Срываюсь за ним, прихватив со стула свой рюкзак, и бегу что есть сил, едва не ломая ноги на своих новых каблуках. Догоняю Сычева уже на парковке возле его машины.

– Подожди! Я передумала! Забери назад свои деньги!

Он оборачивается, и его густые брови выразительно ползут вверх.

Меня трясёт, судорожно тычу пальцем в датчик отпечатка пальца на своём телефоне, но никак не получается его разблокировать – руки вспотели.

– Как перевести тебе деньги обратно?

Сычев открывает дверцу пассажирского сидения в своей машине и кивком головы предлагает мне забраться внутрь:

– Садись.

– Нет. Я просто хочу вернуть твои деньги и всё!

– Сядь я сказал, – приказывает он металлическим тоном, от которого по коже прокатывается холод.

И весь мой пыл как рукой снимает. Я не могу ослушаться.

Понятия не имея, зачем это делаю, я, притихшая, сажусь в его тачку.

Сергей захлопывает за мной дверь. И пока он обходит капот, чтобы занять водительское место, сижу неподвижно, нервно сжимая пальцами свой рюкзак.

Хлопает водительская дверь, отрезая нас от шума улицы. Похоже, внутри автомобиля отличная звукоизоляция. От напряженной тишины звенит в ушах.

Но тут у Сергея звонит телефон, позволяя мне ненадолго выдохнуть.

– Да, – зло отвечает он на звонок. – Я не приеду. Вот так, не приеду. Давайте сами там, без меня. Некогда. Я сказал, некогда мне сейчас, потом перезвоню, всё!..

Пока он разговаривает, мне, наконец, удается разблокировать экран своего телефона с помощью цифрового кода. Вбиваю номер Сычева в банковском приложении, к счастью, он оказывается закреплен за счетом в том же банке, что и у меня, и я торопливо делаю перевод. Обалдевая от суммы комиссии, нажимаю кнопку «отправить», потом «подтвердить». Всё. Готово. Теперь моя карта почти пуста. И ремонт мой накрылся медным тазом…

Господи, ну какой ремонт? Дура. Есть проблемы куда серьезнее. Я только что отказалась от шанса спасти своего отца! А это, похоже, был единственный шанс…

Шумно выпускаю воздух из лёгких и обессилено откидываюсь на спинку сиденья.

Какая же я отвратительная эгоистка. И что теперь будет с папой?…

Сергей заканчивает разговор и еще недолго изучает экран своего мобильного. После чего впивается в мой профиль нечитаемым взглядом.

– Ну и зачем ты это сделала?

– Я передумала. Не нужна мне твоя помощь. Сама как-нибудь справлюсь, без твоих денег.

– Поздно.

– Что? – поворачиваю я голову, не веря своим ушам. – Я перевела тебе всё обратно и больше ничего не должна!

На ощупь ищу ручку на двери, собираясь немедленно покинуть машину, но не успеваю.

В тишине салона раздаётся щелчок центрального замка, и когда я, наконец, дёргаю ручку, машина уже заперта.

– Открой дверь, – громко требую, храбрясь изо всех сил, но на самом деле у меня начинают трястись поджилки.

– Зачем тебе эти деньги? – спокойно спрашивает Сычев, будто не замечая моей паники.

– Выпусти меня из машины, я хочу уйти!

– Не поняла ещё? Ты никуда уже не уйдёшь. Давай не будем ссориться, Таня.

13. В нашей жизни ничего не бывает просто так

Смотрю на Сергея, широко распахнув глаза, чувствуя себя загнанной в угол.

Что-то есть такое в его взгляде, что заставляет меня вновь притихнуть, втянуть голову в плечи и даже не пытаться спорить. Я не могу объяснить, в чем именно дело, но впечатление жуткое, влияющее на меня на уровне инстинктов.

У него и раньше была довольно сильная энергетика, сметающая все преграды одним махом. А теперь я и вовсе не могу сделать вздох под этим тяжёлым взглядом.

Что значит это его «поздно»? Что значит – я никуда уже не уйду?

Неужели он считает, будто я теперь что-то обязана ему, даже несмотря на возврат денег? Не хочу в это верить.

– Зачем тебе эти деньги? – терпеливо повторяет Сергей свой вопрос, и снова на уровне инстинктов я чувствую – лучше ему сейчас ответить. Будто это наименее опасный вариант в моей ситуации.

