Сюда, под самую крышу административного корпуса, не мог попасть никто, кроме него. Ещё с войны здесь сохранилось оборудование поста ВНОС^[8], а позже во время ремонта, проход тщательно скрыт от посторонних. Агент немецкой разведки с позывным «Сирень», оборудовал тут место для проведения сеансов связи. Николай Антонович имел длинный послужной список, начавшийся с дезертирства из Красной Армии в 1941. Дальше последовала служба в зондеркоманде, расстрелы партизан и мирных жителей. Преступлений совершено предостаточно, поэтому трудился Николай Антонович и за страх, и за большие деньги, которые спускал в Сочинских подпольных игорных клубах.

Оглянувшись, он вдруг заметил, как за забором лагеря стоят цепочкой солдаты с автоматами наперевес, и не похоже, что это холостое оружие. Отсутствовали характерные надульники, а вот подсумки с магазинами – наоборот, висели по-боевому.

Директор подбежал к краю крыши и увидел, как несколько солдат и офицер выводят из кочегарки истопника.

– Суки краснопузые! – он скривил лицо, и, вытащив из тайника пакет, завёрнутый в промасленную ткань, достал «люгер», который считал лучшим пистолетом в мире, и взвёл затвор.

Прихватив в левую руку запасной магазин, директор спустился по металлической лестнице в коридор на втором этаже и двинулся к пожарному выходу. Тот был вечно открыт, хотя Николай Антонович давно просил плотника его заколотить. В корпусе всё равно не бывает столько людей, чтобы понадобились вторые двери.

Однако проход был заколочен. Плотник, таки выполнил приказ, но к счастью весьма формально, вогнав лишь один гвоздь, и тот не до конца.

Разбежавшись по коридору, начальник лагеря выбил дверь плечом и по инерции с треском вывалился на площадку перед корпусом, где стоял незнакомый мужчина и мальчишка из первого отряда.

Пробежав по инерции пару шагов, директор поднял пистолет, но Виктор, который отследил ствол ещё в процессе выламывания двери, шагнул чуть в сторону и ударом выбил пистолет вверх, затем крутанулся, втыкая локоть в солнечное сплетение, и, распрямляя руку, добавил костяшками кулака в челюсть. От такого присыла начальник лагеря сделался тих, задумчив и недвижен, завалившись, словно манекен, на землю. И только после Николаев понял, что директор успел выстрелить.

– Ни в кого не попал? – Виктор оглянулся.

– Нет, в воздух пальнул, – ответил генерал, оглянувшись на бегущих к нему солдат, затем подошёл к валяющемуся в прострации шпиону и забрал пистолет.

– Парабеллум. Отличная машинка, – он вскинул оружие, целясь куда-то вверх, опустил, нажал кнопку извлечения магазина, дёрнул затвор, вынимая досланный патрон, и, ловко поймав его в воздухе, засунул в магазин. – Ты прости, я несколько в шоке. Не каждый день меня вот так спасают. Так что пока, просто спасибо от всей души.

– Служу Советскому Союзу, – негромко ответил Виктор.

3 глава

Если долго перебирать шансы, то вдруг выяснится, что ты перебираешь битые черепки.

Николай Романов (Николай II) Из пометки на полях «Манифеста об отречении от престола».

На экранах телевизоров 21 июня 1970 года.

Первая программа

9.00 – Гимнастика для детей

9.15 – Новости

9.30 – Ко Дню медицинского работника. «Здоровье»

10.00 – Музыкальный Киоск

10.30 —Чемпионат мира по футболу Матч за 3 и 4 место Передача из Мексики

12.00 – Для школьников. Турнир умелых.

12.30 – Труженикам села.

13.00 – Для школьников. Лицом к лицу с детством. Музыкальный телефильм. (Цв. тел.)

14.05 – Для воинов советской армии и флота «Слёт молодёжи».

14.35 – В. Панова. «Сколько лет, сколько зим!» Спектакль Ленинградского академического Большого драматического театра имени М. Горького. Передача из Ленинграда.

