Разница лишь в участниках. Вместо блондина брюнетку трахает сам хозяин дома. Так же одержимо, но более жестко. А я сижу на диване и внимательно наблюдаю за парочкой. Словно так и нужно! Будто я такая же!

Это не первый эротический сон в моей жизни, только после него утром на Шаталова даже смотреть стыдно. Он с виду прежний, как вчера. Белая рубашка, темные брюки, хмурый взгляд. Не человек, а бетонная стена. Но я в каждом жесте и движении вижу его ночного.

– Спасибо вам большое, что разрешили остаться. Предает даже собственный голос. Вместо четкого «спасибо» получается что-то растянутое. Другие слова вообще звучат скороговоркой.

Не самая лучшая попытка начать наше общение с чистого листа.

– Ты знаешь слово «спасибо»? У нас прогресс.

Шаталов ни капли не пытается помочь. Пьет свой кофе. Такой же, как поставил передо мной – черную жижу без молока и сахара. И сканирующим взглядом скользит по моему лицу. От лба к подбородку. От одного слегка оттопыренного уха к другому.

– Я вчера была немного в шоке. – Ненавижу оправдываться. Фразы приходится выталкивать из себя сквозь зубы.

– Когда научишься стучать в дверь или пользоваться звонком, твоя жизнь станет легче, – на полном серьезе произносит этот мерзавец.

– Сегодня же приступлю к учебе! – Попытка быть милой заканчивается, едва начавшись.

– Надеюсь. – Шаталов делает новый глоток и косится на свой телефон.

Самое идеальное время, чтобы собрать остатки гордости и помахать рукой хозяину этого дома. Но он не позволяет и подняться.

– До суда будешь жить здесь, – внезапным приказом прибивает Шаталов мою пятую точку к сиденью стула.

– Здесь?.. Я… – Мысли разбегаются в голове, как тараканы.

– Ключ выдам. Охрану предупредил еще вчера, когда вез сюда. За вещами можем съездить через час. Раньше никак, у меня есть свои дела.

– Вы… вы сейчас серьезно? – Дабы убедиться, что не сплю, щиплю себя за руку.

Боль отрезвляет тут же. Мы в реальности. Серый волк на самом деле предлагает Красной шапочке поселиться у него, пока бабушка разбирается с бандой дровосеков.

Новая версия старой сказки. И должна признаться, гораздо более пугающая.

– Считаешь, я похож на шутника? – Шаталов вскидывает левую бровь, и дрессированный табун мурашек начинает забег от моей макушки вниз.

– Я вас даже не знаю!

– Марк. Имя наверняка слышала. Этого хватит.

– А кем вы работаете? Или чем занимаетесь? – Облизываю губы. – Мне нужно убедиться, что вы сможете меня защитить.

– Я смогу. Предлагаю на этом поставить точку.

– Я, конечно, рада, что вы все сможете… но у меня так просто не получится. Я вообще-то не игрушка и не какая-нибудь там дамочка по вызову. У меня институт и работа.

– Учишься в медицинском и подрабатываешь в сомнительных ресторанах. – Шаталов не спрашивает. Нет, он произносит это как диагноз. Например, как сифилис или гонорея.

– Не у всех есть гора денег. – Демонстративно обвожу взглядом столовую.

Вечером я не смогла рассмотреть всю роскошь, голова была забита другим. А утром, пока местное чудище убивало в тренажерном зале боксерскую грушу, успела и дом обойти, и челюсть с пола поднять… раз десять.

– Не все с рождения живут в роскоши, – хмыкает Шаталов. – Некоторым приходится работать. И не красивой попкой, а этим. – Указательным пальцем он показывает на свой висок.

– Значит, у меня красивая попка? – Язык вновь опережает мозг. Просто фальстарт за фальстартом.

– Уверена, что готова обсудить? – Шаталов скалится в самой плотоядной улыбке, какую я когда-либо видела. – У меня, знаешь ли, по твоей вине вчера кое-что сорвалось. Боюсь, от теории могу слишком быстро перейти к практике.

В том, что он банально издевается, нет никаких сомнений. Куда мне со своими скромными выпуклостями до вчерашней фигуристой дамочки? Мы как земля и небо. Цифра «один» и цифра «восемь». Но все же заливаюсь краской и мысленно посыпаю голову пеплом.

