мою дочь». – Продолжил он, уже не стесняясь, ибо нантарианец надменно молчал, чем и вывел его из себя.

«Я ни на кого не зарюсь, – холодно ответил ему Сомбриэль. – Эта женщина составляет вторую половину моей сущности, также как и я составляю собой ее вторую половину».

«Половины, совершенно не подходящие друг другу, – усмехнулся Эмариэль. – Пламя и лед не могут быть вместе. Вы слишком разные для этого».

«Чего вы добиваетесь, лорд Эраниона?» – чуть ли не зашипел на него гость.

«Вы должны оставить все мысли о ней, – открыто заявил эльф. – А она должна выйти за равного ей».

«Что значит за равного ей, Имауриль? – Голос гостя был озлобленным и звучал неприятно. – Ты желаешь сказать за похожего на нее?»

«Да, – ответил правитель Эраниона. – Именно так. За потомка северных родов Иннарималя или Ауриля».

«За одного из тех, у кого светлые волосы и серые глаза». – Нарочно пояснил он.

«Ни я, ни она вам ничего не должны, – ожесточенно ответил ему Сомбриэль. – Все будет так, как решит она. Это же будет и моим выбором».

С этим он в бешенстве вылетел из Гостиной и ушел к себе в комнату. Не спустился к обеду. И к ужину тоже. Келехир встревожился и долго стучался в дверь правителя. Но за ней не было слышно ни звука. Никто не открыл ему.

«Что произошло?» – недоумевал Келехир и переглядывался с Ассамом.

«Он же не мог уйти ни с того, ни с сего? – удивлялся далламариец. – Наверное, он где-то во дворце».

Эльф пожал плечами и отправился в Гостиную. Может, кто-то из родичей знал, куда подевался правитель Нантара. Он опросил всех, но чужеземца не видел никто.

«Это очень плохо, – сказал Келехир Ассаму. – Если он, по какой-то причине, покинул Арентейл, мне никогда не попасть в Нантар! Никогда не встретиться с любимой!»

В отчаянии он заметался по Гостиной. Чуть не сбил с ног слугу, накрывающего к ужину. Едва не наступил на Разбойника, любимого кота Лелиэль и, обессилев, плюхнулся на стул.

«Что случилось?» – спросил он сам себя и прислушался. Ждать долго ему не пришлось. Мгновенно вскипевший гнев вынес на поверхность его сознания всего лишь одну фразу: «Дом Нантара унижен».

«Кем и как?» – продолжил эльф, но ответом ему была лишь бушующая ярость. Лицо его непроизвольно перекосилось от злобы. Из глаз его, казалось, летели искры. Окружающие изумленно и испуганно смотрели на него.

«Что с тобой, Келехир?» – спросил его лорд Эмариэль. Но эльф промолчал. Он вспоминал, с кем мог остаться гость после завтрака. Матушка Келехира, владычица Энриэль, вместе с дочерьми вышла в числе первых. За ними Гостиную покинули братья, Ассам и Ортан. После них вышел Аннуриэль, сам Келехир и Гваэнир с Гваэлором, прислуживающие за столом. Последними должны были выйти владыка Нантара и лорд Эраниона.

«Что ты сказал ему?» – вдруг спросил он отца.

«Что? Кому ему?» – удивился тот.

«Владыке Нантара, – пояснил Келехир и нетерпеливо прибавил. – Что ты сказал ему? О чем вы говорили?»

«Ну»… – Смутился лорд, не желавший передавать разговор между ним и гостем огласке.

«Говори». – Жестко потребовал Келехир и Эмариэль, немного удивленный его настойчивостью, терпеливо передал ему весь разговор от начала и до конца.

«Ты очень не прав, отец, – проговорил Келехир, когда лорд закончил. – Если бы владыка Нантара обращал внимание на мой внешний вид, я бы так и погиб в Железных Горах. Ты бы не увидел меня больше. И никто из вас тоже».

«Я вовсе не хотел обидеть его, – расстроенно произнес лорд. – Просто мне не хотелось, чтобы он»…

Тут он запнулся и посмотрел на старшую дочь.

«Я считаю себя вольной распоряжаться собственной жизнью». – Проговорила Иннумиэль, глядя отцу прямо в глаза.

«Эмариэль, – укоризненно сказала Энриэль. – Как ты мог?»

«Ну, хорошо, хорошо, – поспешно произнес тот. – Я сейчас же пойду и попрошу прощения».

«Сейчас не лучшее время для этого, – проговорил Келехир, прислушавшись к себе. – Наша кровь еще кипит».