16.45 – Для детей. «Жил был солдат». Кукольный телеспектакль. (Цв. тел)

17.30 – «Семь дней»

18.00 – Новости

18.05 – «Клуб кинопутешественников» (Цв. тел)

19.05 – В эфире – «Молодость»

20.50 – Чемпионат мира по футболу. Финал. Передача из Мексики

22.45 – Мелодии дружбы. Поёт Рена Рольска (Цв. тел)

23.25 – Концерт

23.40 – Новости.

Несмотря на вопиющий случай – поимку настоящего шпиона, и не просто шпиона, а резидента разведывательных служб ФРГ, большого шума не случилось. В КГБ, где сразу приняли дело, вполне справедливо решили, что публичность только навредит, и следователи немедленно принялись разматывать весь клубок связей бывшего начальника лагеря.

А Зарница тем временем состоялась в плановые сроки, пионеры взяли штурмом укреплённую позицию, и, получив свою порцию адреналина, расползлись по палатам переживать и обсуждать войнушку вновь и вновь.

Виктор ко всему отнёсся спокойно. За чёткую отработку ситуации на радиостанции он получил благодарственное письмо от дирекции лагеря, которую теперь возглавил физрук Марат Сагитов.

С родителями происшествие не обсуждал, только отец сказал, что он им гордится, а мама попросила «больше не влипать во всякие истории».

Девочки в последний день совали ему записочки с адресами и телефонами, но Виктор, всё собрав в кучу, сжёг на пляже и смешал пепел с песком.

В июле он поехал с родителями на юг, в Гурзуф, где до одури купался и плавал в море, загорел до шоколадного цвета и таки ухватил женского внимания от студентки второго курса ленинградского Мединститута, скрыв свой возраст. Естественно, сразу возник вопрос финансового обеспечения любовного приключения, ибо красивые девушки требуют красивого ухаживания в красивом месте. Просить деньги у родителей Виктор посчитал пошлым и решил озаботиться решением проблемы самостоятельно.

Единственным доступным источником добычи финансов остался «робингудинг» криминала, что само по себе непросто и требует тщательной подготовки, дабы однажды не оказаться неопознанным телом в двухэтажной могиле.

Наблюдение за парочкой солидных господ в дорогих костюмах и с тяжёлыми золотыми перстнями на пальцах дало три потенциальных адреса в Ялте, один из которых оказался подпольным игорным домом.

Внутрь Виктор, естественно, не заходил, но, судя по машинам, что ждали у входа, в клубе тусовалась публика самого высокого уровня: директоры городских торгов, руководители министерских отделов и, конечно, секретари самой пролетарской в мире партии разного калибра.

Играли по-крупному, собирая за пару дней кучу денег, которые, упаковав в самый обычный с виду чемодан, неприметный человечек под охраной двух уголовников доставлял в местное хранилище общака. Отсюда деньги расходились по разным нуждам: на закупку товара, подкуп и вообще на обеспечение сытой и нескучной жизни этих жирных крыс.

В подвале здания на набережной Виктор устроил себе промежуточную базу, собрав туда, всё, что нужно для дела: набор для смены внешности и разные подручные средства. Самая напряжённая игра проходила в пятницу и субботу, так как многие специально прилетали в Ялту на выходные. Конечно, выгоднее было бы «робингудить» игровой банк где-нибудь в Сочи в бархатный сезон, когда туда собиралась высшая картёжная лига СССР, но не всё сразу.

Инкассаторов Виктор ждал у самой двери подпольного игорного дома, возясь для виду с телефонной коробкой, установленной на внешней стене здания.

Сначала вышел широкоплечий мужчина двухметрового роста в свободном светлом костюме, оглянулся и, сочтя монтёра деталью пейзажа, дал команду выходить остальным – ещё одному охраннику и невысокому мужчине в футболке, джинсах и сандалиях на босу ногу. Тот нёс небольшой чемоданчик, похожий на такой, какой обычно использовали ремонтники.

