После обеда я собиралась вернуться на чердак, чтобы продолжить «копать», но, увы, с копаниями в тот день не сложилось. Прикатили портнихи на первую примерку и чтобы продолжить обсуждать новый гардероб леди. Всё это дело, нудное и бестолковое, затянулось до самого вечера. А не успели они отчалить, как к воротам подъехала машина с Делагарди. Стоило на него взглянуть, как сразу стало ясно: день у дракона был не самый приятный, и это ещё мягко сказано.

При виде меня, вышедшей его встречать, он постарался улыбнуться, но получилось плохо.

– Что-то случилось? – спросила я с тревогой.

– Поговорим после ужина, – сказал он и, вскинув взгляд, снова улыбнулся. На этот раз уже не так мрачно и вымучено.

Эта вторая его улыбка адресовалась Эдвине.

Эндер Делагарди

В «Красной розе» мы пробыли почти до вечера. После осмотра комнаты, в которой Стенбок уединился со своей дамой сердца и в которой, собственно, и произошло нападение, приступили к допросу хозяйки борделя и её цветника. Каждая девица в этом заведении носила имя какого-нибудь цветка. Увы, Фрезии – любовнице Стенбока, тоже не повезло. Судя по отчёту патологоанатома и увиденному в спальне, искажённый отшвырнул её от ультора и отшвырнул весьма неудачно. Для самой дамы. И для нас. Она ударилась о каминную полку и, к нашей с Рейером досаде, ударилась весьма неудачно. Можно сказать, фатально.

Жаль. Девица могла бы описать нападавшего, потому что никто другой в этой богадельне понятия не имел, кто и почему проник в спальню Фрезии! Было ли это спонтанное нападение, а может, охотились на Стенбока? Или кому-то понадобилось свести счёты со шлюхой?

Искажённого можно сравнить с голодным, одичавшим зверем, жаждущим крови, мечущимся в поисках поживы. Именно поэтому отравленные магией не ограничиваются одной или двумя смертями. По идее, в «Красной розе» все этажи должны были быть залиты кровью, а на деле получается, что искажённый незаметно, не привлекая внимания, проник в комнату шлюхи, убил её и ультора и также без лишнего шума скрылся.

Удовлетворился парой жертв? Ещё недостаточно обезумел? Или мы имеем дело с каким-то другим видом искажённых?

Лувис Келлер напал на Женю, и поначалу я решил, что она просто подвернулась ему под руку. Могла стать первой из многочисленных жертв. А если нет? Что, если ему была нужна именно моя «жена»?

– Ничего не понимаю, – с явной досадой пробормотал Рейер, дожидаясь, когда в кабинет хозяйки борделя войдёт очередная Маргаритка или Хризантема. Ещё одна бесполезная для нас девица, которая ни харга не знает, ничего не видела и не слышала. – Я, видимо, отстал от жизни. Какие-то нынче пошли нетипичные убийцы. С каких это пор искажённые выбирают жертв, а не ломают шеи всем без разбору?

– Я тоже весь день об этом думаю. – Устало потерев лицо, я потянулся за полупустой чашкой кофе. – Жаль, нельзя с уверенностью сказать, стали ли Стенбок и эта девушка случайными или намеренными жертвами.

Мрачно хмыкнув, Таубе вскинул взгляд на очередную ночную бабочку, ну то есть цветочек, робко скользнувшую в нашу «допросную», и мы продолжили.

Всё те же бесконечные вопросы всё о том же.

Бордель покидали уже когда начало смеркаться. Уставшие, голодные, раздосадованные неудачами. Рейер отправился обходить окрестные дома в надежде, что кто-то мог заметить убегающее с места убийства чудовище, я же вернулся к другому своему расследованию – отправился в «Кармарское пламя»: закрытый клуб для драконов, с которым Лувиса Келлера связывал обнаруженный в его кабинете портсигар.

Завтрашний день тоже обещал быть долгим и муторным: придётся навестить всех завсегдатаев «Красной розы», именами которых с нами, пусть и без особого желания, поделилась хозяйка публичного дома.

Каково же было моё удивление, когда среди фамилий тех, кто вчера был в её неблагочестивом заведении, я обнаружил старого друга Раннвей, с которым недавно мы имели несчастье повстречаться. Не то чтобы меня удивило, что Лейф Флеминг изменяет своей красавице-жене. Его личная жизнь – это его личная жизнь. А вот то, что он уже дважды за короткое время мелькал на месте преступления, заставляло насторожиться. Возможно, просто совпадение, но…

Завтра с него и начнём.

