– Джонс, тебе лучше остаться здесь. Не позволяй никому войти в эту комнату.

– Прошу прощения, сэр, – почтительно вмешался Паркер. – Если запереть дверь в холл, то никто вообще не сможет войти в эту часть здания. Эта лестница ведет в личные апартаменты мистера Экройда – там только спальня и ванная. Они никак не связаны с остальными помещениями. Когда-то наверху была и вторая дверь, но мистер Экройд приказал ее заложить. Ему нравилось чувствовать, что его комнаты полностью изолированы от других.

Чтобы прояснить ситуацию, прилагаю примерный план первого этажа дома.

Маленькая лестница, как Паркер и сказал, ведет в большую хозяйскую спальню (две комнаты объединили в одну) и примыкающие к ней ванную и уборную.

Инспектор мигом оценил преимущества варианта, который предлагал Паркер. Мы вышли в холл, а инспектор запер за собой дверь и сунул ключ в карман. Затем вполголоса отдал констеблю несколько указаний и тот поспешно удалился.

– Надо заняться этими следами от обуви, – объяснил инспектор. – А я прежде всего должен расспросить мисс Экройд. Она последняя видела своего дядю живым. Ей уже сообщили?

Реймонд покачал головой.

– Ну, в таком случае лишние пять минут ничего не изменят. Будет лучше, если она даст показания, не зная страшной правды о смерти дядюшки. Скажите, что была совершена кража со взломом, и спросите, не соблаговолит ли она одеться и спуститься к нам, чтобы ответить на несколько вопросов.

Реймонд отправился наверх с этим поручением.

– Я передал мисс Экройд все, что вы сказали, – отчитался он, вернувшись. – Она сейчас придет.

Минут через пять по лестнице спустилась Флора, закутанная в кимоно из бледно-розового шелка. Она выглядела озабоченной и встревоженной.

Инспектор шагнул вперед.

– Добрый вечер, мисс Экройд, – вежливо сказал он. – Боюсь, произошла попытка ограбления, и нам потребуется ваша помощь. Это что за комната – бильярдная? Пойдемте, присядем.

Флора, держа спину очень ровно, опустилась на широкий диван, тянувшийся вдоль всей стены, и посмотрела на инспектора.

– Я не совсем поняла. Что именно было украдено? И чем я могу быть вам полезна?

– Дело обстоит вот как, мисс Экройд. Паркер утверждает, что где-то без четверти десять видел вас выходящей из кабинета вашего дяди. Это так?

– Все верно. Я зашла пожелать ему спокойной ночи.

– А время указано правильно?

– Примерно – да, а точно не могу сказать. Может быть, было немного позже.

– Ваш дядя был один в кабинете?

– Да. Доктор Шеппард уже ушел.

– А вы случайно не заметили, было ли открыто окно?

Флора покачала головой.

– Не могу сказать. Шторы были задернуты.

– Да, действительно. А ваш дядюшка выглядел и вел себя как обычно?

– На мой взгляд, да.

– Не могли бы вы рассказать, что в точности происходило между вами, пока вы находились в кабинете?

Флора помолчала, словно собираясь с воспоминаниями.

– Я вошла и сказала: «Спокойной ночи, дядя, я иду спать. Устала я сегодня вечером». Он что-то пробурчал в ответ, тогда я подошла и поцеловала его, а он сказал что-то вроде: как хорошо я выгляжу в этом платье, а потом велел мне исчезнуть, потому что он очень занят. Ну, я и ушла.

– А он просил, чтобы его больше не беспокоили?

– Ах, да! Совсем забыла. Он сказал: «Передай Паркеру, что мне больше ничего не нужно, и пусть мне вечером никто не докучает». За дверью я увидела Паркера и передала ему дядино распоряжение.

– Все верно, – кивнул инспектор.

– А вы не могли бы сказать, что именно было украдено?

– Мы не совсем… уверены, – нерешительно сказал инспектор.

В глазах девушки обеспокоенное выражение сменилось настоящей паникой. Голос звучал напряженно:

– Что случилось? Что вы от меня скрываете?

Двигаясь бесшумно и неуловимо, как умеет лишь он один, Гектор Блант встал между девушкой и инспектором. Она беспомощно протянула руку, и майор взял ее обеими руками, успокаивающе похлопывая, как будто она была маленьким ребенком. Флора подалась к нему, словно его флегматичная несокрушимая особа сулила ей поддержку и защиту.

