Ну и апогеем всего стало выпавшее из моей руки обручальное кольцо, которое я должна была надеть своему будущему супругу. Колечко громко звякнуло и покатилось, сделав круг возле священника, и остановилось у моих ног.

В толпе раздался испуганный вздох. Что? Снова примета?

Может это и правда знак свыше? Не к месту я тут, я и сама это чувствовала, благо не видела суровых взглядов, смотрящих на меня с икон и образов. Но ощущала, что смотрели на меня святые с укоризной, как бы прося больше не осквернять святое место своим присутствием. Они просто с молчаливым упрёком терпели моё короткое здесь нахождение.

А тем временем, жених, так и не дождавшись от меня никакой реакции, сам поднял с пола колечко и надел себе на безымянный палец. Затем он подхватил с золочёной тарелочки кольцо поменьше и, выудив из складок фаты мою вспотевшую ладошку, окольцевал и меня.

Всё. Теперь уже не отвертеться.

В храме громко запели певчие. Священник, что-то продолжал монотонно бубнить. А я чувствовала, что ещё немного, и всё… Упаду прям тут.

Видимо это и произошло, так как очнулась я уже на улице, рядом кудахтали две мои конвоирши, а надо мной нависал испуганный княжич.

– Воды, – прошептала я, и одна из девушек тут же бросилась ко мне с полным черпаком прохладной воды.

А дальше меня вновь под белы рученьки повели в терем, правда в совершенно другие покои, где уже ждало с десяток боярышень, готовых броситься мне помогать и исполнять любую мою просьбу.

– Пожалуйте, княгиничка, – проговорила одна из разодетых красавиц, фальшиво мне улыбаясь.

Окинув сборище девиц оценивающим взглядом, я выискала двух вчерашних, что показались мне искреннее других.

– Вы двое, – указала я на них, – Поможете мне переодеться, а остальные вон.

Боярышня аж воздухом захлебнулась от возмущения, но рвавшееся наружу недовольство сдержала.

А тем временем выбранные мною девушки вновь подхватили меня под локотки и повели из княжеской светлицы в другую комнату, где и стащили с моей головы и тяжеленную фату, и несколько нижних юбок, оставив лишь на мне одну нижнюю сорочку, тонкую рубаху и расшитый золотом сарафан.

Девушки испуганно причитали, что это против обычаев, невеста должна быть одета в многослойный наряд. А я справедливо напомнила, что я уже не невеста, а жена, так как венчание уже состоялось.

Одну звали Глашей, а вторую Машей, они были сестрами и принадлежали одному из знатнейших, но изрядно обедневших родов княжества.

Девушки помогли мне умыться и привести себя в более-менее божеский вид. И только Глаша закончила закреплять на моей голове золотой обруч, как в комнату вошел княжич.

Он долго и внимательно оглядывал меня, а затем не произнеся ни слова, просто протянул руку и повел меня из покоев.

Впереди нас ожидал княжеский пир, который проходил в огромном зале, заставленном большими столами, которые просто ломились от различных угощений. В центре зала на возвышении стоял отдельный богато украшенный стол с двумя резными золочеными стульями.

Княжич провел меня к нему и усадил слева от себя, не выпуская моей руки. Напротив за центральным столом уселась и княжеская семья, бояре и прочие приглашенные. За моей спиной тут же встали две мои девушки, готовые исполнять всё необходимое. Одна периодически подкладывала в мою тарелку теплые куски больших пирогов с птицей и яблоками. Вторая подливала в резной деревянный кубок что-то, напоминающее по вкусу медовуху.

Княжич не пил вовсе, да и ел мало. А увидев, что одна из моих девушек подливает мне в бокал, нахмурился и велел заменить напиток морсом или водой.

А вот гости за столами не стеснялись. То тут, то там поднимались полный чаши, слышались здравницы и пожелания любви и счастья, а также множества деток. Люди ели, пили, веселились, в центре зала кривлялись скоморохи под бренчание гусляров и вой дудок. А мне было так тоскливо в этот момент, так противно и мерзко.

Зачем я это сделала? Зачем позволила?

Словно что-то почувствовав, княжич сильнее сжал мою руку и посмотрел таким прожигающим взглядом. Он словно знал и предостерегал от глупостей.

