– Самостоятельность и отсутствие излишней опеки.

– А, как я вас понимаю. Наш батюшка по-прежнему считает своим долгом отчитывать нас в своём кабинете, наставляя на путь истинный.

– Тогда решено, – Витони заговорщицки мне подмигнул. – Мы перепоручим вашу матушку Гридж-Стоуну старшему. Всё же им вдвоём, думаю, будет что обсудить. Например, проведение нашей церемонии в поместье Огуречного края. Ведь Мэри и Этьен сочетаются в один день. Чтобы не делить гостей и, наоборот, усилить ажиотаж, обе церемонии пройдут в поместье Стоунов.

– И всё-таки это не покажется странным Дирхему Коулю? – я не могла отделаться от мысли, что весь этот фарс с лёгкостью раскроют. – Две свадьбы в один день… Не получится ли так же, как с отбором невест? В конце того дня конкурсанток заставили выйти в центр зала представиться и прилюдно признаться в цели участия.

– Мы сделали самостоятельный выбор, – Равьен пожал плечами. – И пусть кто-то попробует доказать иначе.

– Вы-то понятно, у вас элегантная Тиана, единственная поистине знатная дама на всём отборе невест, что, кстати, странно. Но как быть Джульену? Он и Оша искренне ненавидят друг друга.

– О, поверь, у них много общего. – Витони улыбнулся, а мы с сынком Гридж-Стоунов переглянулись.

Но ответа нас не удостоили, а лишь отвлекли словами:

– А вот и действующие лица. Кажется, нам пора показаться.

Столь некстати на улицу выскочил благоверный Клерис Виспери, явно предчувствуя неладное из-за собравшейся толпы у его дома.

– Что здесь творится? – на улицу вышел дворецкий Коуля. Одет с иголочки, зализанная чёлка, безупречная ливрея и белые перчатки.

А в его взгляде читалась одна простая мысль: «Вы все – пыль под моими ногами». Надменный и преисполненный достоинства, он, однако, добавлял комичности ситуации грозным размахиванием рук.

– Что вы все здесь столпились? Расходитесь, расходитесь! Каретам высоких господ не даёте проехать!

– Каким каретам? – удивился кто-то из толпы зевак. – Да тут яблоку негде упасть, одни повозки горохового короля. Веточка, вон, блестит по бокам телег.

– Уважаемый! – низкий бархатный голос Равьена невольно заставил задумчиво застыть на месте. И почему рядом с нами он не демонстрировал подобных манер? Или всему виной публика, столпившаяся на тротуаре?

– Сейчас начнётся, – шепнул мне Витони и придержал дверцу, чтобы выпустить наружу кота. Я замыкала процессию, когда мне галантно помогли выбраться из экипажа.

– Я правильно понимаю, мне не придётся принимать участие, только улыбаться и иногда кивать?

– Мы взяли тебя с собой, чтобы позже заехать к твоей матушке и забрать её в поместье. Поэтому да, сейчас тебе не придётся говорить, если, конечно, ты не пожелаешь перекинуться словечком с Клерис Виспери.

Припоминая недавний разговор, я поняла, что тайный замысел моего участия в этом представлении – подлить масла в огонь. Мамина конкурентка должна вспылить от одной мысли, что я её обошла с выгодной партией. А культурный Витони не стал опускаться до подобных предположений, ставя на то, что всё само собой случится. А уж они с Равьеном постараются достичь успеха в нынешнем представлении.

– Леди, – Вит коснулся рукой козырька, приветствуя одну из прохожих.

Я улыбнулась и раскрыла газету, которую по-прежнему держала в руках. Не отказала себе в удовольствии – купила последний выпуск Истленда и порадовалась совместным трудам. Мэри сделала основную работу, обладая будто неиссякаемой фантазией. Мой же лексикон не был столь красноречив, скорее литературен. Но в целом последние три абзаца, добавленные в статью с моей подачи, вышли, на мой взгляд, крайне удачными.

Пока мы продирались через зевак к основному месту действия, Равьен уже начал вовсю распинаться перед медленно багровеющим дворецким Коуля.

