– Вы позволите мне договорить? Кто кого подставил и как, выяснят компетентные органы. Я вам изложил факты, которые никто не сможет оспорить. Задержанные уже дают показания. Кстати, вы смотрели телевизор?

Олигарх, пытаясь сохранить независимый вид, фыркнул.

– Полагаете, он стоит у меня в машине или я ношу его при себе?

Тон Чубайса ничуть не изменился.

– Столь ценимый вами генерал Лебедь, вернувшись из Перми, тотчас же выступил с заявлением. Я его процитирую, – Чубайс взял из папки лист бумаги. – «То, что произошло сегодня в сердце Москвы, говорит о полном параличе нашей глубоко больной власти. Ей уже точно не поможет никакое шунтирование». Конец цитаты. Все информагентства повторяют за ним и комментируют. Вы нам помогли с выборами, поздравляю.

Очень многие люди в стране испугались бы того взгляда, которым «крестный отец Кремля» одарил «рыжего кардинала». Но на шефа президентской администрации он не произвел подобного впечатления.

– Я хочу дать вам дружеский совет, – сказал он теперь без сарказма. – Расскажите мне сначала, что на самом деле произошло, не опуская никаких подробностей. Потом мы с вами вместе подумаем над тем, что можно сделать в этой незавидной ситуации.

– Я приехал сюда, чтобы увидеться с Виктором Степановичем, – несколько менее уверенно объявил Березовский.

– Виктор Степанович поручил мне побеседовать с вами, – ответил Чубайс, сделав ударение на слове «мне». – Он взял расследование под свой личный контроль.

Примерно через сорок минут, когда олигарх покинул Кремль, главу администрации принял исполняющий обязанности президента России. Время близилось к одиннадцати, но первые лица не спешили оставлять рабочие места.

– Борис Абрамович влип по полной программе, – резюмировал Чубайс. – Наша с вами задача – не влипнуть заодно с ним.

– Он готов принять наши условия? – спросил премьер-министр.

– Да. Логика подсказывает ему, что это единственный разумный выход. Когда шум утихнет, можно будет вернуться к вопросу о его членстве в Совете безопасности. К тому же, речь идет о временной приостановке полномочий по собственной просьбе.

– А что с кассетой?

Чубайс утвердительно кивнул.

– Мы с вами были правы. Вся эта история началась по милости Березовского. Извините за каламбур, но он хотел как лучше⁵¹. В результате кассета по-прежнему гуляет по Москве, а Явлинский, вполне вероятно, блефовал перед нами.

Черномырдин хлебнул остывшего чая из стакана с подстаканником.

– Ну, а если эта парочка, парень с девушкой, хотели продать кассету обоим? Сколько там нашли у американца, двести тысяч? Двести с него, двести с Явлинского.

Глава администрации развел руками.

– В бизнесе возможно всё. Для них, как я понял, это чистая коммерция. Мы можем узнать истину довольно легко…

– Позвав сюда Явлинского?

– Да. Он же обещал прокрутить нам концовку записи.

– Тогда я должен буду согласиться на его условия? – премьер раздавил ложечкой лимонную дольку на дне стакана.

– Мы с вами это уже обсудили по дороге из аэропорта, – лаконично ответил Чубайс.

Его собеседник пошевелил губами, прикидывая.

– С утра у меня встречи с губернаторами, дальше прием послов с верительными грамотами. Если отменим, пойдут всякие разговоры. Назначай ему на двенадцать.

– На Старой площади?

– Да. В крайнем случае, подождет.

Вернувшись от и. о. президента, Чубайс позвонил генералу Крапивину. Он еще раз напомнил ему о необходимости продолжать прослушивание всех телефонов предвыборного штаба Явлинского, а также самого кандидата.

В однокомнатной квартире на шестнадцатом этаже дома по улице Менжинского царило спокойствие. Обе девушки лежали на матрасе рядом с Андреем. Он ощущал их тепло, чувствуя у себя на коже их дыхание. Его посещали разные мысли. С Ларисой что-то могло получиться еще во время выпускного вечера. Допустим, прямо в лесочке за факультетской общагой. А с Екатериной… с ней он действительно, хоть это и выглядело странно, после трех дней пережитой эпопеи не хотел расставаться просто так. Да и хотел ли вообще?

