Алиас Фугг, Голос Империи в землях Дорчариан, шутил, громко хохотал, провозглашал здравицы и принимал их, интересовался погодой и видами на урожай, рассказывал о погоде и урожае в Империи, травил байки и побасенки – словом, вел себя, как полагается человеку его статуса и положения: полудипломата, полусоглядатая, полуразведчика.

И, продолжая шутить, есть-пить, отвечать на вопросы и задавать их, Алиас Фугг думал о другом: «Неужели я, обжегшись на молоке, дую на воду? Или с парнем что-то и впрямь нечисто и мои подозрения не напрасны?..»

Он ненавидел приходить сюда, но не мог не прийти, когда его приглашали. Таковы должностные обязанности имперского чиновника. Для него это место до сих пор оставалось виллой Векса, а никакого не Эндира… Местом, куда он приехал когда-то никчемным курьером, а уехал личным порученцем наместника провинции! Порученцем самого Векса Кнея! Местом, где он совершил главную, пожалуй, ошибку в жизни. Местом поражения и краха своего покровителя.

Алиас Фугг помнил совсем другие пиры под этой крышей, совсем другие разговоры, совсем другую музыку. Хористки и танцовщицы приезжали сюда из сияющей Арны; борцы и кулачные бойцы, гимнасты, конники, лучники состязались за богатые призы; философы, астрономы, инженеры и прочий ученый люд искали внимания хозяина дома. Огромных крабов, осьминогов, морскую рыбу везли в закрытых ящиках, забитых льдом и опилками, через пол-Империи. На пиршественных столах стояла только серебряная посуда…

Да, он не сидел тогда напротив хозяина дома – на месте почетного гостя, но не сидел и у двери. В честь него тогда не звучали здравицы, и к нему не обращались с вопросами. Но…

Продолжая шутить и улыбаться, поддерживать разговор и заводить беседу, Алиас смотрел на потолок, на стены и читал узоры и сети трещин, знакомые до последнего завитка, как раскрытую книгу.

Он вспоминал…

Вилла Векса. Годы и годы назад

Когда-то давно Векса Кнея, сиятельного наместника провинции Атариан, мальчишка Алиас боготворил. Алиас был маленький и видел Векса Кнея лишь издали. Пару раз. Но уже тогда он знал, что Векс Кней – главный.

Тот день, когда он увиделся с наместником лицом к лицу, он не забудет никогда. Эту встречу устроил отец. Держа мальчика за плечи впереди себя, как деревянную куклу, отец привел его под ясные очи наместника. Папа – старший письмоводитель и архивариус – волновался, как сейчас понимал Алиас, не меньше своего малолетнего сына.

– Вот, сиятельнейший, – отец подтолкнул сына вперед, – это мой сын Алиас. Он уже умеет читать и писать. И если на то будет дозволение, начнет учебу в школе, наместник. Вольнослушателем, конечно, – согнулся в поклоне отец. Денег на полноценное обучение у архивариуса не было, и потому замечание о вольнослушании вовсе не было случайным.

– Учеником, Клай, учеником! – махнул рукой наместник. – Плохим бы я был чиновником, если бы такого сообразительного парнишку оставил вольнослушателем, так ведь? Тем более мальчика, что живет в моем доме! Глядишь, и вырастет тебе будущая смена, Клай. Будет на кого место оставить. Так что учись, парень, – и Векс Кней вновь махнул рукой, показывая, что аудиенция окончена.

Ох уж этот знаменитый взмах главного! Повинуясь этому взмаху, возвышали и изгоняли, пороли и награждали, вешали, отрубали руки, осыпали золотом или заливали в глотку горячий свинец… По этому взмаху строились мосты и города, снимались с насиженных мест жители областей и краев, двигались армии и флоты. Этот знаменитый взмах мог означать как «быть по сему!», так и «все прочь!», как «славься в веках, мой друг!», так и «отрубите этому засранцу голову!».