«Хорошо, завтра же попрошу». – Сказал лорд и виновато посмотрел на жену и детей. Ему, как и любому отцу, хотелось, чтоб у них было все самое лучшее и достойное. В том числе, мужья и жены.

А владыка Нантара… Он, конечно же, благороден. Происходит из древнего эльфийского дома. К тому же, он спас сына из плена. Но… Уж слишком сильно он отличается от эльфов Иннарималя и Ауриля.

«Хм». – Задумчиво кашлянул Ассам. Но промолчал, только поблагодарил за ужин и, выходя из Гостиной, позвал за собой Лелиэль. За ними разошлись и остальные.

«Пойдемте, друг мой». – Позвала лорда жена и отправилась в свои покои.

Сомбриэль сидел у себя в комнате и заполнял список. В нем перечислялись сырье и продукты, известные нантарианцам и которые они, обычно, приобретали у гномов Кхаззарада. Таких товаров было немного, ибо северные гномы и сами были не богаты продовольствием. В основном, нантарианцы закупались морской рыбой, сухарями, морковью, свеклой, горохом, фасолью, медом и сыром. Торговля с гномами обеспечивала Нантар всего лишь на тридцать процентов и подземные эльфы, по-прежнему, ели один раз в день. Этого было недостаточно, особенно для беременных женщин и детей. Вопрос с продовольствием давно беспокоил правителя. В надежде разрешить его с помощью эльфов Эраниона, он подавил в себе обиду и гнев и теперь подсчитывал, сколько и чего может понадобиться его подданным.

«Хлеб, – думал он про себя, мысленно представляя булочки, которые частенько подавали на завтрак. – Энриэль говорила, что он не доедет до Нантара. Испортится. Нет, не испортится, а засохнет. Но даже так его имеет смысл брать. Гномы ведь продают нам сухари. Так, далее… Морковь, свекла, горох, фасоль. Все должно быть в сушеном виде. Мясо вяленое, рыба соленая и сушеная, но не из реки, а из моря. Сыр и еще как можно больше меду для Набу. Весь мед, что они смогут продать. Ну, вот. Вроде бы, все. Платить буду золотом и камнями. Гномы говорят, что иннаримы с ума по ним сходят».

Закончив список, он свернул его в трубочку и уселся около камина. Мысли его назойливо вились вокруг утренней ссоры с лордом Эраниона. Он не очень много знал о северных эльфийских родах. Но ему было ведомо, что в домах Иннарималя и Ауриля воля отца почиталась прежде воли матери. Также было у людей Аркалана, Бактурии и Далламара. Равно как и у гномов Кхаззарада и Намлад-нома. И только далеко, на восточном острове Симериль, поклонялись не богу, а богине. В Нантаре же чтили Нуан, вневременное двуединое божество.

Он вдруг ощутил, что испытывает чувство страха. Что если Иннумиэль последует воле своего отца? Эта мысль убивала его. Была нестерпимой, отвратительной. Он не хотел принимать отказ и изгнание. Не хотел даже слышать такое у себя в голове. Но она появлялась снова и снова. Сомбриэль промучился с ней всю ночь и лишь под утро смирился и уснул.

Проснулся он в ужасном расположении духа. Вчерашние мысли снова ворвались в голову. Надо принять какое-то решение, а он совершенно не в состоянии это сделать.

Он оделся и сел на кровать. С минуту молча смотрел прямо перед собой, потом встал с намерением выйти из дворца и покинуть Арентейл. Но не успел даже и шагу сделать, как в дверь постучали.

«Кто это может быть в столь ранний час?» – подумал правитель Нантара и нехотя подошел.

«Имауриль». – Недовольно сказал он, открыв дверь.

«Что вам надобно?» – довольно враждебно поинтересовался нантарианец, пропуская лорда.

«Я прошу у вас прощения, – смущенно ответил тот. – Я был не прав вчера»…

«Вы до сих пор не доверяете мне, – отметил Сомбриэль. – Не знаю, что у вас в голове, но это так».

«Да, я вам не доверяю, – охотно согласился лорд. – Я не привык верить на слово. Чтобы поверить в то, что вы тот, за кого себя выдаете, мне нужно увидеть ваше царство своими глазами. А также увидеть ваших подданных. Узнать о вас больше. А уж потом решать, можно вам доверять или нет».

«Может быть, это и глупо, – продолжил он. – Но я до сих пор думаю, что вы вражеский шпион».

«И ведете себя соответственно». – Хмуро подметил огненный эльф.