Он осторожно перелез через дремавшую Кольцову и завел будильник на шесть утра. Вернулся к Екатерине и стал целовать ее сам, в губы, лоб, щеки, плечи, пока она не спросила:

– Ты кто по гороскопу? Овен?

– Нет, я ближе к лету родился, – ответил он.

– А у меня день рождения восьмого марта, – сообщила она и тихо засмеялась. – Давай прямо сейчас?..

Когда затарахтел будильник, Андрей едва разлепил глаза. Екатерина продолжала спать, повернувшись лицом к нему, Лариса прильнула сзади. От такого соседства остро захотелось продолжения бесчинств, но планом это не было предусмотрено. Помощник депутата с сожалением выбрался из объятий и проследовал в ванную. Последующие сборы были недолгими. Когда он сыпал сахар в кружку с кофе, на кухне объявилась его сообщница в одной футболке и босиком.

– Поделись, – сказала она, имея в виду явно не утренний напиток.

– У нас один вариант остался, тут и делиться нечем. Меня по этому фото никто не узнает, а тебя по шикарной картинке могут, – объяснил он. – Поэтому сиди пока здесь. Игрунова я беру на себя.

– Я не знаю, где он живет.

– Я тоже, но это неважно. Позвоню ему из автомата.

– А если и за ним следят?

Андрей улыбнулся поощрительно, сделал глоток.

– Теперь и у тебя развилась мания преследования. Отлично! Вообще, проследить за всеми депутатами фракции сложно. Разве что Лубянку в полном составе мобилизуют, но мы вроде повода не давали.

– Вчера вечером был не повод? – скептически заметила Екатерина.

– Ко вчерашнему вечеру эта ситуация не относится. А Игрунов знаком с конспирацией.

– Хлебников тоже был знаком, но те из ЧОПа за ним притащились. Получается, он где-то ошибся.

– Да, на случай моей ошибки держи кассету, – Андрей полез в сумку.

– Доверяешь? – она придвинулась ближе.

– Еще одна такая выходка, и всё случится прямо на столе, в особо циничной форме, – предупредил он.

– Вдруг я этого добиваюсь?

– Ты сильно удивишься, но я не против.

– Зверюга, – сказала Екатерина, целуя его.

– Не отвлекайся, а запоминай. После звонка ему я забегаю сюда и говорю, где и во сколько с ним встречаюсь. Как только наша с ним встреча начинается, я звоню тебе оттуда. Вы с Ларисой ждете. Если время встречи с Игруновым наступило, а звонка от меня нет больше десяти минут, быстро уходите.

– Куда?

Это прозвучало так обреченно, что Андрею стало не по себе.

– Не знаю, Катюша, – откровенно ответил он, допив кофе на пустой желудок. – Хотя… поезжай в американское посольство и скажи, что Пол просил тебя сохранить кассету. Может, не выкинут на улицу, пока будут разбираться. Может, даже потом не выкинут. Дядя Сэм бывает добрым. Только лови тачку, в метро, автобусы, троллейбусы не суйся.

– А Лариса?

– Лариса пусть в милицию бежит, сама на нас заявляет. Мы же теперь свидетели по делу, совершенно официально. Ей ничего не пришьют, только показания снимут.

– Ты так спокойно об этом говоришь…

– Обещай, что сделаешь всё, как я сказал, – Андрей наклонился к ней близко-близко. – Ради меня.

– Обещаю.

– Ларису разбуди сразу, как я уйду на встречу с Игруновым. Похоже, она поспать любит не хуже тебя, – усмехнулся он.

На улице щипал морозец, мела поземка. Небо над домами и кладбищем только-только начинало светлеть. Насквозь продуваемая ветром телефонная будка торчала возле остановки. Аппарат был цел, трубка и шнур тоже.

– Вячеслав Владимирович, возможно, вы еще спите, но мое дело важнее сна, – без прелюдии стартовал Андрей.

– Кто это? – не понял депутат.

– Иван Ильич по вопросу лечения в немецкой клинике. Вспомнили? Вы просили перезвонить позже.

– Вы откуда?.. Ах, да, – осекся Игрунов.