По этому взмаху руки Алиас позже становился учетчиком, помощником письмоводителя, сопроводителем писем, курьером, а затем и личным порученцем. Повинуясь взмаху руки, Алиас побывал в половине Империи – в сияющих дворцах и виллах, в мрачных трущобах и пыточных подвалах, посетил и некоторые сопредельные земли. Студеный ветер выдувал из него последнее тепло; суховей пустынь медленно поджаривал тело; крепкий морской бриз просаливал живьем…

По этому взмаху Алиас Фугг выполнял незначительные, пустяковые, рутинные, официальные, личные, а потом и тайные поручения главного. За много лет между ними сложились особые отношения, и место детского священного трепета заняло глубокое, безграничное уважение к талантам и уму незаурядного человека. Государственного деятеля. И столь же горьким и яростным было чувство, что одной из причин падения этого человека послужил он сам, Алиас Фугг…

Фугг, вынырнув из воспоминаний, осмотрелся. Эти проклятые стены, этот мраморный пол, этот потолок со знакомыми, как морщины на руке, трещинами – это все они напоминали о прошлом и запускали вновь и вновь цепь воспоминаний и бесплодный поиск невозможных уже решений.

Провинция Атариан. Дворец наместника Векса Кнея Годы и годы назад

В один из зимних погожих дней, когда Алиас наслаждался покоем, огнем домашнего очага и горячим пряным вином, его вызвал к себе наместник.

– Прохлаждаешься? – вместо приветствия спросил Векс.

– Согреваюсь, – возразил Алиас. Подобная манера беседы изрядно забавляла наместника. Игра словами и пикировка, в рамках приличий, конечно. Нечасто всевластному Вексу удавалось пообщаться подобным образом. – Но боюсь, по твоему повелению, наместник, вскоре придется и прохладиться.

– Придется, – Векс Кней кивнул порученцу на стул: – К делу.

Бумаг на столе не было, и потому Алиас приготовился слушать.

– Из летней виллы в горах голубь принес странное письмо. Сошла лавина. Дом не пострадал, но ушли все местные. Рабы тоже волнуются. Съезди, Алиас, посмотри и разузнай, что к чему. До Эндира сейчас не добраться, он в своей зимней берлоге в горах, – увидев, как изменилось лицо собеседника, Векс добавил: – Да и незачем тебе с ним видеться. Поговори с кем-то из местных, кто на имперском хоть пару слов связать может. А то старейшины соврут – не дорого возьмут… Пастуха посообразительней найди, что ли…

– Разъезд брать?

– К чему? – дернул головой Векс. – Горцев баламутить? Хотя… – задумался он. – Возьми до Перекрестка, зимой на дорогах всякое бывает. В горах сейчас безопасней, чем в Империи… – вздохнул наместник и задумался.

– Так я пойду? – через некоторое время решился прервать молчание Алиас.

– Ступай, ступай, – думая о своем, ответил Векс, теребя гриву седых волос. И крикнул в спину: – И сильно там не копай, туда и обратно.

Возможно, эта фраза и стоила карьеры влиятельному политику? Алиас до сих пор не знал ответа…

Зима была мягкой, но в горах и предгорьях лежал снег. Никакой опасности от лавины для поместья посланник не заметил. Да, снег сошел с гор, но снежный язык не дотянулся до виллы, лишь слегка задев дальний фруктовый сад и сломав десяток деревьев.

После разговора с испуганным Этом, управляющим, Алиас понял, что затруднения вызваны не стихией, а людьми. Местные, горцы из ближайшего села, перестали приходить; доставка провизии, дров и фуража застопорилась. Посланные в село рабы вскоре вернулись, привезя необходимое, а также притащили с собой арбу слухов и телегу сплетен. Управляющий нашептывал, что даже рабы разбежались бы, будь им куда бежать. Но тут уж косоглазый Эт привирал – Колодец же и шахты рядом, есть куда беглых рабов за самоуправство отправить. Не, рабы будут сидеть на вилле, даже если горы затрясутся и местные клиббы из-под каждого камня полезут…

– Зима ведь, – сказал Эт, пожав плечами и вздохнув. Левый глаз старика косил в сторону, отчего казалось, что он что-то задумал.

– И что рассказывают? – спросил Алиас.

– Чешут языками… И место проклятое, и боги отвернулись, и лавины теперь одна за другой пойдут. До конца зимы хоть одна, а до нас доберется. Трещат, лавины бесшумно ночью стронутся – раз, и все: ни убежать, ни спрятаться. Задохнемся, мол, все, кто в доме будет. И хоронить никого не надо.

Покивав в ответ на сумбурный пересказ сплетен, Алиас двинулся в село. И обнаружил Гимтара. Уж он-то говорил на имперском ничуть не хуже самого Алиаса!