– Ты теперь моя, – сурово напомнил он мне, – Ты обещала.

И я в очередной раз мысленно обругала себя за беспечность и за глупое необдуманное обещание.

– Я помню, – тихо ответила я, одаривая его злым взглядом и выдергивая свою ладонь.

Пир бы в разгаре. Некоторые из присутствующих уже изрядно захмелели. Всё чаще и чаще слышались смешки и пьяные непристойные замечания. Гости были веселы и явно не собирались расходиться.

А вот княжичу видимо думалось иначе. Он поднялся из-за стола и протянул мне руку со словами:

– Простите нас, дорогие гости, но моя супруга утомилась, – проговорил он, привлекая всеобще внимание.

Я недоуменно уставилась на него, изумленно приподнимая бровь, всем своим видом показывая, что ничего подобного, и я вовсе не устала.

В зале раздались смешки. Кто-то из особо подвыпивших даже проговорил что-то типа: «неймется княжичу» и «не терпится уже».

– Пойдем, – нетерпеливо процедил сквозь зубы новоиспеченный муженёк и вновь протянул мне свою ладонь.

Позорить на свадебном пиру новоявленного супруга я поостереглась. Чревато. Поэтому, нехотя вложив свою ладошку, я позволила ему увести себя в княжеские покои под одобрительный гогот его друзей-приятелей.

В спальных покоях меня уже ждали мои девушки. Уж не знаю, как они оказались тут раньше нас, но при моём появлении, они практически кинулись мне в ноги. Ещё двое внесли в покои несколько подносов с едой и полные кувшины вина и морса. Водрузив всё это на небольшой столик, они сняли покрывало с большой высоченной кровати и, смущенно пряча глаза, застелили её новой светлой простынёй.

Когда две мои прислужницы решили помочь мне раздеться, их неожиданно остановил молодой князь.

– Я сам, – жестко произнес княжич, – Вон падите!

Девушки испуганно подпрыгнули и, низко поклонившись, тут же выскочили из комнаты, плотно закрыв за собой дверь.

А вот это было уже не добрым знаком. Парень был однозначно на взводе, а я же его эмоций совсем не разделяла. Хороша же у нас получится брачная ночка. От этой мысли я неприязненно поморщилась.

Почувствовав мой настрой, мужчина сделал ко мне решительный шаг. И я неосознанно попятилась от него.

– Послушай, тебе не кажется, что мы торопимся? – произнесла я, стараясь подавить в себе панику.

– Ты теперь мне жена перед богом и людьми, – напомнил он мне, – Поэтому, нет, мы не торопимся.

– Я даже имени твоего не знаю, – тихо проговорила я, делая ещё шаг назад и упираясь в изножье кровати.

– Моё имя Данияр, – ответил он, приближаясь и кладя свои руки мне на плечи.

А в следующее мгновение он рванул с моих плеч сарафан и рубаху. Ткань затрещала по швам и стала расползаться под натиском грубой силы. А я от неожиданности растерялась и впала в немой ступор, совершенно не ожидая подобного отношения к возлюбленной жене.

Княжич, не стесняясь, содрал с меня оставшиеся лохмотья и бесцеремонно толкнул на кровать. Затем он быстро избавился от собственной одежды и, взгромоздившись на ложе, навис надо мной.

В свете свечей я увидела его потемневший взгляд, который тут же принялся блуждать по моему лицу, шее, плечам и груди. Его дыхание стало частым и прерывистым, руки задрожали, а изо рта вырвался толи рык, толи стон. Он впился влажным жадным поцелуем сначала мне в губы, потом принялся торопливо покрывать ими мои щеки и лоб, спустился на шею и плечи, а в это время его дрожащие руки блуждали по моему обнаженному телу.

– Я знаю, что не люб тебе, – прошептал он прерывисто между поцелуями, – Знаю, что не мил. Но я все сделаю, чтобы ты меня полюбила.

Он целовал, а у меня во рту был вкус пепла. Образно конечно. Просто в этот момент во мне что-то лопнуло, что-то сломалось, и я просто перестала чувствовать. Мне не было мерзко, тошно, противно или отвратно. Сейчас мне было совершенно всё безразлично. Какой смысл сопротивляться? Есть ли в этом вообще какой-то смысл, если я сама на всё это добровольно подписалась? Я сама дала обещание, и сама позволила себя увезти, я сама добровольно стала его женой. Так чего уж теперь строить из себя святую невинность?