– Плохие новости, Флора, – негромко произнес Блант. – Плохие для всех нас. Ваш дядя Роджер…

– Что с ним?

– Для вас это будет ударом. Мужайтесь. Бедняга Роджер мертв.

Флора отшатнулась от него, ее глаза расширились от ужаса.

– Но как? – прошептала она. – Когда?

– Боюсь, это случилось вскоре после того, как вы с ним простились, – хмуро сказал Блант.

Флора поднесла руку к горлу, вскрикнула, и я метнулся к ней, чтобы подхватить, пока она не упала. Она лишилась чувств. Мы с Блантом отнесли девушку в ее спальню и уложили в постель. Затем я велел ему разбудить миссис Экройд и сообщить о случившемся. Вскоре Флора пришла в себя. Я дал ее матери указания, что нужно сделать, и снова поспешил вниз.

Глава 6
Тунисский кинжал

Я наткнулся на инспектора, когда тот выходил из двери, ведущей в кухню и людскую.

– Как себя чувствует молодая леди, доктор?

– Уже лучше. С ней сейчас ее мать.

– Ну и слава богу. А я допрашивал слуг. Все в один голос утверждают, что никто посторонний сегодня не заходил в дом через заднюю дверь. Но дело в том, что ваше описание этого незнакомца малость расплывчато. Нам нужно что-то конкретное, за что можно зацепиться.

– Боюсь, не смогу вам помочь, – извиняющимся тоном сказал я. – Понимаете, ночь была довольно темной, к тому же воротник плаща у этого парня был поднят, а шляпа надвинута на глаза.

– Хм, – сказал инспектор. – Похоже, он не хотел, чтобы кто-то разглядел его лицо. Уверены, что никогда его раньше не встречали?

Я ответил отрицательно, но не так решительно, как раньше – вспомнил свое смутное впечатление, что в голосе чужака слышались какие-то знакомые интонации. Довольно сбивчиво я попытался объяснить это инспектору.

– Значит, голос был грубый, простонародный?

Я согласился, но тут же мне пришло в голову, что эта грубость была какой-то преувеличенной, явно наигранной. Если, как говорит инспектор, незнакомец пытался скрыть лицо, с таким же успехом он мог попытаться подделать и выговор.

– Не могли бы вы снова пройти со мной в кабинет, доктор? Хочу еще кое о чем вас расспросить.

Я не возражал. Инспектор Дэвис отпер дверь, ведущую в апартаменты Экройда, а когда мы прошли в коридорчик, снова повернул ключ в замке.

– Мы же не хотим, чтобы нас беспокоили, – мрачно сказал он. – Или, паче того – подслушивали. Итак, рассказывайте. При чем тут шантаж?

– Шантаж! – вскричал я, пораженный до глубины души.

– Паркеру померещилось? Или вы о чем-то таком говорили?

– Если Паркер слышал наш разговор о шантаже, – медленно сказал я, – он должен был подслушивать прямо под этой дверью, прильнув ухом к замочной скважине.

– Более чем вероятно, – кивнул Дэвис. – Я, знаете ли, провел дополнительное расследование – выяснял, чем был занят сегодня вечером Паркер. Сказать по правде, не нравится мне, как он себя ведет. Этот субчик явно что-то скрывает. А когда я решил прижать его, он струхнул и залопотал нечто невразумительное о шантаже.

Я мгновенно принял решение.

– Очень рад, что вы затронули этот вопрос. Я колебался, не зная, стоит ли откровенничать. Вообще-то я уже собирался все вам рассказать, только ждал подходящего момента. Теперь он представился.

И я тут же поведал о событиях сегодняшнего вечера – все, что изложено на предыдущих страницах. Инспектор слушал очень внимательно, изредка кое-что уточняя.

– Невероятнейшая история, – сказал он, когда я закончил рассказ. – Так значит, письмо исчезло? Это плохо пахнет. Таким образом теперь у нас есть то, что мы искали – мотив.

Я кивнул:

– Понимаю.

– Вы сказали, мистер Экройд намекнул вам, что подозревает кого-то из своих домашних? «Домашние» – довольно растяжимое понятие.