– Мой отец принял слегка скоропалительное решение, а как вам известно, он бывает иногда импульсивен, но дабы сгладить негатив конкурсанток, он принял решение направить заготовленный провиант для проведения отбора невест на иные нужды. Сироты. Бедные дети и взрослые, лишённые родителей. Их жизнь под угрозой, и я считаю своим долгом донести до вас, мистер Виспери, что всё наше семейство хочет внести посильную помощь в это благое дело. Сверх того, мой отец отправил сюда консервы и закрутки в достаточном количестве, чтобы прокормить воспитанниц домов скорби всего королевства.

– М-м-м, ящики с тёмным и светлым фрэ? – присвистнул мужчина из толпы. Но его тотчас принудили замолчать поочерёдным шиканьем с разных сторон. – Вот бы и меня приняли в дома скорби!

Получив подсказку со стороны, старший из братьев Стоун продолжил распинаться:

– Мой отец так же желает преподнести всему вашему благотворительному обществу разные сорта фрэ, чтобы вы поступили с ними по своему разумению, устроили распродажу и пустили деньги на благотворительность, или же употребили лично в качестве поощрения за проделанную работу, ведь, как видите, здесь предстоит проделать немало… – Равьен махнул рукой в сторону улицы. – Но что ещё интереснее, у меня есть к вам личное предложение не для лишних ушей, и не могли бы мы пройти внутрь и переговорить приватно?

Мы с Витони наконец протиснулись к крыльцу углового здания «Хайдроуд-17» и поднялись на одну ступеньку вверх.

Виспери сомневался и стоял молча, жевал губы. Его нервное состояние читалось отчётливо, казалось, с минуты на минуту он упадёт в обморок, как какая-нибудь девица. Однако на выручку мужу вышла супруга, которая слышала весь разговор в приоткрытую дверь.

– Идёмте господа, мы вас выслушаем. – Она натянуто улыбнулась и обратилась к толпе. – А всем остальным… Прошу, расходитесь. Здесь нет ничего достойного вашего внимания.

– Э, не, в одной такой тележке собран весь мой годовой заработок. Дайте хоть насладиться подобным чудесным зрелищем.

– От одного вида на вон те огурчики у меня рот наполняется слюной, – проворчал другой.

Сразу несколько людей из толпы усмехнулись.

А Витони, Лара и Равьен наконец вошли внутрь и были удостоены свирепым взглядом самого Дирхема Коуля, попечителя благотворительного общества сирот Истера, который сейчас испытывал жуткую головную боль. Ведь ему пришлось прервать начатый бойцовский поединок из-за творящегося наверху безумия. Один-единственный вопрос, который волновал его сейчас: «Как поскорее заставить людей разойтись?», чтобы встревоженные высокопоставленные джентльмены смогли беспрепятственно покинуть здание если не через парадный вход, то хотя бы через задворки.

– Говорите сразу, что вам нужно от меня? – прошипел яркий представитель палаты лордов с затаённой злобой в голосе. – И что это за вид? Неужели у нас мода на пепельных блондинов?

– Честно признаюсь, – в разговор вступил Витони. – Я всегда завидовал вам, мистер Коуль. Вам и эльфам.

Глаз у собеседника дёрнулся. Я насупилась и придала лицу серьёзный вид. Абсурдность сказанного неплохо забавляла, но я сдержалась, за что была вознаграждена пожатием руки. Мой будущий супруг держал руку на пульсе, моём пульсе, буквально.

– О, я тоже, но мы сейчас не о том, – Равьен вернул тему разговора в прежнее русло. – Как я уже сказал ранее, у нас для вас искренний подарок! Вот.

Он достал из-за пазухи кричаще красный конверт с золотистой каёмочкой, прямо-таки источающий ароматы женских духов розы и лаванды, и протянул его Дирхему. И ведь ни единый мускул на лице не дрогнул, не мешая столь искренне продолжить исполнять отрепетированный спектакль.

– Что здесь?

Коуль не спешил открывать конверт и брезгливо держал его лишь двумя пальцами.

– Это пожелания моего отца, – невинно и даже как-то неприлично признался сынок Пеппера. – Мы хотим поучаствовать в вашем благотворительном фонде и, зная наперёд, что получим отказ, взяли на себя смелость привезти провиант прямо к вам, чтобы ускорить процесс вашего согласия.

– Шантажируете меня, да?

– Ни в коей мере!

