– «Не трусливого десятка!» —
Молвит парень. – «Не спугнуть!»
Но душа уходит в пятки,
И мутит лесная жуть…

Звякнул лом о клад заветный…
Парню дрожь унять невмочь:
– «Будут все теперь приветны!
В жены – старостину дочь!»

«Слава богу!» —
Только это
Молвил, – вырос вновь бугор…
…Прошатался до рассвета —
И в онучах до сих пор…

Клич

На кургане, в шапке-зорнице
Стенька встал разгульно-смел,
Молодецкую он вольницу
Кликал, звонницей гудел:

– Гей-эй-эй!..

Собирайся-ка, голь перекатная,
Шалый сброд!
Будут гульбища, подвиги ратные, —
Русь зовет!

Хватай ножи с пистолями!
Гульнем по вольной воле мы!
Не дам народ в обиду я!
Айда тягаться с Кривдою!

– Гей-эй-эй!..

Нет житья от боярства от чванного,
Воевод!
Всех достанет рука атаманова,
Всех уймет!

Не дам народ в обиду я!
Айда тягаться с Кривдою!
Хватай ножи с пистолями!
Гульнем по вольной воле мы!

– Гей-эй-эй!..

Царь не видит, в палатах все тешится,
Спозарань…
А и нам, братцы, время потешиться!
Грянь-ка, рвань!

Хватай ножи с пистолями!
Гульнем по вольной воле мы!
Не дам народ в обиду я!
Айда тягаться с Кривдою!

…Так бросал слова смутьянные
Разин, взявшись за пистоль,
И ватагою буянною
На курган валила голь…

Не леса шумят кудрявые,
То повольники шумят;
Помыкает всей оравою
Колдовской, зовущий взгляд…

Зацвели ладьи узорные!
Песни, посвисты и гул!
Загляделись выси горные
На диковинный загул!

Не с того ли крика шалого
Волга вспенила сильней?..
Любо Стеньку разудалого
Уносить далеко ей!

Магам

О «маги» рифм, изысканных донельзя,
Волхвы с бульваров Питера, Москвы,
Не стoите вы пуговицы Ерьзи
И волоса с Коненковской главы!

К чему плести венки сонетов кислых?..
Разливом книг вливаться в города? —
Цветущий жезл в перчатках ваших высох,
В вас крови нет! – гематоген! – вода!

Масленица

Сергею Городецкому

Взвились кони, пляшут санки —
Мигом смерим все концы!
– Голоси мне в лад, тальянка!
Заливайтесь, бубенцы!
Сколько смеху! Сколько песен!
Ошалело все село!
Снег дорожный месим, месим
Пообгоним всех назло.
Алым цветом пышут девки,
Глянут – звонче я зальюсь…
Да неужто, в кои веки,
Пропадет такая Русь!
Голосистую тальянку
Бросил в ноги…
Шибче! Эх!..
Мчатся кони, пляшут санки,
Свищет ветер, брызжет снег!

Матери

Нас с тобой нужда разъединила,
Злобная, голодная нужда,
Ты свои уж растеряла силы
По пути тяжелого труда,
И с тоской, волнуясь и не веря,
Смотришь в даль, загадочную даль;
С каждым днем обида и потеря,
С каждым днем сильней гнетет печаль.
Молод я, но та же ждет дорога,
Ты прошла, мой темный путь далек…
О блесни ж, заветный огонек,
Слишком было выстрадано много!..

25 июля 1905 г.

Миссис Бром

Америко-трагедия

I

Муж – король кофейно-чайный,
(Кто не знает мистер Брома!)
Деловит необычайно,
Посему так редко дома…

Миссис (родом из Ташкента)
Все скучает… ищет друга,
И, конечно, ждет момента
Водрузить рога супругу…

II

Жарко летом в Нью-Йорке,
Разъезжаются все янки…
Бромы тоже. На пригорке
Дача грустной туркестанки…

По делам кофейно-чайным
Колесит муж ряд плантаций,
Ищет ярких встреч случайных
Миссис (впору ей стреляться!).

