Флор что-то пела. По крайней мере то, как сложились её губы в улыбке, наводило на эти мысли, хотя за тихими разговорами Джуди и Герберта он не слышал ни звука. Захотелось крикнуть, чтобы они все замолчали. Чтобы хоть на секунду дали запомнить эту картину, которую, Артур знал точно, никогда не забудет. Но они по-прежнему говорили, а мгновение всё ускользало, пока не исчезло вовсе, стоило Флор отвернуться. И когда всё закончилось… Когда Флор вновь показалась, но теперь с пустыми руками, которые, словно не зная, куда спрятать, скрестила перед собой, он отступил. Артур шагнул назад, затем ещё, прежде чем окончательно отошёл в тень сумрачного коридора.

– Артур? – донёсся до него голос Флор. – Ты куда? Иди…

Он развернулся и направился прочь.

– Артур… – полетел вслед растерянный возглас, который вызвал лишь раздражение.

Ради бога! Неужели она не понимает, что ему здесь не место? Казалось бы, это довольно очевидная мысль! Артур тряхнул головой, а потом презрительно скривил губы, понимая, что сам себе врёт. Нет, вовсе не собственная неуместность заставляла ядовитую зависть плескаться внутри. О, нет. Кое-что гораздо страшнее, несправедливее и беспощаднее – понимание, что там не было места и Флор.

– Да подожди же ты! – Она всё-таки его нагнала и схватила за руку, вынуждая остановиться. – Что с тобой?

– Хотел обсудить с тобой кое-что, но ты пока занята. – Он неискренне улыбнулся, а потом снова направился в глубь коридора.

– Нет, – тряхнула головой Флор и зашагала рядом. – Уже нет. Знаешь, они назвали его Тристаном. По-моему, отличное имя.

– Прониклись легендами? – хмыкнул Артур.

– Что?

– Ничего, – отрезал он, и между ними образовалась неловкая пауза. Наконец, Флор не выдержала.

– Если ты ищешь свою комнату, то мы уже почти пришли.

– Я знаю. Джонс меня просветил, – процедил Артур и скрипнул зубами.

– Да что с тобой такое? – воскликнула Флор и остановилась.

Она выглядела такой растерянной, что Хант мысленно залепил себе подзатыльник. Право слово, в том, что ему настолько противен он сам, не было её вины. Хотя нет. Даже не так. Она единственная, кто был действительно ни в чём не виноват. Так что Артур раздосадованно дёрнул щекой, что до сих пор саднила после кулака Джонса, и в этот момент Флор, конечно, это заметила.

– Что это у тебя?

Она подошла ближе и осторожно коснулась заросшей щетиной щеки, а потом и самой ссадины. Наверное, там был весьма солидный синяк.

– Поговорил с Джонсом. Как видишь, весьма продуктивно.

– Стив бывает таким идиотом, – пробормотала она, потянулась, чтобы заправить за ухо наверняка прилипшие к ране грязные пряди волос, и Артур не выдержал.

– Я хочу, чтобы ты осталась в Убежище, когда всё начнётся.

И Флор замерла. Застыла на середине движения, а потом медленно опустила руку.

– Почему? – удивлённо спросила она.

– Это слишком опасно.

– Серьёзно? Значит, всё, что было до этого – лёгкие прогулки безветренной ночью вокруг Башни?

Флор улыбалась, но Артур видел, как подрагивают её губы. Она готовилась спорить, видимо, поняв ещё в Теплицах, что он будет её отговаривать. И если бы дело было лишь в этом… Артур прикрыл глаза, а потом спокойно посмотрел в лицо ждавшей ответа Флор.

– Нет. Но в этот раз риск не оправдан.

– А до этого?

– Флор! Хватит ёрничать! Ты сама знаешь ответ. Сейчас слишком…

– Слишком? Артур, откуда тебе вообще знать, чем я рискую?

– Откуда? Флор… Флор, ты умираешь! Господи! Ты хоть сама понимаешь это?

– Как и все остальные. Каждый день. Каждый час. С каждым вздохом, мы ближе к смерти, – прошептала она и вздрогнула, когда он зарычал от бессилия.

– Но ты несешься туда на полной скорости! Я могу… Я могу не успеть в следующий раз, когда ты решишь вновь расшибить своим лбом выстроенные вокруг тебя защитные стены.

– А ты? Разве ты поступаешь как-то иначе? – тихо спросила она. – Разве ты не мчишься на собственную смерть каждый раз во имя своих идеалов, наплевав на всё, что творится вокруг? Ты сам это сказал, не так ли? Буквально несколько часов назад.