– Назовите ближайшее к вам метро. Я подъеду.

Мимо милиционера на входе Андрей прошагал не без напряжения, но тот даже не взглянул в его сторону. Очки с простыми стеклами по-прежнему вызывали у него желание сдернуть их с носа как странную помеху. Игрунов назвал местом встречи «Октябрьскую», путь до которой занял чуть больше получаса. В половине восьмого эскалатор, забитый невыспавшимся народом, доставил помощника депутата Кузина в помпезный вестибюль кольцевой станции.

Игрунов, прислонившийся к стене справа, смотрел куда-то мимо, пока Андрей не подошел вплотную к нему. Депутат вздрогнул.

– Я вас не узнал.

– Очень хорошо.

– Ну, вы и устроили представление на набережной!

– Не мы. Но это уже не столь важно, – уточнил Андрей.

– Я получил добро от Григория еще вчера в обед, но вы не перезвонили. Мы искали деньги, это было непросто, – сообщил ему Игрунов.

«И Пол был бы жив», – подумал Андрей, но сказал о другом.

– Вы их нашли?

– Да. Естественно, они не у меня.

– Давайте я звякну кое-кому, а потом продолжим.

Кандидат в президенты России Григорий Явлинский в ту ночь спал мало и плохо. В полдень ему предстояло продолжить переговоры о своем политическом будущем, но без главного козыря они полностью утрачивали смысл. Вчера он был уверен, что кассета с полной записью беседы Зюганова и Лебедя будет у него в руках. После вечерних выпусков новостей вся его уверенность испарилась.

Не исключено, что поход к Чубайсу был преждевременным. Сказалась усталость от второй изматывающей кампании за год. Предыдущая закончилась не слишком удачно. Ельцин от сделки отказался и повел себя некрасиво, публично приписав противоположной стороне премьерские амбиции. У Явлинского амбиции, конечно, имелись, однако он не сделал их удовлетворение частью своих условий.

Нынешний шанс казался весомее. Черномырдин – не Ельцин, кроме статуса и денег ему требовался образ победителя. При отсутствии такого образа спасти положение могли голоса других кандидатов, и здесь особого выбора у и. о. президента не было. Но должность вице-премьера, пусть даже первого, не давала тех возможностей, которые есть у председателя правительства. Если кабинет возглавит Немцов, можно пойти к нему замом, он человек адекватный… и всё же Борис ближе к Чубайсу, а с ним у Явлинского нет нормального контакта, к тому же на экономику Анатолий смотрит несколько иначе. Совсем непрочной может оказаться означенная конструкция.

Впрочем, пока и вице-премьерский портфель представлялся скорее желаемым, нежели сколько-нибудь возможным. Узнав, что продолжения записи у Явлинского нет, Чубайс будет беспощаден в своей излюбленной иронии. Мы все прагматики, да, но это унижение обвалит акции лидера «Яблока» в глазах Черномырдина…

Игрунов позвонил на домашний номер, когда кандидат умывался после бритья.

– Григорий Алексеевич, у нас проблема со встречами на юго-востоке. Надо срочно всё обсудить.

Кандидат замер с полотенцем в руке.

– Алло, алло, вы слышите меня? Есть проблема на юго-востоке, – подчеркнуто повторил депутат.

– Вячеслав Владимирович, ну как же вы так? – укоризненно спросил Явлинский.

Внутри у него всё задрожало и запело от предвкушения чуда. Сейчас главное было не выдать себя голосом.

– Я же на вас полагался…

Игрунов по-мальчишески засопел носом.

– Виноват. Я вам объясню лично.

– Приезжайте в штаб, там разберемся, – сухо ответил кандидат, давая понять, что не намерен транжирить свое драгоценное время.

Общение с госбезопасностью в советские годы не прошло для них даром. Оба они еще тогда лишились иллюзий и понимали, что после визита на Старую площадь кандидат в президенты мог стать объектом слежки. Поэтому для экстренной связи было придумано несколько условных фраз.

Слова о встречах на юго-востоке означали, что люди с кассетой объявились опять. Для постороннего слушателя ничего настораживающего в них не было: Игрунов отвечал в партии за предвыборную кампанию в Москве.