III

И случилось – (все возможно! —
Лишь была бы воля Рока…)
По соседству – гость вельможный,
Магараджа, сын Востока…

Имя… впрочем, важно ль это!
Право, длинное такое…
Суть ведь в том, что он с рассвета
Шлет и розы и левкои…

IV

Магараджа статен, строен,
В драгоценных весь каменьях,
Не один дворец построен
У него в своих селеньях…

Яхты… и аэропланы
(Миссис к ним питала слабость!..)
…И сердечные туманы
Разлетелись… в сердце радость!..

V

По делам кофейно-чайным
Мистер Бром летит в экспрессе,
Магараджа (не случайно!)
С миссис вылез в поднебесье…

Мистер Бром, дымя гаванной,
Шпарит мысленно активы,
Миссис шепчет: «Мой желанный,
Как красиво! Как красиво!»

VI

Гм… да… После дел кофейных
Возвратился Бром на дачу,
Но не видит плеч лилейных,
Ищет, ищет… чуть не плачет!

Где же, где? Глядит в испуге…
– Сто чертей! Но нет смуглянки…
И остался без супруги
Мистер Бром, нью-йоркский янки…

VII

Где кумирни, как громады,
Где идут все к Гангу с жаждой,
По буддийскому обряду
Повенчалась с магараджей

Миссис Бром… – Глаза как угли
У супруга, и суровым
Не бывает… Ездят в джунгли, —
Жизнь не та, что с мистер Бромом!..

VIII

…Мчатся месяцы и годы,
Утекают в море реки…
Снова на сердце невзгоды, —
Ах, нам счастье не навеки!

Миг, и вдруг покажет жальце
Жизнь (об этом знает каждый).
…Грезит миссис о ямайце,
Будет с носом магараджа…

1918

«Мои стихи певучей изразцов…»

Мои стихи певучей изразцов
Мечетей Самарканда, но зачах я
В лучах чужих!.. – Страна моих отцов,
Несусь к тебе на песенных ладьях я!..

Звенит здесь небо сказкой бирюзы,
Но нету в нем Ильи-пророка грома!..
С пахучим сеном не скрипят возы!..
Не дышит прель Весны и чернозема!

Что в розах мне!.. Пускай цветут шелка
Огнями зорь – не здесь я!.. Не в пустынях!..
Я слышу зов родного василька!..
Я у разливов Волги хмельно-синих!..

13 декабря 1920 г.

Молодецкий курган

Сказ

Ты жила в скиту замшелом.
Все молилась, ладан жгла.
Он охотником был смелым
Из приволжского села.

Нес он с песней диких уток,
Позабыла, где свеча…
С развеселых прибауток
Стала ярче кумача…

Соловьи в лесу скликались.
Разливался вешний мед…
И ушла ты, не печалясь,
От своих святых ворот

К песням аховым, к шиханам…
Повенчались без венцов…
Стал охотник атаманом,
Кликнул голь со всех концов…

За шелками, за коврами
Для тебя он уплывал…
Как любились вечерами!
Что за песни он певал!

В ночь, над Волгой звездоокой
Разгорался буй-костер,
Днем маячил издалека
Алый бархатный шатер…

Заглянуло к вышке Лихо,
Быль иная зацвела…
Белотелая купчиха
Мила-друга отняла…

Ты дозналась про смутьяну,
И за смертную тоску,
Ночью, сонного с кургана
Опрокинула в реку.

И сама метнулась с кручи
За изменником в простор…
И зовут курган дремучий
Молодецким – с этих пор…

Мордовка

На белой, узорной рубахе
Монет и ужовок не счесть!
Румяна… Вот кинутся свахи!
А косы – одной не заплесть!

А голос – певучий и зычный:
Как выйдешь с подругами петь,
Заслушался б город столичный,
Заслушался б сам Кереметь!..

Пусть зимнее солнце так тускло,
Пусть снежная вьюга пушит, —
Напаришь похмельного сусла
И выпьешь – огонь пробежит!

Ты чтишь и иконы, и мощи,
Обедню, молясь, простоишь…
– Кто ж тянет в священные рощи,
Кому заклинанья творишь?

1916, (?)

«Моя королева – Русь…»

Моя королева – Русь,
Лесная, речная, степная!
Все сказы ее наизусть
Я знаю, ее лишь не знаю!

Клады заклятые свои
Издревле хранит она строго…
Не знали и деды мои,
Быть может, не выдаст и Богу…

За Птицей чудесной я мчусь,
Запевы я Сирина чую!
Моя королева – Русь!
Ей песни и жизнь отдаю я!

1920 или 1921 г.

Мужикослов

Памяти матери моей

Марии Ермоловны

I

Космы ночи
Прикрыли село,
А над нивами, над бором
Волхование звездное шло…
Вышний пастырь плелся дозором,
Важеватый,
С янтарь-клюкой,
И пророчил, пророчил, пророчил
Над лохматой
Моей башкой.

II

О полночи
Вскочил, как пьяный,
Замутила тоска-туга,
Будто ловит меня арканом,
Топчет-топчет конем баскак.
Будто вспыхнул, горит домишко,
Бабий рев, рев набатный в селе!
Свищут стрелы. Сестра нагишкой
На татарском лежит седле!

III

Фу ты, леший! Сестренка здеся,
Дом целехонек… что за блажь!
Ходит пастырь с мудреной вестью,
Ставит-ладит златой шалаш…
Ворохнулся младенчик хлипко,
Ткнула соску ему жена;
Поскрипела недолго зыбка,
Тишь да гладь… Петухи… Луна…

IV

Высуну в окно
Несуразную
Рожу,
Надышусь
Сеновалом
И летом,
Авось
Малость
Вздремну-усну…
Нету!

Напирает
Бередит одно
Да то же:
Как жилось,
Что знавала
В свою весну
Чумазая
Русь.

V

Накрывается тучей-схимою
Вышний пастырь, а звезды кудесно
Ярки.
Вот встают они, праотцы, деды,
Отцы мои —
Мужики, мужики, мужики!
Всласть поели немного вы ситного,
Пиво ячное, мед протекли мимо ртов…
За лихое тягло, за судьбу челобитную
Быть вам, быть окол райских кустов!

VI

Тяти! Деды!
Лапотники,
Пахотники,
Чернокостники – смерды!
А кто с альпийских лысин
Свистнул
На весь мир?
Вы!
Вы!
Кто песенных
Жар-птиц метнул по свету?

Вы!
Вы!
Печальники,
Кабальники,
Безвестники,
Смерды…

VII

Тихо… тихо…
А сердце все мечется, мечется,
Все торчу у окна,
Не сплю…
И мерещится:
Не луна —
Салтычиха,
Салтычиха,
Мне бросает на шею петлю!..

VIII

Али Спас никогда не поможет?
Вековечный отмою срам!
На коня! Где булатный ножик?
Ускачу к донским ковылям!

Снеговые пусть плачут хлопья
Над костями, под вьюжный пляс!
Глубже Волги тоска холопья!
Рассчитаюсь, отцы, за вас!

IX

Храпанула пеганка… Чую,
Лезет шатко к ней домовой…
Вышний пастырь вблизи кочует
И глядит на шалашик свой.

Нету схимы, сиянье льется,
Да словес золотых не понять…
Положил клюку у колодца,
Домовой от пеганки – драть.

X

…Мамыньки! Баушки!
Арины Родионовны!
Зацапанные барами —
Блуднями
Для соромной забавушки!
Рано вас сгорбили
Буднями
Черными!
Радости видано много ли?
Не вы ли
Поили
Песнями, сказами ярыми
Пушкиных, Корсаковых, Гоголей!
А самим – оплеухи, пинки,
Синяки
Да могилки незнаемые, убогие!