Когда здоровяк отошёл назад, давая дорогу остальным, Виктор метнулся вперёд и вырубил самого большого точным ударом гаечного ключа завернутого в тряпку. Мужчина сразу осел на асфальт, а следующий удар пришёлся в затылок того, что нёс чемодан, и только последний успел среагировать, начал разворачиваться и нырнул рукой куда-то подмышку, но, получив тем же ключом по лбу, потерял интерес к происходящему упав прямо на своих друзей.

Виктор спрятал орудие преступления в инструментальный ящик, и, подхватив чемоданчик с деньгами, спокойной походкой двинулся к выходу со двора.

Добравшись до базы, сменил внешность: стер краску с лица снял растительность и переоделся, преобразившись в модного пижона в огромных солнечных очках, ярко-жёлтой рубашке, сиреневых штанах – клёшах и модных ботинках на высоком каблуке. Весь этот «армянский шик» Виктор приобрёл оптом у торговца на Ялтинском рынке за шестьдесят рублей, не торгуясь. Вещи, сделанные из бросовых, бракованных материалов в подпольном цехе, могли прослужить самое большее пару недель, что, впрочем, устраивало отдыхающих.

Переложив деньги в сумку и подхватив тяжёлую, но такую приятную ношу, он вышел под палящее солнце Ялты.

Парень понимал, что искать его будут серьёзно, поэтому сменил внешность ещё два раза и вернулся в Гурзуф только под вечер.

В чемодане лежало полтора миллиона купюрами по сто, пятьдесят и двадцать пять рублей. Все деньги новые, причём несколько пачек – невскрытые банковские упаковки, и если четвертаки были на юге вполне законным средством платежа, то пятидесятирублёвые и сотенные купюры использовались очень редко, в основном при крупных покупках, и отследить их было проще простого.

Но Виктору было достаточно и четвертаков, коих лежало в чемодане аж на двести тысяч. Остальное он спрятал в технических потрохах старого бункера времён войны.

Благодаря своевременно проведённой экспроприации, роман Виктора с подтянутой и стройной студенткой получил дальнейшее развитие, и при расставании Елена даже чуть всплакнула. Терять щедрого и представительного кавалера ей категорически не хотелось, но, считая Виктора отпрыском одного из московских небожителей, она рассудила, что женить такого на себе простой студентке меда совершено невозможно.

На август, когда ему исполнялось шестнадцать, Виктор не планировал никаких поездок, потому что стоило наконец разобраться со школьными делами. Его предшественник не то чтобы совсем запустил учёбу, но очень сильно снизил обороты, и в результате оценки уверенно поехали вниз, иногда даже до тройки. Требовалось что-то пересдать, что-то подтянуть, написать рефераты и так далее.

В начале августа учителей уже можно было застать в школе, поэтому Виктор довольно просто пересдал нужные предметы, исправил оценку по английскому и даже договорился, что немецкий сдаст сразу за весь год, чтобы заранее получить оценку и не тратить время на посещение уроков.

Ещё следовало решить вопрос с совершенно ублюдочной школьной формой, которую стоило затолкать кое-куда создававшему этот «шедевр». Николай Борисович Шеин, портной от Бога, шил отличные костюмы в английском стиле, он и взялся за переделку «шедевра» в нечто, достойное носки, плюс скроил пару костюмов на выход, которых у Виктора просто не было. Профинансировал всю историю отец. Просто кивнул на просьбу выделить двести рублей, встал, достал из буфета вскрытую пачку трояков, и, не считая, вручил сыну.

– А что, вот пригласят тебя в Кремлёвский дворец на награждение, а пойти будет не в чем, – неловко пошутил Пётр Алексеевич.

Виктор мог и вовсе не брать деньги у отца, тем более что костюмы в ателье стоили значительно дороже двухсот рублей, но вопрос легализации доходов стоял остро. У школьника в СССР просто физически не могло быть крупных денег. Только от родителей, ну или выигрыш в лотерею. Кстати, билеты с большим выигрышем в СССР на чёрном рынке продавались как минимум на двадцать процентов дороже номинала, потому что позволяли легализовать доходы.