– Флор.

– Ты сказал это Артур. Сказал, что, чёрт возьми, готов умереть! А теперь пытаешься убедить меня, что это неправильно. Прости, но ты не самый лучший пример для подражания и прекрасно знаешь об этом. Так что потрудись придумать что-то поубедительнее своего вранья о моей безопасности. Дело ведь не в ней, правда?

Артур видел, как она облизнула сухие, потрескавшиеся губы, а потом нервно переплела подрагивавшие пальцы. И в этот момент он впервые захотел смалодушничать, рассмеяться, обратить всё в дурацкую шутку, но было поздно. Дело и правда было не каком-то там риске. А совсем… совсем в другом. И Флор это, конечно же, поняла. Она всегда была слишком умной и достаточно дерзкой, чтобы говорить вслух самые неприятные вещи.

– Отвечай. – Она сцепила пальцы сильнее, словно пыталась их переломить пополам. – Ну же, Артур Хант! Отвечай!

Он задержал на секунду дыхание, а потом медленно проговорил:

– Потому что я не хочу, чтобы ты это видела.

– Видела что? – вкрадчиво поинтересовалась Флор и повторила чуть громче, когда он не ответил. – Что именно я не должна видеть, Артур? М? Как ты опять испачкаешь руки в чьей-то крови? Как перережешь Канцлеру горло, прежде чем вонзишь свой клинок Стивену в спину? Ты это хочешь и не можешь сказать мне?

Воцарилась абсолютная тишина, которую нарушал лишь тихий нарастающий звон колокольчиков, а потом Артур шагнул в неизвестность.

– Да, – чётко проговорил он.

Флор тряхнула головой, резко зажмурилась, а потом вдруг едва слышно засмеялась. И этот смех, словно подхваченный уже вовсю переливавшимися колокольцами, отозвался внутри непонятной тревогой.

– Я не верю в это. Просто не хочу верить. Артур, ты воин Города, а не убийца. Ты защитник, а не палач!

– Их смерти требует справедливость, – процедил Хант.

– Но кто мерило? Ты сам? Артур… – Флор попробовала подойти ближе, но остановилось и в отчаянии отвела взгляд. – По какому праву ты судишь?

– По праву той ответственности, что я готов взять, – отчеканил он, чувствуя, как внутри нарастает своя личная Буря. Она питалась болью, неожиданной завистью и отчаянным желанием мести всем тем, кто привёл их в этот день, и в это место. Он посмотрел на Флор, отчаянно прося её понять, но она лишь отрицательно замотала головой.

– Ответственности? – долетел до него возглас. – Ты пытал меня, Артур! Скажи, ты и за это готов нести ответ? За тридцать восемь ударов?! Ведь если так, значит, ты и правда…

– Хватит! Хватит, Флор! Ты же знала, чем всё закончится! Ты же сама меня на это толкнула! Ты же хотела…

Артур понял, что сорвался на крик, когда Флор отшатнулась. Она отступила, а потом с такой болью взглянула ему в глаза, что Хант осёкся. Он резко захлопнул свой глупый рот и со всей силы сжал кулаки, борясь со жгучим желанием вырвать чёртов язык. Но, кажется, было уже слишком поздно.

– Никогда, – прошептала Флор. – Я никогда не хотела, чтобы ты через это прошёл. Я…

Она явно собиралась сказать что-то ещё, потому что шевельнула губами, но резко зажмурилась, а потом развернулась и почти бегом бросилась от него прочь.

– Флор! – попробовал он окликнуть её, хотя понимал, что это совершенно бессмысленно. – Флор…

Но только дурацкие колокольчики обиженно зазвенели в ответ, предупреждая о наступающей Буре.

Флор…

Артур ещё минуту смотрел ей вслед, прежде чем отвернулся и зашагал прочь.

Да будь оно всё трижды проклято! Трижды – четырежды – бесконечно! Почему она просто не хотела понять? Почему ей всегда надо спорить и опять доказывать свою бескорыстную правоту? Это же абсурд! Утопия мыслей! Чёртово великодушие работает только в мирные времена, для которых и была рождена Флор. Но сейчас всё зашло так далеко, а он даже не мог предсказать, чем закончится их так плохо спланированный бунт. План Джонса трещал по швам, и Артур в бессилии сжал кулаки, прежде чем резко остановился, заметив впереди знакомую чёрную груду.

