В поисках солнца (страница 93)
«Но что я могу? – сам себя вопросил он растерянно. – Разве Тэн простит ей? Не говоря уж об Илмарте!»
В его представлении, дело виделось весьма безнадёжным. Положим, он сам не испытывал к Руби ненависти – особенно теперь, с учётом того открытия, что её отношение к ним не исчерпывалось рамками заведённой интриги. Он скорее даже сочувствовал ей теперь, отчётливо вообразив, как тяжело ей пришлось, когда она угодила в эту ловушку – своими же руками вырытую ловушку.
«Допустим, – продолжал сам в себе он. – Тэн великодушен; он может простить, если поверит ей. Но Ил?»
Он не настолько хорошо знал Илмарта, и не был уверен, как он себя поведёт.
– Хорошо, – наконец, решился Дерек, разворачиваясь к столу и вставая перед ним, сложив руки на груди. – Хорошо, – повторил он, – я попытаюсь. Но вы ведь понимаете, что я не могу ничего обещать?
Михар, который наблюдал за его метаниями с большим интересом и легко считывал его сомнения с его лица, кивнул, складывая ладони перед собой домиком.
– Пф! – со смешком фыркнув, Дерек опустился на свой стул и уточнил: – Выходит, я остаюсь в Кармидере?
Михар невозмутимо переспросил:
– А вы планировали переезд?
Дерек покачал головой.
– Ладно, – вернулся он к конструктиву, – давайте обсудим предметно, что именно за дела вы хотите мне поручить.
Михар вежливо приподнял брови и отметил:
– Для этого было бы неплохо, чтобы вы сперва рассказали, что вы, вообще, умеете.
Посмотрев на него открыто и весело, Дерек рассмеялся, затем отмахнулся:
– Ну, например, я умею вырывать зубы и читать проповеди. Это безнадёжно, – махнул он рукой. – Проще вам сказать, что вам надо.
– Даже так? – был немало удивлён Михар – и достал заранее подготовленную папку.
Первыми на стол легли различные административные задачи, касающиеся управления Ан-Фило. Спустя час активных дебатов Михар понял, что его новое приобретение можно хоть сейчас оставлять вместо себя за главного – ладно, не хоть сейчас, тут он махнул, но спустя годик, как разберётся в делах всерьёз…
Решив повысить ставки, Михар достал планы своей работы на законодательном поприще – и был изрядно потрясён. Потому что Дерек, совершенно забывшись и с головой уйдя в работу, принялся весьма эмоционально и красочно критиковать те или иные положения и выдвигать те или иные весьма дельные предложения.
– Бунты! Бунты, вот что нас ждёт при таком раскладе! – нависнув над столом с документами, чуть ли не брызгал слюной он, негодуя на какой-то черновой проект, который, признаться, и сам Михар полагал весьма слабым.
– И что вы предлагаете как альтернативу? – с живым любопытством переспросил он.
Дерек грузно сел, задумался, вцепившись себе в волосы, и, наконец, признался:
– Да рогр его знает!
Михар хмыкнул; Дерек рассмеялся.
– Я даже жалею, – признался вдруг Михар, – что обещался не раскапывать ваше прошлое. Вы там явно не скоморохом подрабатывали, – вызвав веселье Дерека, отметил он, а затем задумчиво прибавил: – Ну, ежели только скоморохом при монаршей персоне…
Слишком увлечённый новыми мыслями, которые в нём породили замечания Дерека, Михар не увидел, что тот заметно побледнел и растерял своё веселье – а, когда поднял взгляд, Дерек уже вполне пришёл в себя и вернулся к живому деловому настрою.
10. В чём суть близости?
– Ну что ж! – с порога радостно заявил Дерек, врываясь в кабинет Райтэна с каким-то бутербродом в руках и устало плюхаясь в кресло. – Завтра с утра приходи в ратушу с документами, будет тебе развод!
– В чём подвох? – настороженно переспросил Райтэн, не спеша радоваться.
Дерек неопределённо помотал рукой в воздухе, вгрызаясь в свой бутерброд, потом, едва прожевав, довольно выговорил:
– Выменял!
Взгляд Райтэна стал вопрошающим. Ему было трудно представить, на что же можно выменять такую-то милость.
