– Пусть с этим разбирается Совет, – ответила Эгвейн. – Похоже, они держат ситуацию под контролем.

– Если бы ты вернулась, мать, то было бы легче держать под контролем их самих.

– Со временем вернусь, – отозвалась Эгвейн. Девушка откинулась на спинку кресла и, сплетя пальцы, положила руки на колени. Она вдруг показалась гораздо старше, чем можно было судить по лицу. – Пока же мне нужно потрудиться здесь. Тебе придется проследить за тем, чтобы Совет действовал так, как нужно. Я всецело полагаюсь на тебя.

– И я ценю твое доверие, мать, – сказала Суан, скрывая досаду. – Но я теряю влияние на них. Лилейн возомнила себя второй Амерлин – и при этом притворяется, что поддерживает тебя. Она поняла, насколько ей это выгодно: делать вид, будто она действует от твоего имени, и в то же время преследовать собственные интересы.

Эгвейн поджала губы:

– Я бы скорее подумала, что верх одержит Романда, учитывая, что именно она обнаружила Отрекшуюся.

– Думаю, Романда считала, что сохранит преимущество, – сказала Суан, – но она слишком долго упивалась победой. Лилейн не без усилий стала самой преданной приверженкой Амерлин, какую только можно представить. Послушать ее, так подумаешь, что вы с ней были ближайшими соратницами! Она выделяет меня как свою приближенную, и всякий раз, как собирается Совет, только и слышно «так хотела Эгвейн» и «помните, что об этом говорила Эгвейн».

– Умный ход, – заметила Эгвейн.

– Блестящий, – вздохнула Суан. – Но мы предвидели, что рано или поздно одна из них примется пробивать себе путь, стремясь обойти другую. Я продолжаю сталкивать их с Романдой, но не знаю, сколько еще мне удастся отвлекать Лилейн.

– Прилагай все усилия, – сказала Эгвейн. – Но не беспокойся, если Лилейн не пойдет у тебя на поводу.

Суан нахмурилась:

– Но она стремится узурпировать твое место!

– Она укрепляет его, – улыбаясь, сказала Эгвейн. Заметив в конце концов, что ее платье стало коричневым, она вернула наряду прежний цвет в мгновение ока, не прерывая разговора. – Игры Лилейн обернутся успехом только в том случае, если мне не удастся вернуться. Она использует меня как источник власти. Когда я вернусь, у нее не будет иного выбора, кроме как принять мое главенство. Все свои усилия она потратит на то, чтобы укрепить мой авторитет.

– А если ты не вернешься, мать? – тихо спросила Суан.

– Тогда для Айз Седай будет лучше иметь сильного лидера, – сказала Эгвейн. – И если той, у кого в руках будет эта сила, окажется Лилейн, то так тому и быть.

– Знаешь ли, у нее есть веская причина помешать твоему возвращению, – заметила Суан. – По меньшей мере свою ставку она делает против тебя.

– Ну, за это я бы не стала ее сильно винить. – Эгвейн позволила себе настолько расслабиться, что скривила лицо в гримасе. – Будь я там, за пределами Башни, то и сама бы поддалась соблазну поставить против себя. Просто-напросто, Суан, заняться ею придется тебе. Я не могу позволить себе отвлекаться. Не сейчас, когда тут так велика возможность успеха, и не тогда, когда цена за провал стала еще выше.

Суан знала, насколько бывает упряма Эгвейн, когда так сильно стискивает челюсти. Сегодня ночью переубедить ее ни за что не получится. Придется попробовать снова при следующей встрече.

Все это – очищение саидин, Аша’маны, раскол Башни – заставляло ее невольно содрогаться. Хотя к этому Суан готовилась большую часть своей жизни, ей становилось не по себе оттого, что это время наконец настало.

– Последняя битва и вправду близка, – сказала Суан больше себе самой.

– Именно так. – Голос Эгвейн был непроницаемо спокоен.

– И я иду на нее лишь с жалкой каплей моей былой силы, – скривившись, отметила Суан.

– Что ж, пожалуй, нам удастся добыть тебе ангриал, когда Башня вновь станет едина, – сказала Эгвейн. – Когда мы выступим против Тени, нам понадобится все, что у нас есть.