О, подобное гостеприимство поражало до глубины души!

Пинком открыв дверь и пнув в образовавшийся проём сваленный кучей доспех, Артур прошёл внутрь комнаты и с силой захлопнул несчастную створку. Сверху посыпалась многолетняя пыль и какой-то песок. Следующим от его бессмысленной, но оттого ещё более отчаянной злости пострадал колченогий металлический стол и одна из натужно мерцавших ламп. Ту он просто разбил кулаком.

Нет, серьёзно! Неужели Флор думала, что он вдруг проникнется чёртовым геном симпатии до самых гланд и станет великодушным? Артур резко стащил с себя выданную Джуди рубашку, по пути отодрав пару корост, и ударом ноги отодвинул загромыхавшую створку. То, что было здесь подобием душевой, вызвало лёгкую тошноту. Или таким оказалась на вкус обида? Артур фыркнул, стараясь не беспокоить многострадальный бок, окончательно разделся, а потом брезгливо ступил босыми ногами на грязный пластик поддона. Омерзительно! Здесь всё было до ужаса омерзительно! Стены, люди… Со всей силы шарахнув по вентилю, отчего поток не самой тёплой воды почти рухнул на голову, Артур зашипел от пронзившего спину и бок жжения, а потом устало упёрся руками во влажную плитку.

Дерьмо.

Это слово неустанно крутилось в его голове. Сквозь незакрытую створку он скосил взгляд на валявшуюся на полу маску Карателя, чей чёрный каркас был кем-то старательно разрисован неприличными символами, и скривился от отвращения. Это было удивительно мелочно, но зато не давало забыть, что ему здесь не рады. И никогда, в общем, не будут. Зарычав, Артур со всей силы захлопнул створку и медленно выдохнул. Он сжал кулак, упёр его в стену и вдруг увидел, как по костяшкам заструилась кривыми дорожками перемешанная с водой кровь. Неожиданно отчаянно захотелось отмотать всё назад. Выдернуть из реальности последние пару часов, скомкать и выбросить.

Артур медленно выпрямился. Без шансов. Он фыркнул от собственной глупости, подобрал с ржавой полки валявшийся там огрызок мыла, принюхался, а потом в бешенстве швырнул его в стену. Вот твари! Хант с отвращением посмотрел на тут же начавший растекаться кисло пованивающий кусок жирной массы. Интересно, знали ли эти борцы за добро и справедливость, что именно своровали? Или, как вездесущие бессмертные тараканы, тащили всё, что попадалось им под руку? Скорее, именно так. Иначе как бы выжили и те, и другие? К тому же, откуда им было знать… Артур прикрыл глаза и вновь подавил приступ тошноты.

Если честно, он и сам знал лишь потому, что однажды его заставили присутствовать при варке очередной партии. После этого ему целый месяц казалось, что вонь кислоты, в которой медленно растворяли последнюю партию «милосердных», пропитал его полностью. Кожу, одежду, волосы, даже лёгкие… Он снова взглянул на ставший бесформенным кусок мыла и со вздохом поднял его, чтобы убрать обратно на полку. Нет. Этим себя он отмывать точно не будет. Уж лучше сдерёт кожу заживо! Подставив лицо прохладным струям воды, от которых начинала уже бить мелкая дрожь, он провёл рукой по волосам и нащупал полустёртое клеймо.

Реальность – дерьмо, а он полный дурак.

Разумеется, ему сразу нужно было понять, что Флор не смирится так легко. Это не в её характере. Не в её принципах. Господи, Хант! Она защищала перед тобой даже Джонса! Так чему же ты удивляешься? Наверное, ничему. Просто надеялся хотя бы на понимание, потому что молча смотреть, как Джонс или Канцлер уничтожают Город в угоду своим личным прихотям, Артур не мог. Однако его слова… Он снова шарахнул кулаком по стене и выругался. Уж ему-то отлично известно, что у Флор тоже не было иного пути. Чёрт возьми, он знал об этом лучше всех её идиотов-сопротивленцев! Так что подлый упрёк, разумеется, попал в цель, как же иначе. Впрочем, как и её…

С тяжёлым вздохом Артур провёл ладонями по лицу, чувствуя, как саднит кожу на подбородке. Он снова открыл громыхнувшую створку, прошлёпал босыми ногами до сваленного кучей доспеха и вынул из ножен клинок. Так себе способ, но другого пока не нашлось. Так что, вернувшись, он уставился в мутное, пошедшее кислотными пятнам зеркало.