Откусив ещё, Дерек снова помотал рукой, потом отмахнулся коротким:
– Да так, помогу ему в некоторых проектах.
Райтэн кашлянул. Встал, обошёл стол, опёрся на него поясницей и сложил руки на груди.
– Поможешь? – холодно переспросил он. – В некоторых проектах?
Доевший бутерброд Дерек вскочил в поисках графина с водой, налил себе стакан, отпил пару глотков, потом расшифровал:
– Ну, я вроде как теперь на него работаю.
Райтэн сморгнул.
Кашлянул снова.
Ещё поморгал.
Зачем-то уточнил:
– На Михара?
Не отрываясь от воды, Дерек кивнул.
– Ты. Работаешь. На Михара. – Медленно повторил Райтэн, пытаясь уложить в голове эту информацию.
Дерек, допив воду и поставив стакан на место, развёл руками: мол, ну да, как-то так.
Лицо Райтэна совсем закаменело; взгляд стал мрачным и тяжёлым; с губ его сорвалось досадливое:
– Снимаю претензию, Годэн был ещё приемлемым вариантом!
Дерек наклонил голову набок, демонстративно задумался, затем возразил:
– Не, у Годэна условия были похуже. А тут мне предлагают свой дом в центре Кармидера и личного телохранителя!
– Свой дом, ага, – язвительно согласился Райтэн. – И телохранитель, ну точно!
– Клянусь честью, забавный мальчишка! – заверил его пылко Дерек.
Райтэн сел на стол и устало потёр лоб.
– Какой ещё мальчишка? – вяло зацепился за последнюю фразу он.
– Джотандец какой-то, – беспечно отозвался Дерек, подходя и усаживаясь на другой край стола.
– Зачем тебе телохранитель? – мрачно переспросил Райтэн.
Дерек неопределённо пожал плечами и отметил:
– Ну, он же в первую очередь, конечно, шпион…
Досадливо застонав, Райтэн вцепился обеими руками в волосы:
– Ещё и шпион!
– Нельзя без шпиона же, – со смешком заметил Дерек. – Он-то в столице, а я-то тут.
С минуту Райтэн молчал, пытаясь собрать воедино мысли, затем заговорил, глухо, с надрывом:
– Дер… мы тебя вытащим. Обязательно вытащим!
Дерек заболтал в воздухе ногой, потом ответил:
– Нет, спасибо тебе, конечно, но ты уверен, что меня надо вытаскивать?
Райтэн обратил на него мрачный взгляд.
Дерек снова пожал плечами.
– Сам-то мне чуть плешь не проел, – он подёргал себя за светлые волосы, – что я расходую свои мозги на всякую ерунду.
С минуту Райтэн смотрел на него в упор, затем заявил:
– Нет, Дер, ты мозги на ерунду расходовать не можешь. – И мстительно добил: – Потому что мозгов у тебя нет!
– Вот! – торжествующе поднял палец Дерек. – А Михар считает, что есть! Хоть кто-то меня ценит! – обращая грустный взгляд в потолок, возвестил он.
Райтэн тяжело и показательно вздохнул. Затем печально сообщил ближайшей стене:
– Вот так он и променял единственного человека, который скажет ему горькую правду, на какого-то льстеца!
Дерек протянул руку и недовольно толкнул Райтэна в плечо. Тот вернул тычок. С полминуты они увлечённо толкали друг друга, чуть не свалились со стола и рассмеялись.
– Ладно, такое дело нужно отметить! – решил Райтэн, вставая и отправляясь за коньяком.
– Другое дело! – повеселел Дерек. – А то заладил своё: мозги, мозги!
– Я сдерживался, – невозмутимо парировал Райтэн, разливая коньяк по бокалам, – целых… – и нахмурился, пытаясь подсчитать.
Дерек хмыкнул, позагибал пальцы и пришёл на помощь:
– Целых шесть месяцев!
– Вот! – наставительным тоном отметил Райтэн. – Хоть раз-то в полгода можно высказаться!
…на другое утро они с Руби выходили из ратуши счастливыми разведёнными людьми.
Руби сияла как солнышко, не скрывая радости по поводу столь знаменательного события; Райтэн почти улыбался. Прежде, чем разойтись в разные стороны, они переглянулись и рассмеялись.