– Один человек бросился под колёса моему отцу и теперь требует миллион, – сдержанно объясняю я.

– А почему ты об этом температуришь, а не твой отец? – с непониманием интересуется Сергей.

– Он слишком гордый. Считает, что это автоподстава, и не хочет платить мошеннику. Наверное, надеется, на справедливый суд. Но жена папы консультировалась с юристом, и тот сказал, что без записей с камер и свидетелей ничего доказать.

Сергей щурится, слегка склонив голову набок, и ещё пристальнее впивается в меня своим невыносимым взглядом.

– И ты, значит, решила сама заплатить вымогателю, за спиной отца?

– А что мне еще оставалось делать? Позволить папе сесть в тюрьму?

– Ты хоть понимаешь, что за люди занимаются автоподставами в нашем городе? И кто за ними стоит? Ты, красивая хрупкая девочка, решила пойти к ним сама? Одна? Просто так отдать бабки, ещё продать квартиру, да? У тебя мозги вообще есть, Таня?

От его слов, произнесённых таким холодным, почти презрительным тоном, вдруг становится очень стыдно. Я будто вмиг прозрела и увидела всю ошеломляющую глупость своего поступка. А от перспектив, которые могли меня ожидать после, становится жутко до тошноты.

– Я просто испугалась. Хотела спасти отца…

– Спасательница, блять, Малибу, – с усмешкой добивает меня Сычев.

Сглатываю и отворачиваюсь к окну. Стыд затапливает с головой, в груди печёт, даже уши горят огнём. Я действительно выгляжу сейчас последней идиоткой.

И почему до тех пор, пока Сергей не ткнул меня носом в очевидные вещи, я была настолько слепа? Будто и правда мозги поехали…

– Ладно, не переживай. Я разберусь с этим, – доносится из-за спины снисходительное.

Поворачиваюсь к Сергею, взволнованно вглядываясь в его невозмутимое лицо.

– Не хочу, чтобы из-за меня у тебя были проблемы.

– Я сам кому угодно могу создать проблемы, Таня, – слишком самоуверенно заявляет он.

Но почему-то у меня не возникает сомнений, что его слова – правда.

– И ты поможешь мне? Просто так? – с неверием смотрю я на него.

– Я что, похож на мать Терезу? В нашей жизни ничего не бывает просто так.

– И что ты хочешь взамен? Сделать меня своей рабыней? – похолодев, интересуюсь я.

– Ну ты же хочешь помочь своему отцу? Моё условие остаётся прежним. Ты месяц живёшь у меня. Назовём это услугой за услугу. Так тебя устроит?

Я растерянно хлопаю глазами, не понимая, как поступить. Конечно, я очень хочу помочь папе. Каким бы он ни был, я его безумно люблю. Но как можно согласиться на такое? Пойти в добровольное рабство к тому, кто причинил столько боли в прошлом. Позволить снова издеваться над собой. В голове не укладывается этот абсурд…

– Может, есть какие-то другие варианты, – тру я онемевшее лицо, чувствуя, как тону, но не желая отпускать соломинку.

– Варианты есть всегда, но этот для тебя самый безболезненный.

– Ты уверен? – со скепсисом усмехаюсь я.

– Да.

С минуту я молчу, отчаянно пытаясь отыскать в своей голове какое угодно другое решение проблемы, но так и не нахожу…

– Хорошо. Я согласна, – отрывисто произношу я в конце концов, разглядывая свои руки, лежащие на коленях. – Надеюсь, ты сдержишь своё обещание и не будешь… – запинаюсь в попытке подобрать подходящую фразу, да так и замолкаю, не сумев продолжить.

– Не буду что? – безжалостно интересуется Сычев. – Насиловать тебя?

Меня бросает в жар от его слов. Низ живота снова сводит до такой степени, что сбивается дыхание. С обидой смотрю в холодные глаза напротив и понимаю, что до насилия вряд ли дойдёт. Я ведь умру, даже если Сергей просто ко мне прикоснётся.

– Насиловать и издеваться, – выдавливаю из себя я, применяя над собой усилие, чтобы не отвести взгляд.

– Думаешь, я такое чудовище? – сузив глаза, спрашивает он.

– Не знаю, – честно отвечаю я.

– Ну, скоро узнаешь, – прохладно бросает Сергей, отворачиваясь к лобовому стеклу и заводя двигатель. – Куда тебя отвезти?