Суан улыбнулась:

– Было бы замечательно, но это необязательно. Наверное, я ворчу по привычке. На деле же я постепенно учусь справляться со своим… новым положением. С ним не так уж трудно мириться – теперь, когда я увидела в этом определенные преимущества.

Эгвейн нахмурилась, словно пытаясь понять, какие могут быть преимущества в том, что твои силы уменьшились. В конце концов девушка покачала головой.

– Илэйн однажды говорила мне о комнате в Башне, набитой предметами силы. Полагаю, такая комната действительно существует?

– Конечно, – сказала Суан. – Хранилище под Башней. На втором подземном этаже, на северо-восточной стороне. Маленькая комнатка с простой деревянной дверью, но мимо нее не пройдешь. В том коридоре это единственная запертая дверь.

Эгвейн кивнула своим мыслям.

– Грубой силой одолеть Элайду я не могу. И все же хорошо, что я знаю о хранилище. У тебя еще есть что-нибудь важное?

– Пока нет, мать, – сказала Суан.

– Тогда возвращайся и поспи немного. – Эгвейн помедлила. – В следующий раз мы увидимся через два дня. Здесь, в обеденном зале для послушниц, хотя, наверно, стоит перенести встречи куда-нибудь в город. Не доверяю я этому месту. Если в нашем лагере окопалась Отрекшаяся, то я готова поставить в заклад половину отцовской гостиницы, что кто-то из них шпионит и за Белой Башней.

Суан кивнула:

– Хорошо.

Она закрыла глаза и вскоре обнаружила, что моргает в палатке Брина. Свеча была погашена, и Суан слышала тихое дыхание Брина, который спал на топчане в другом углу палатки. Сев на постели, она посмотрела на него, хотя в темноте трудно было разглядеть что-то, кроме неясных теней. Как ни странно, но после разговора об Отрекшихся и Аша’манах присутствие рядом этого крепкого мужчины успокаивало ее.

«Есть ли еще что-нибудь важное, Эгвейн? – подумала Суан, вставая. Зайдя за ширму, она сняла платье и переоделась в ночную сорочку. – Мне кажется, я влюбилась. Насколько это важно?» Ей самой это казалось куда более странным, чем избавление от порчи или женщина, направляющая саидин.

Качая головой, Суан спрятала позволяющий ходить по снам тер’ангриал обратно в тайник и уютно устроилась под одеялами.

Так уж и быть, на этот раз она не станет подкладывать ему мышей. Но вот в другой раз… Нет, зарекаться не стоит.

Глава 9
Покидая Малден

Прохладный весенний ветер щекотал Перрину лицо. Такой легкий ветер должен пахнуть цветочной пыльцой и холодной утренней росой, свежей почвой, из которой пробиваются и тянутся к свету молодые ростки, он должен пахнуть новой жизнью и обретшей новое рождение землей.

Этот же ветер принес лишь запахи крови и смерти.

Перрин повернулся к ветру спиной, опустился на колени и принялся осматривать колеса. Повозка, сделанная из гикори, потемневшего от времени, была крепкой и с виду в хорошем состоянии, но Перрин усвоил, что надо быть начеку, когда имеешь дело с чем-то из Малдена. Хотя Шайдо с презрением относились к лошадям, но использовать фургоны и волов не отказывались, однако они – как и все айильцы – предпочитали отправляться в путь налегке. О телегах и фургонах они заботились плохо, и в ходе своего осмотра Перрин обнаружил немало изъянов и незаметных на первый взгляд повреждений.

– Следующий! – выкрикнул он, проверяя втулку первого колеса. Реплика адресовалась ждущей неподалеку толпе – все эти люди хотели поговорить с ним.

– Милорд, – голос был низкий и неприятный, напоминающий звук, который раздается, если одной деревяшкой потереть о другую. Герард Арганда, первый капитан Гэалдана. Исходивший от него запах заставлял вспомнить хорошо смазанные маслом доспехи, – вынужден напомнить, что нам необходимо отправляться в путь. Позвольте мне выехать вперед вместе с ее величеством.