На мой вкус вышло чересчур театрально, но Дирхем сейчас опустил взгляд к конверту и не замечал гримасы собеседников, что было нам только на руку. Наконец он отважился вскрыть конверт и тихонько ругнулся себе под нос.

– С нами леди! – Витони вышел вперёд и отгородил меня собой, правда, руку не отпускал. – Вы же джентльмен.

– Джентльмен? – Коуль вскипел. – Джентльмен?! Тогда по какому-такому праву вы притащились ко мне сюда и всучиваете не подписанное любовное послание!

– Ой! – Равьен выхватил бумажку и слегка покраснел ушами. – Прошу простить. Я получил это письмо утром, многие из претенденток по-прежнему хотят видеть меня в качестве собственного мужа.

И тогда он снова занырнул рукой во внутренние карманы пиджака.

– Это? Или может быть это? – Равьен стал вытаскивать за раз по три письма разных цветов и размеров. – В общем. Где-то здесь точно должно быть послание моего отца. Сейчас-сейчас. А вы тоже, прошу вас, помогите мне, а?

Обернувшись к Витони, он протянул и ему со словами:

– Посмотри, есть ли тут письмо моего отца?

Мне так же досталось несколько писем, которые я добросовестно вскрыла и с честнейшим видом принялась читать и качать головой.

– Признание в любви и счёт из клуба, – произнесла я.

– У меня подобная история.

Дирхем, глядя на нашу наглость, будто вовсе проглотил язык. Глаза истинного аристократа злобно сузились, прежде чем их хозяин с ненавистью процедил:

– Это что? Месть такая?

– За что? – сынок Пеппера выказал недоумение. – За то, что на нашем отборе не было ни единой аристократки Истера и вы к этому причастны? Право слово, мы все не в обиде. В конечном счёте, мы нашли себе любимых, и двое из нас в скором времени обвенчаются. Поэтому позвольте пожать вам руку, дорогой Дирхем.

– Да как, да что… Нет, вы явно не туда пришли!

Мистер Коуль плотно сцепил зубы, глубоко вдохнул и выдохнул.

– В моих силах стереть вас в порошок. У меня есть расписка вашего брата, всё имущество Пеппера скоро пустят с молотка!

В комнате на минуту воцарилась тишина, прежде чем Равьен хмуро произнёс:

– А вот теперь, пожалуй, мы перейдём к делу.

Его грозный холодный голос резко контрастировал с добродушными интонациями, которые он демонстрировал минутой ранее. Как-никак не зря его прозвали лицемером, и сейчас я поняла почему.

Он был хорош. На самом деле хорош. Потому что мурашки так и бегали по коже из-за расчётливого цинизма в его словах:

– Мистер Коуль. Всем нам известно, чем вы тут занимаетесь, и жаль, с нами леди, я не могу выражаться, как хочу. Но вы наверняка не раз и не два задавались вопросом, почему же Этьен не явился по первому вашему зову той ночью, не так ли?

Дирхем поджал губы и молча внимал. Видно было, что он пропустил удар, но ещё пока не сдался, а наоборот, копил силы нанести противнику поражение.

– Так вот Молли у нас, Мэри выходит замуж, а расписку свою можете съесть на завтрак, обед или ужин, полив сливочным соусом. Потому что слабо верится в то, что набежавшие проценты за какой-то месяц многократно превосходят сумму долга. И что это за формула такая? Но главное, тот самый боец. Зная вас, я не удивлюсь, что его останки уже давно лежат в канаве, а значит, Этьен освобождается от долга, выплаченного за его жизнь.

– Он жив, – сдержанно ответил Коуль. – И если вы пройдёте со мной вниз, то вы воочию убедитесь, что условия расписки сохраняются. Что же до формулы, то так уж и быть, я покажу вам её.

– Прошу меня простить, но леди не место в рассаднике порока, – с жаром возразил Витони. А я наконец догадалась, что послужила веской причиной для отказа. Тонкая аристократическая игра казалась невероятно увлекательной, если бы на кону не стояла моя жизнь. И сейчас я с удивлением обнаружила, что увязла в историю по самую макушку. Но, как ни странно, не хотела из неё вылезать.

Дирхем смерил нашу парочку недовольным взглядом, однако несколько мгновений спустя кивнул дворецкому и приказал: