3. Как научиться дарить соблазняющие подарки?

У Руби было два прекрасных таланта – умение всем нравиться и способность быстро и чётко продумывать вероятности. И оба эти таланта ей весьма пригодились.

Она, определённо, очень нравилась Кайтэнь – потому что оказалась хорошей подругой. Умела слушать и понимать, принимать и одобрять, отвечать откровенностью на откровенность и искренностью на искренность. С ней оказалось интересно и говорить, и вместе учиться.

Она, совершенно точно, нравилась профессору Линару – своей готовностью и способностью учиться, серьёзным подходом, творческим взглядом на вещи. Она была из тех учеников, с которыми учитель однозначно чувствует, что его усилия не проходят даром и дают обильные плоды.

Она весьма нравилась госпоже Анирэнь Тогнар – своими хорошими манерами, грамотной речью, умением остроумно обсудить погоду и чувством такта.

Сегодня к списку этих маленьких побед прибавился и Дерек – совместная интрига и вообще сближает, а уж умение читать по лицам и договариваться о совместных действиях без слов всегда ему импонировали.

В общем, свой первый талант Руби использовала уже на полную – и сегодня у неё возникла необходимость задействовать и второй.

Потому что желающий поскорее поговорить с тётушкой Райтэн, конечно, ворвался к ней с разбегу не стучась – в своей обычной манере – и удачно попал как раз на тот момент, когда Руби уже стояла в одной нижней рубашке, поскольку платье её госпожа Тогнар помогла снять, чтобы замочить пятно от соуса.

Вероятности замелькали в голове Руби с бешеной скоростью.

Приличной девице стоило бы вскрикнуть и спрятаться поскорее за тётушку – но это самая ожидаемая, и потому крайне неудачная линия поведения, которая покажет её как самую обычную скучную девицу.

Как вариант, можно было бы совсем не смутиться и сделать вид, что всё вполне в порядке, но так можно создать впечатление, что она не склонна к соблюдению приличий и что с ней мужчина может позволить себе лишнее, что тоже не устраивало Руби.

И, поскольку на осмысление этих двух вероятностей у неё уже ушло три секунды, и дальше раздумывать было особо некогда, она уцепилась за третью пришедшую ей в голову.

– Вас стучаться не учили, что ли?! – раздражённо воскликнула она и с неожиданной силой вытолкала слегка растерявшегося Райтэна обратно за дверь.

«Да, определённо, хороший ход!» – похвалила сама себя Руби. Достаточно необычно, даёт задел для конфликта и точно не позволит просто забыть эпизод.

Но, не успев насладиться собственной смекалкой, она с досадой вспомнила, что у неё за спиной имеется благовоспитанная тётушка, для симпатии со стороны которой стоило пойти по варианту со скучной смущённой девицей.

Впрочем, это никогда не поздно!

– Ох! – словно опомнилась Руби, оборачиваясь от двери и прижимая ладони к покрасневшим щекам.

Покраснеть было несложно – она и впрямь не имела привычки демонтировать мужчинам свои нижние рубашки.

– Ничего-ничего, милая, – махнула на неё рукой тётушка, – Тэну иногда нужно указывать на пробелы в его манерах! – затем засуетилась с платьем. – Я сейчас поищу что-нибудь подходящее у Тэнь. Она, правда, повыше, и в груди тебе будет жать… – бормоча, тётушка отправилась наружу, отдать застирать испорченное платье и найти ему временную замену, чтобы гостья смогла отправиться домой.

На выходе из комнаты она столкнулась с Дереком, который поспешно озвучил свою просьбу. На заднем плане мрачный Райтэн прожигал тётку подозрительными взглядами: пытался понять, как далеко она готова зайти в своём сводничестве.

– Что-нибудь интересное для парфюмера? – задумалась, меж тем, та, получив вопрос, потом ответила: – Приходите завтра утром, Деркэн, я подумаю, что вам лучше подойдёт!

…так что на следующий день Дерек заявился к Магрэнь с букетом – весьма, признаться, странным. Лишь несколько ярких розовых цветков с пышными жёлтыми тычинками венчали целую охапку некрупных кожистых листьев на толстых стеблях.