Ее величеством Арганда именовал Аллиандре, королеву Гэалдана. Перрин продолжал осматривать колесо. Плотницкое ремесло было ему не так знакомо, как кузнечное, но его отец научил всех своих сыновей разбираться в повозках. Лучше обнаружить неприятность заранее и вовремя исправить поломку, чем застрять потом на полпути. Перрин провел ладонью по гладкой коричневой древесине. Волокна дерева были хорошо различимы, и умелые пальцы быстро проверили, нет ли трещин. На вид все четыре колеса были в порядке.

– Милорд? – напомнил о себе Арганда.

– Мы выступим все вместе, – сказал Перрин. – Таков мой приказ, Арганда. Я не хочу, чтобы беженцы решили, будто мы их бросаем.

Беженцы. Больше сотни тысяч людей, которым нужна помощь. Сотня тысяч! О Свет, да их намного больше, чем живет во всем Двуречье! И Перрин отвечал за то, чтобы накормить каждого из них. Фургоны. Многие люди не понимают, как важен надежный фургон. Он лег на спину, собираясь осмотреть оси, и это дало ему возможность увидеть хмурое небо, отчасти закрытое тянувшимся рядом участком городской стены Малдена.

Для дальнего севера Алтары Малден был крупным городом. Он представлял собой больше крепость, чем город, с высокими стенами и башнями. Два дня назад окрестности города служили пристанищем для Шайдо Айил, но теперь их тут не было – многие погибли, другие бежали, а захваченные ими пленники освобождены соединенными силами Перрина и шончан.

От Шайдо ему остались лишь витавший в воздухе запах крови и сотня тысяч беженцев, нуждающихся в заботе. Перрин был рад, что сумел вернуть им свободу, но, освобождая Малден, он преследовал другую цель – спасение Фэйли.

К расположению отрядов Перрина приближалось еще одно войско айильцев, но они замедлились, потом разбили лагерь и больше уже не торопились к Малдену. Возможно, бежавшие с поля боя Шайдо предупредили о том, что впереди большая армия, разбившая их, несмотря на женщин, обладающих способностью направлять Силу. Кажется, это новое войско имело не больше желания связываться с Перрином, чем он с ними.

Это давало ему время. Пусть и немного.

Арганда по-прежнему смотрел на Перрина. На капитане блестела начищенная кираса, свой шлем с узкой прорезью в забрале он держал под мышкой. Коренастый мужчина не принадлежал к числу спесивых и заносчивых офицеров, он был простолюдином, дослужившимся до высокого ранга с самых низов. Он хорошо сражался и исполнял данные ему приказы. Обычно.

– Я не передумаю, Арганда, – сказал Перрин, подтягиваясь на руках по влажной земле и глубже залезая под повозку.

– Можем мы хотя бы воспользоваться переходными вратами? – спросил Арганда, тоже опускаясь на колени. Наклонившись и заглядывая под фургон, он едва не касался земли коротко стриженными седеющими волосами.

– Аша’маны истощены почти до смерти, – отрезал Перрин. – Ты это знаешь.

– Они слишком устали для того, чтобы открыть большие врата, – сказал Арганда, – но, возможно, сумеют отправить небольшую группу. Моя госпожа так устала после плена! Вы же не хотите, чтобы она шла пешком вместе со всеми!

– Беженцы тоже устали, – сказал Перрин. – Аллиандре может ехать на лошади, но отправится в одно время с нами. Да ниспошлет Свет, чтобы это случилось поскорее.

Арганда вздохнул, но кивнул и поднялся, а Перрин продолжал ощупывать ось. Он мог определять напряжение дерева и на глаз, но предпочитал убедиться с помощью пальцев. На ощупь – оно надежнее. Там, где дерево ослабело, всегда будет скол или трещинка, и можно определить, что оно скоро сломается. Дерево было простым и предсказуемым.

В отличие от людей. В отличие от него самого.

Перрин заскрежетал зубами. Он не хотел думать об этом. Ему нужно продолжать работать, делать что угодно, лишь бы отвлечься. Он любил работу. А в последнее время для этого у него было мало возможностей.

– Следующий! – сказал он, и голос гулко отразился от днища фургона.

– Милорд, мы должны атаковать! – громогласно объявил голос откуда-то сзади.