– Вы не в моем вкусе, – ворчу себе под нос.

Чтобы занять рот и не выдать еще большую глупость, я глотаю горький, похожий на отраву кофе. Однако Шаталов будто и не замечает попытку спустить все на тормозах.

– А ты у нас, оказывается, эксперт, – произносит он, вставая.

И это звучит уже не как диагноз, а как эпитафия… для моей гордости.

* * *

После перепалки за завтраком в общежитие я собираюсь, как троянец на битву с персидским царем. Мысленно заклеиваю себе рот. Повторяю слова Вити, что на другую защиту лучше не рассчитывать. И пальцами кое-как расчесываю длинную светло-русую гриву.

Хочется казаться если не привлекательной и взрослой, то хотя бы нормальной и вменяемой. Но Шаталов на мои усилия не обращает никакого внимания. Всю дорогу он говорит по громкой связи с каким-то партнером. В пробках листает бумаги из серой папки, которую прихватил с собой в машину. А возле общежития создается впечатление, что сейчас он высадит меня и укатит в дальнюю даль, будто таксист.

Может, это было бы и неплохо. Но не успеваю я выйти из машины, как он тоже отстегивает ремень и прерывает телефонный разговор.

– Я сама схожу…

Страшно даже представить, что скажут соседки, увидев такую охрану. От сплетен и за год не избавлюсь.

– Самой тебе теперь лишь в туалет можно. И то пока не решу, что и это опасно.

– А у вас своих дел совсем нет? – Обхватываю себя за плечи, чтобы нельзя было взять ни за руку, ни под руку.

Любой нормальный мужчина понял бы. Но я же удачливая!

– Больше, чем ты можешь себе представить.

Горячая ладонь ложится на поясницу, и будто мы влюбленная парочка, Шаталов буксирует мою безвольную тушку к порогу общежития.

На глазах у комендантши, которая именно сейчас решила выглянуть в окно. Под зорким взглядом сплетниц с первого этажа.

– Вы кого-то убили, что так выслуживаетесь перед полицией?

Чтобы не привлечь еще чье-нибудь внимание, не сопротивляюсь. Внутри закручивает свои колечки смерч, спина в огне, однако шаг за шагом я иду к ступеням, как королева на эшафот – спокойно и уверенно.

– Кое-кто другой убил. И сейчас я очень надеюсь упечь этого другого на такой долгий срок, что он уже не выйдет, – огорошивает признанием Шаталов, когда мы синхронно переступаем порог.

Для признания, конечно, не место и не время. От неожиданности даже оступаюсь. Каблук скользит по мокрой, вымытой палубным методом плитке. В груди рождается крик «А-а!».

Но Шаталов не дает мне свободы даже в падении. Вместо пола мое лицо впечатывается в мужскую грудь. Вместо «А-а!» с губ срывается какой-то стон. И тот же разряд, что вчера вечером, прошибает от кончиков волос до пят.

Будто я громоотвод, созданный исключительно для ловли молний.

Словно глупая собачка, которую дрессируют с помощью электронного ошейника.

Глава 8. Опасный мужчина

– Есть хоть что-то, чего вы не можете?

– Оставаться бессильным.

Оставшаяся часть дня проходит намного легче, чем утро. После позорного визита в общежитие я уговариваю Шаталова отвезти меня в институт. И на удивление, этот цербер сразу же соглашается.

Мы паркуемся на стоянке для преподавателей, как раз недалеко от входа в главный корпус, и Марк, словно совершенно нормальный человек, желает хорошего дня.

Первые несколько секунд кажется, что ослышалась, что не может это чудовище желать чего-то хорошего… тем более – мне. Но потом шум за спиной заставляет забыть о новом охраннике, его словах и странных эмоциях, которые он вызывает.

За первую же лекцию мозги возвращаются на место. На переменах, вместо того чтобы думать о всяких брюнетках в чужих постелях, я разыскиваю Иру. На последней паре, вместо того чтобы слушать преподавателя, переписываюсь с Витей.

И первое, и второе немного успокаивает. Одна из общих подруг признается, что видела Иру за городом, в закрытом клубе, под ручку с каким-то парнем. Довольную и счастливую. Это не объясняет, почему подруга не берет трубку и не отвечает на сообщения, но моя тревога за нее спадает. Не одна, улыбается – и ладно.

Витя тоже радует. После визита мента и головорезов об общежитии все будто позабыли. Несмотря на поездку за вещами, никто не перемывает мне кости, не интересуется, куда пропала и когда вернусь.

Студенческая жизнь бурлит как обычно. Одна новость сменяется другой. Только в них больше нет меня.

Ни одной причины для волнения! Однако, стоит после занятий выйти из главного корпуса, эта самая причина, уже без пиджака, в рубашке с закатанными рукавами, ждет возле машины.

– Я могла бы добраться общественным транспортом. – Образ буки получается у меня в последнее время лучше всего. Аж самой противно.

– А я считал, что мы договорились. – Шаталов распахивает дверь своей черной как смоль бэхи и кивком приказывает: «Место!»

Краем глаза замечаю, как прохожие притормаживают рядом с нами. Оглядываются. Спиной чувствую любопытные взгляды. И как назло, не могу сделать ни шага.

Ума не приложу, сколько бы так простояла. Женский голос совсем близко заставляет очнуться.

– Вау, Лиза, а ты случайно не в общежитие сейчас? Можно с вами?

Одна из сокурсниц, Кристина, обгоняет меня и, натянув на пышной груди короткий топ, начинает гарцевать перед Шаталовым на по-стриптизерски высоких каблуках.

– Мы не в общежитие.

Еще секунду назад я и не собиралась садиться ни в какую машину, но тут уверенной походкой направляюсь вперед и плюхаюсь на пассажирское сиденье.

– А неважно куда! – машет рукой Кристина и еще сильнее выпячивает грудь. – Универ так достал, что я готова просто покататься. Хоть до метро, хоть до трамвайной остановки.

Серые глаза однокурсницы без всякого смущения скользят по фигуре Шаталова. Пухлые губы искривляются в трудолюбивую уточку.

От такого откровенного напора мне становится противно. Нет ни одного сомнения, что Шаталов согласится на это щедрое предложение. В конце концов, дичь сама летит в руки. Даже напрягаться не стоит.

Но будто и не слышал ничего, Марк обходит машину, садится на свое место. И лишь когда шустрая женская ладонь касается дверной ручки, ненадолго прерывает молчание.

– В расписании сегодня ни одной оргии, – холодно сообщает он, опустив стекло. – Мне вполне хватит твоей подружки.

Если бы словами можно было убивать, это был бы расстрел. Причем массовый. От стыда я не могу выдавить Кристине даже несчастное «Пока». А когда Шаталов заводит двигатель, равняюсь цветом румянца с флагом СССР.

– Вы вообще можете думать о чем-то, кроме секса? – шиплю, как только речевой аппарат отходит от контузии.

– С недавних пор в моем доме поселилась одна языкастая особа, из-за которой секс временно под запретом.

– И… вы это делали во всем доме? – Я нервно сглатываю, вспоминая уютную гостевую комнату, где провела сегодняшнюю ночь.

– А зачем себя ограничивать? Я заплатил немаленькие деньги за этот дом. За каждую его комнату.

– Да, поняла… Можно без подробностей? – Мой румянец горит все сильнее, а во рту становится все суше.

– Можно, – как-то подозрительно быстро соглашается Шаталов. – При условии, что ты готовишь ужин.

Последнюю фразу он произносит тем же насмешливым тоном, каким говорил до этого. И я не сразу понимаю, что все серьезно.

– Мне казалось, такие, как вы, питаются в ресторанах. – Обалдело смотрю на него во все глаза.

– Обычно да. – Шаталов даже не косится в мою сторону. Одной рукой ведет машину, другой проверяет что-то на экране навигатора. – Но должна же ты хоть как-то расплачиваться за жилье и защиту.

– Я могу помыть пол… – Закусываю губу.

Пустой желудок тут же разрывает тишину громким урчанием.

– А ему предложишь пожевать половую тряпку?

Мужская рука ложится на мой плоский живот так неожиданно, что перехватывает дыхание.

– Он… – От горячих пальцев по коже словно огненные змейки расползаются.