На лице встретившей его хозяйки отразилось недоумение, почти сразу скрытое радостной улыбкой.

– Шиповник, Дерри? – тем не менее, в голосе её послушалось удивлённое разочарование, когда она приняла эту охапку.

Цветы ей подносили довольно часто, и она, определённо, ожидала от Дерека чего-то более изысканного, чем ободранные на обочинах кусты.

Верно расценив причину едва слышного разочарования, Дерек слегка склонил голову набок, сложил руки на груди и немного насмешливым тоном поправил:

– Камелия, – и уже с откровенной насмешкой добил: – Либерийская.

Обычно камелию не использовали в парфюмерии, поскольку она не имела запаха, но у этого сорта можно было извлечь прекрасное ароматическое масло с пряным ароматом – из тех самых листьев, которые и составляли большую часть букета.

Магрэнь переменилась в лице: в её выражении ясно читалось недовольство тем, что она подумала о собеседнике нечто неоправданно нелестное, и, хотя и не успела ничего по этому поводу сказать, всё же испытывала неловкость за то, что прозвучало в её мыслях.

Во взгляде Дерека загорелось с трудом сдерживаемое веселье; он рассчитывал на такой эффект, и именно поэтому попросил госпожу Тогнар добавить ему несколько цветущих экземпляров – так-то в парфюмерии они были в высшей степени бесполезны, но их внешний вид, действительно, мог ввести в заблуждение.

Между тем, Магрэнь явно успела мысленно насладиться картинами по добыче из подарка масла и переключилась на размышления иного толка.

– Красные мне часто дарят, – нахмурившись, припомнила она. – И там всё прозрачно, как и почти всегда с красными… – она имела в виду язык цветов, в котором красный так или иначе был связан со страстью. – Но вот розовые! – она испытующе прищурилась, ожидая от Дерека комментариев по поводу.

Тот, запихнув руки в карманы, посмотрел на неё весело и лукаво.

– Не буду лишать тебя удовольствия разгадывать эту загадку самой, – открестился от ответа он.

Разумеется, при выборе подарка он ориентировался не на символику цветка, а на его полезность. Но, тем не менее, он не поленился выпросить у госпожи Тогнар соответствующую книгу и убедиться, что розовые камелии не означают чего-то уж совсем не подходящего к делу – каких-нибудь там траурных сожалений или дочерней привязанности.

Символика, указанная в той книге, его вполне удовлетворила, но называть её Магрэнь прямо ему показалось скучным. Её мозги, как верно отметил Райтэн, работали слишком интересно, чтобы отказать себе в удовольствии понаблюдать их в деле.

Смерив Дерека взглядом: «Ах вот, значит, как мы теперь заговорили!» – Магрэнь решительно перехватила букет под мышку, схватила Дерека за руку и потащила в библиотеку.

На месте Дерек понял, что весьма недооценил искушённость матёрого парфюмера во всём, что касается цветов. Потому что, конечно, у Магрэнь имелась и та книжка, с которой сверялся он, – и многие другие.

– Так много вариантов! – деланно вздохнула Магрэнь, поглядывая на него хитро и радостно. Мол, что, думаешь, самый умный тут? – Нужно уточнить несколько нюансов… – с предвкушением в голосе протянула она, и по этому предвкушающему тону Дерек догадался, что сейчас она подберёт к его подарку какие-нибудь хитрые и заковыристые толкования.

Чувствуя, как его захватывает совершенно незнакомый ему ранее азарт, Дерек покивал:

– Конечно-конечно, уточняй! – и, сев напротив, начал демонстративно разглядывать, как она роется в книгах.

Посмотреть было на что, потому что Магрэнь, ничуть не смущённая его повышенным вниманием, демонстрировала свои таланты выглядеть изящно и соблазнительно.

Наконец, спустя десять минут такой игры, Магрэнь подначивающим тоном спросила:

– Итак, Дерри, готов ли ты услышать, что именно ты мне заявил этим букетом?

По этому её тону Дерек понял, что ей удалось составить свои заметки во что-то коварное. Внутри него яркой радугой заиграло весёлое предвкушение. Он с улыбкой кивнул и сделал приглашающий жест рукой.