Да и на изнасилование, на самом деле, это не походило. Просто парень был очень нетерпелив и горяч. От избытка эмоций он плохо владел собой. Мужчина несколько раз пытался взять себя в руки, но получалось у него это плохо.

Поэтому я лежала и терпела. Ждала, когда всё это закончится.

– Настя, Настенька, любая мая, желанная, – продолжал он шептать вперемешку с торопливыми поцелуями.

А потом он толкнулся… Сначала не сильно и не глубоко. А затем…, не ощутив никакого сопротивления, княжич остановился, и я почувствовала, как всё его тело напряглось.

Он медленно отстранился, и я заметила, как каменеет его лицо.

– Кто? – тихим, но странно-хриплым голосом произнёс он.

Я сомкнула колени и отползла к изголовью кровати, непонимающе уставившись на него.

– Кто?! – закричал он вдруг неожиданно яростно и громко, – Кто?!!

Я вздрогнула, ощущая, как неприятный холодок побежал по моей коже.

– Тварь порченная! – снова закричал он, хватая меня за лодыжку и притягивая к себе ближе, – Говори, кто?! Кто тебя поимел?

Вот сейчас мне стало действительно страшно. Его потемневшие от гнева глаза, искаженное в ярости лицо и вздутые вены на шее и руках не предвещали ничего хорошего.

– Ты обещала быть моей! – яростно зарычал он, оставляя на моей ноге синяки от своих пальцев.

– Обещала, и слово своё сдержала, – ответила я, отбрыкиваясь от не на шутку рассвирепевшего мужчины, – Но хранить тебе верность до свадьбы не клялась. Если ты не забыл, я была обещана другому.

Данияр замахнулся, хотел уже ударить, но вдруг столкнулся с моим холодным взглядом, полным лютой ненависти.

– Ну что же ты остановился? – ледяным тоном поинтересовалась я, даже не пытаясь уклониться или спрятаться, – Давай ударь. И наше соглашение будет расторгнуто. Одно движение твоей руки, и я буду свободна. Ведь ты мне обещал, что ни делом, ни словом меня не обидишь и не попрекнёшь.

Яростный пыл молодого князька таял на глазах. Он медленно опустил руки и в бессилии сжал кулаки.

– Кто это был? – наконец, подал он голос, – Это был тот кузнец?

– Нет, – замотала я головой, не на шутку испугавшись за своего бывшего возлюбленного, хоть сейчас и была уже абсолютно уверена, что чувства к нему угасли полностью.

– Кто тогда? – поднял он на меня свой недоумённый взгляд, – Кто это был? Я найду его и убью.

– Ищи ветра в поле, – тихо произнесла я, сама удивляясь, неожиданному каламбуру.

– Что?! Да ты издеваешься! – снова вскричал он, вновь выходя из себя и угрожающе надвигаясь на меня.

– Давай! Ну что же ты? Ударь меня! – не выдержали у меня нервы, и я повысила голос, – И меня никто и ничто больше не удержит.

Но мужчина бездействовал. Он уставился немигающим взглядом перед собой и тяжело дышал. А затем он схватил небольшой нож, что лежал рядом на столике в вазе с фруктами и надвинулся на меня. Я подобралась и приготовилась защищаться всеми возможными способами. Видимо, парень решил расправиться со мной по принципу: «так не доставайся же ты никому». Он замахнулся и…

И остриё ножа неглубоко чиркнуло по его руке чуть выше запястья. Алые капли крови окрасили ткань белой простыни, расползаясь по волокнам в жутковатом узоре. Выждав ещё с десяток секунд, Данияр стряхнул с запястья последние капли, затем оторвал от края своей рубахи длинную полосу материи и перевязал ею руку.

От созерцания происходящего, я снова впала в ступор, так как поведение князька было мне совершенно непонятно. А в следующее мгновение он снова схватил меня за лодыжки и яростно дернул на себя.

– Ты – моя! – зарычал он, накрывая меня своим телом, – Моя!