– Туда же, куда в прошлый раз.

Едем в тишине. Я смотрю в боковое окно, боясь повернуть голову. Будто если еще раз столкнусь взглядом с Сергеем, меня обожгут кипятком.

Всё ещё не верится, что скоро мне придётся жить с этим человеком под одной крышей. Выполнять какие-то его поручения. Разговаривать с ним. Находится поблизости днём и ночью…

Но зато он поможет отцу. Надеюсь, моя жертва не будет напрасной. Надеюсь, я вообще выживу в этой авантюре… Как я выдержу целый месяц?

Машина тормозит у ворот дома отца. Я заставляю себя отлипнуть от бокового окна и повернуть голову вперед. Приклеиваюсь взглядом теперь к бардачку, всё ещё страшась встретиться глазами с Сычевым.

– Завтра утром к десяти будь готова, – даёт он указания своим равнодушным тоном. – За тобой заедет парень на черной «хонде», его зовут Рома. Много вещей с собой не бери, если что-то понадобится, купим. И не трясись, всё будет нормально.

Киваю, чувствуя, что становится немножечко легче.

– Тот мужчина, которого сбил отец, Геннадий Попов, лежит в третьей больнице. Он сказал, что если завтра денег не будет, то…

– Забудь о нём. Сегодня он исчезнет, и ни тебя, ни твоего отца никто больше не побеспокоит.

14. Предвкушение

Захожу в дом, словно оглушенная, после встречи с Сергеем. Меня встречает Анна.

– Ну что, поговорила? – взволнованно спрашивает она, понизив голос, чтобы никто не услышал.

– Я всё уладила, – так же тихо отвечаю я, – этот человек нас больше не побеспокоит. Только отцу ни слова.

Анна с облегчением вздыхает и прикладывает обе руки к груди.

– Танечка, спасибо! Как тебе удалось?

– Не спрашивайте, – отворачиваюсь я, принимаясь разуваться.

– Ты голодная? Пойдём на кухню, я твой любимый яблочный пирог испекла, – начинает суетиться она, но единственное, чего мне сейчас хочется – это закрыться в своей комнате и никого не видеть.

Поднимаю глаза на жену отца, и она мгновенно всё понимает без слов.

– Ладно, если что-нибудь понадобится, скажи, – растерянно произносит и сбегает на свою любимую кухню.

Но тут в прихожей появляются Арина и дети, начинают наперебой что-то спрашивать у меня, отчего в ушах нарастает звон. И пропорционально ему растёт раздражение.

– У меня ужасно болит голова, оставьте меня все в покое! – в итоге громко выкрикиваю я, и вокруг мгновенно воцаряется тишина.

Четыре пары глаз изумленно смотрят на меня так, будто увидели привидение.

Но мне сейчас абсолютно безразличны их эмоции. Быстрым шагом взлетаю по лестнице и вскоре плотно закрываю дверь гостевой спальни изнутри.

Падаю на постель лицом вниз и лежу, не в силах пошевелиться, ощущая во всём теле внутреннюю дрожь.

Завтра для меня начнётся серьёзное испытание. Которое продлится целый месяц. И я ужасно боюсь того, что меня ждёт. Но вместе с тем… испытываю трепетное предвкушение. Какая-то безумная часть меня радуется, что всё сложилось именно так. И от того, что эта часть во мне существует, я прихожу в ещё больший ужас.

Вскакиваю с кровати и, накрыв прохладными ладонями пылающие щеки, принимаюсь мерить шагами комнату.

Нет, такими темпами я и до завтра не доживу. Умру раньше от чудовищного волнения!

Подхожу к зеркалу, встроенному в платяной шкаф, и разглядываю себя. По-хорошему, надо бы подстричь волосы, придать им какую-то форму. Брови тоже не помешало бы облагородить…

Боже, да о чём я думаю!

Раздаётся стук в дверь, и в комнату осторожно заглядывает сестра:

– Тань, у тебя всё в порядке?

– Да, всё прекрасно, – резко отвечаю я.

– Ты чего такая злая? – Она так и стоит на пороге, не решаясь войти.

– Да не злая я, просто плохо себя чувствую. Арин, можно мне побыть одной?

– А кто тебя привёз? Я видела в окно.

– Знакомый.

– Ничего себе у тебя знакомые. Такая тачка… – настороженно произносит сестра.