Брат рекса Эндира Законника завершил зимний объезд, спустившись в нижнюю точку долины и столкнулся с Фуггом. И тут Алиас сразу же совершил ошибку, поверив в случайность этой встречи. Посланца наместника оправдывало одно: он никогда ранее не слышал этого имени и не знал, насколько хитер, коварен и беспощаден танас правителя.

– Да какое там проклятие богов!.. – сплюнул Гимтар, выражая отношение к подобной чуши. – Это место всегда таким было, потому там и села нет. Вот ты сам подумай: земля хорошая, а села нет? Сам знаешь, как у нас пахотная землица ценится. В стародавние времена – видишь прямоугольные каменные остовы? – стояли тут дома-башни. Обойдешь такой дом вокруг – ни дверей, ни окон. А дверь только на высоте двух-трех ростов человека. И рядышком лестница приставная. Это чтоб лавиной не выломало двери с окнами да не задавило людей внутри. Вот так и жили. А потом пришли вы, – опять сплюнул Гимтар, – дома-башни разрушили, из старых камней свое поместье построили. Если б вы всех местных к тому времени не разогнали-вырезали, глядишь, кто бы и подсказал вашим, что к чему…

– Так сколько лет уж вилле – и ничего! – возмутился Алиас. – И ничего, и никогда!

– И ничего, и никогда, – покивал головой горец. – А потом случится такое, что и снегу насыплет, и теплый ветер зимой с моря пригонит. Теплый ветер упрется в склон, – показал он рукой, – и вверх пойдет. Подует такой ветерок пару-тройку дней – и все.

– Что «все»? – не понял Алиас.

– Если бросить на холодную сковороду кусок сала или масла и поставить сковороду на чуть теплые угли, потом поднять сковороду и чуть наклонить – что будет?

– Известно что – соскользнет масло.

– Верно. Так вот: склон – сковородка, снег – масло, а теплый ветер с моря, – горец дернул подбородком туда, откуда приехал Алиас – в сторону предгорий и Империи за ними, – это угли. Снег подтаял снизу и соскользнул.

Немного постояли. Посмотрели на склоны, поросшие ельником. Раньше они казались Алиасу далекими и красивыми. А сейчас – удивительно близкими и пугающими.

– Вот мы… – горец запнулся, – вот правитель Эндир строиться будет на том берегу реки. Для ржи там земля слишком каменистая, а для выпаса ее слишком мало. Горы ближе, но мельче, да и склоны крутые. Снег не задерживается. Красота! Годное место!

– И когда рекс собирается строить? – словно невзначай поинтересовался имперец, не ведая, что заглотил приготовленную наживку.

Гимтар замялся:

– Люди нужны всякие… да и дел по горло. – Он помолчал, подбирая достойный ответ. – Как правитель скажет – сразу начнем.

«Понятно, – подумал Алиас, – денег нет. И инженеров. Имперская архитектура – это не хижины из камня складывать и не мазанки из глины лепить. Тут без инженеров, без чертежей никуда. И воду подвести, а нечистоты вывести. И сад разбить. Уложить черепицу. Проложить и замостить дорожки. Спроектировать колонны и портики… Сплошная головная боль для неподготовленного ума».

Они поговорили о всяких пустяках и разъехались, довольные друг другом. Поручение главного выполнено, все, что нужно узнать (как думалось тогда), Алиас узнал, и теперь можно было отправляться назад.

Потом еще много раз он проживал внутри себя тот день и то, как можно было повернуть дела, зная всё наперед. Был ли он неопытен тогда? Нет, к тому времени он уже выполнял весьма хитроумные поручения. Были ли горцы искушеннее в интригах? Нет, по сравнению с Вексом они были слепыми кутятами.

Но Эндир их переиграл. Новичкам везет. Он хорошо усвоил полученные в имперской школе уроки. И хорошо изучил правила игры. Да, Эндир переиграл тогда, но потом заигрался. И потому Алиас сидит сейчас в проклятой вилле, а тело самого Эндира уже три года покоится в Городе Мертвых.

Гимтар

Гимтар любил смотреть на главного имперца в стенах летнего дома. Ни вслух, ни про себя он не именовал это место виллой Эндира, как все. Летний дом, летняя вилла, старая вилла – вот, что слышали от танаса окружающие.