Я решил выдвинуть собственную гипотезу:

– А вы не думаете, что под него попадает тот же Паркер?

– Весьма правдоподобно. Он подслушивал у двери, когда вы выходили из кабинета. Позже мисс Экройд наткнулась на него, когда прощалась с дядюшкой. Предположим, как только она наконец убралась с дороги, Паркеру представилась еще одна попытка. Он вошел, ударил Экройда ножом, запер дверь изнутри, вылез в сад через окно и обогнул дом, чтобы войти в боковую дверь, которую заранее оставил открытой. Как вам такая версия?

– Тут есть лишь одна неувязка, – медленно сказал я. – Экройд намеревался прочесть письмо сразу после моего ухода. Узнав, что шантажист – Паркер, он не стал бы еще целый час сидеть в задумчивости и листать страницы. Он тут же вызвал бы Паркера, обвинил его и устроил бы великолепнейший скандал. Не забывайте, Экройд обладал холерическим темпераментом.

– Допустим, он не сразу прочитал письмо, – возразил инспектор. – Мы знаем, что в половине десятого с ним в кабинете кто-то был. Этот посетитель появился сразу после вашего ухода, а ушел перед тем, как мисс Экройд вошла пожелать дяде спокойной ночи. Что ж, в таком случае до десяти у мистера Экройда не было времени заняться письмом.

– А как же телефонный звонок?

– Звонил, конечно, Паркер – вероятно, он не подумал о том, что дверь осталась запертой, а окно открытым. Потом вспомнил или же просто запаниковал, вот и решил отрицать, будто что-то об этом знает. Вот вам и разгадка, доктор.

– Ну, может быть, – протянул я, все еще не убежденный.

– В любом случае, правду об этом телефонном звонке мы выясним на коммутаторе. Если окажется, что звонили отсюда, то никто кроме Паркера не мог этого сделать. Будьте уверены, Паркер – тот, кто нам нужен. Но никому ни слова об этом, иначе мы его спугнем еще до того, как соберем все доказательства. Я прослежу, чтобы он от нас не ускользнул. А пока сосредоточимся на вашем таинственном незнакомце.

Инспектор встал из-за письменного стола, за которым сидел верхом на стуле, и подошел к неподвижной фигуре в кресле у камина.

– Орудие убийства может послужить зацепкой, – заметил он, подняв на меня взгляд. – Судя по виду, оно совершенно уникально – какая-то восточная диковинка.

Он наклонился, внимательно разглядывая рукоять кинжала и я услышал, как он удовлетворенно хмыкнул. Затем очень осторожно взялся за лезвие чуть ниже рукояти и извлек клинок из раны. Держа оружие так, чтобы не прикасаться к рукояти, он поместил его в широкую фарфоровую вазу, стоявшую на каминной полке.

– Да, это явно произведение искусства, – заметил инспектор. – Не думаю, что отыщется много подобных ему.

Кинжал и впрямь был очень красив. Сверкающий клинок, сужающийся к острию и рукоять, украшенная филигранью искусно переплетенных металлических полосок. Инспектор осторожно коснулся пальцем лезвия и скорчил одобрительную гримасу.

– Вот это заточка! – воскликнул он. – Даже ребенок играючи мог бы воткнуть его в человека, точно в брусок масла. Опасная игрушка.

– Могу я теперь как следует осмотреть тело? – осведомился я.

– Валяйте, доктор. Оно в вашем распоряжении.

Я провел тщательный осмотр.

– Ну, и каково ваше заключение? – спросил инспектор, когда я закончил.

– Не стану перегружать вас медицинской терминологией, прибережем ее для дознания. Удар нанес правша, стоявший позади жертвы, смерть, скорее всего, была мгновенной. Судя по выражению лица покойного, я сказал бы, что он не ожидал нападения. Вероятно, он умер, так и не узнав, кто его убийца.

– Дворецкие умеют ступать мягко, как кошки, – сказал инспектор. – С этим преступлением не будет много мороки. Посмотрите на рукоять этого кинжала.

Я посмотрел.

– Осмелюсь предположить, что вы ничего эдакого не замечаете, но я вижу их совершенно ясно. – Он многозначительно понизил голос. – Отпечатки пальцев руки!

– Я догадался, – кротко сказал я.