– Что ж! – не удержался от прощальной шпильки Райтэн. – Надеюсь, со следующим мужем тебе повезёт больше!
– Я думаю демонстративно начать тонуть в его присутствии, – доверительным тоном поделилась новым планом Руби и язвительно прибавила: – Ну, знаешь, чтобы сразу сдвинуть отношения с мёртвой точки.
– Разумный подход! – со смехом одобрил Райтэн, впрочем, уже удаляясь от неё быстрым летящим шагом.
Следующие несколько недель пролетели как в чаду: Дерек осваивался в тех проектах, которые ему оставил Михар перед отъездом, Райтэн носился со своими кораблями и закупками, а Илмарт пытался найти нового иллюстратора.
Пересекались они в эти дни редко. Дерек вообще оказался загружен по самую макушку: он пытался одновременно и подобрать – а потом обжить – новый дом, и качественно вникнуть в свои новые обязанности, и продолжить работу над картами, и помочь Руби с переводом, и пытаться на расстоянии управлять каменноугольным карьером, и не оставлять Райтэна разгребать дела в одиночку, и, конечно, не забывать о Магрэнь, которой требовалось внимание. Приставленный шпион-телохранитель следовал за ним в этой беготне весьма ненавязчиво, и Дерек даже позабыл о факте его наличия – под ногами не путается, и ладно.
Илмарт, когда не дежурил по службе и не создавал карты, обходил знакомых, беседовал с теми, кто умел неплохо рисовать, и пытался найти того, с кем сработается. Райтэн, как это всегда бывало с ним в период погружённости в работу, дома разве что ночевал – а так носился по всему городу и даже ездил по окрестностям.
Во всей этой суете Олив осталась совершенно не у дел.
С ней, впрочем, много времени проводила Кайтэнь, но и у неё были свои заботы – да и не могло общение с ней заменить друзей.
С выздоровлением дела шли с переменным успехом. Сульфат меди, действительно, помог остановить развитие конъюнктивита, но с глазом всё равно были проблемы – волк почти разодрал Олив веко. Его аккуратно зашили, и врачи говорили, что со временем всё срастётся, и даже рубца не останется – но пока левым глазом она смотреть так и не могла. К счастью, хотя бы правый глаз от повязки освободили.
Раны благополучно зажили, оставив по себе многочисленные рубцы. Олив никогда не была зациклена на собственной внешности – нетрудно не думать об этом, когда ты красива, – но теперь собственное отражение её пугало. Она находила левую сторону своего лица крайне безобразной и отталкивающей – и полагала, что и остальные считают так же. Видимо, это от того, что окружающие её люди старательно фокусировали свой взгляд на правой стороне – Олив не понимала, что, возможно, они просто смотрят туда, где можно поймать её взгляд, и ей думалось, что им отвратительно на неё смотреть.
Сломанная зафиксированная рука тоже не добавляла оптимизма, – а тут ещё и резко разбежавшиеся по своим делам друзья!
Олив чувствовала себя совершенно покинутой и потерянной. Она и так-то не очень умела управляться со своей жизнью, не понимала, чего от этой жизни хочет и не знала, как жить. А теперь – теперь ей казалось, что жизнь её так и кончилась, не начавшись.
Конечно, если бы Олив хоть как-то показала, что ей плохо и одиноко, все они трое смогли бы выкроить в своих графиках больше времени на общение с ней. Но Олив, не желая выказывать слабость, всячески бодрилась при встречах с ними, демонстрируя несломленный боевой дух и гордую готовность стоически перенести все свалившиеся на неё испытания. Она считала, что и так слишком многим им обязана, чтобы ещё и жаловаться.
И они – ни один из них – не догадались. Скорее по той причине, что она обычно прямо говорила, что думала, и они не привыкли искать второе дно и подозревать, будто бы она что-то скрывает. А она в этот раз не хотела говорить прямо – потому что не хотела навязываться, боялась обязать их своими жалобами, полагала совершенно невозможным и крайне унизительным просить внимания там, где его ей не дали добровольно.
И из-за того, что они не заметили и не догадались, ей стало казаться, что просто она им не нужна и не интересна. Эти мысли быстро обросли соображением, что она и вообще никому никогда не была нужна, а теперь, с такой-то мерзкой физиономией, и интересна не будет.