Вскоре я уже входил в холл старинного особняка, в котором располагалось «Кармарское пламя». Клуб для избранных. Для единиц. Тем удивительнее было обнаружить портсигар в ящике стола обычного банковского служащего. Я состоял в этом клубе, хоть уже и забыл сюда дорогу. Вообще в какие-либо клубы.

И вот, пришлось вспомнить.

Членство в «Кармарском пламени» пожизненное, взносы – ежегодные и, должен сказать, далеко не маленькие. И тем не менее первым, кого увидел в гостиной клуба, – был Рангель Левенштерн. Муж Данны сидел в кресле возле камина и, явно перепутав «Пламя» с дешёвым кабаком, не отказывал себе в выпивке. Пока я осматривал просторную, отделанную тёмным деревом и зелёным бархатом залу, он дважды наполнил бокал и дважды осушил его залпом. У ног Левенштерна валялась раскрытая газета, а в пепельнице, источая тонкую струйку дыма, лежала незатушенная сигара.

Левенштерн тоже меня заметил и помахал так, словно мы были старыми друзьями. Я кивнул ему, даже заставил себя улыбнуться и хотел уже отвернуться, но потом передумал. Направился к Левенштерну, снова схватившемуся за изрядно опустевший графин. Напитки и еда в клубе были бесплатны. Точнее, ежегодный взнос покрывал эти растраты. Наверное, поэтому Рангель ни в чём себе не отказывал, и, может статься, он здесь часто бывает.

Лучше расспросить его сейчас, пока ещё в состоянии отвечать.

– А, Делагарди! Какими судьбами, дружище? – неуклюже взмахнув бокалом, громко поприветствовал меня Рангель.

Слишком громко. Немногочисленные посетители клуба, рассредоточившиеся по гостиной, неодобрительно на нас покосились. Кто-то читал газету, устроившись в кресле возле бра в виде перламутрового цветка. Весь день на уме эти харговы цветы… Кто-то курил сигары и тихо(!) общался. Почти все лица были мне знакомы и, может статься, следовало начать с трезвых драконов. Но поздно. Я уже подошёл к Левенштерну и тот, одарив меня хмельной улыбкой, гостеприимно, словно «Кармарское пламя» было его безраздельной собственностью, предложил:

– Садись, дружище!

Дружищами мы отродясь не были. Пришлось заглушить в себе всплеск раздражения и присаживаться в кресло напротив Левенштерна. Под крепкими деревянными ножками мебели белесым полотном растянулась шкура дрелорского медведя, порыжевшая под отблесками пламени. Огонь в камине горел слишком ярко, слишком жарко. Из-за этого и всего выпитого Левенштерн вспотел. На щеках главы Малого дома выступил румянец, а на залысинах, обрамлённый первой сединой, – испарина. Сюртук он уже давно снял и, судя по тому, как натянулись на животе пуговицы тёмно-синего жилета, скоро останется и без этого предмета одежды. Ну или как минимум растеряет все пуговицы.

– Давно тебя здесь не было, Эндер, – проговорил он, прикладываясь блестящими губами к бокалу.

– На отдых и развлечения, увы, нет времени, – ответил я и в свою очередь поинтересовался: – А ты здесь часто бываешь?

– Нередко, – кивнул Рангель. И прежде чем я успел озвучить следующий вопрос, стал изливать на меня свои проблемы: – Мне сегодня пришёл счёт из этой… как его… Тьюрильской богадельни! За первый месяц… ик… обучения… Месяц, Эндер! – Он опрокинул в себя то, что ещё оставалось на дне бокала, и со злостью добавил: – Они там совсем с ума посходили. Думают, если мы живём с ренты, то живём хорошо. А вот плохо мы живём, Эндер! Плохо! Ещё и эти шакалихи… портнихи, чтоб их! – процедил, снова потянувшись за графином, но пальцы соскользнули с узкого горлышка, сосуд покачнулся и, если бы я не успел его перехватить, дорогой умерский хрусталь украсил бы осколками дорогую шкуру дрелорского медведя. – Притащились вчера, чтобы снова нас ограбить. Видите ли, надо шить новые тряпки! Для вашего с Раннвей приёма, между прочим. Кстати! – Левенштерн довольно улыбнулся, когда я наполнил его бокал. – С возвращением блудной жены тебя! Ты вообще рад?

– Безмерно.

– А Раннвей? – сверкнул он глазами не хуже какой-нибудь прожжённой сплетницы Гратцвига. – Помнится, у вас были проблемы.

– Сейчас у нас всё хорошо.

– О? – явно удивился такому повороту Левенштерн, после чего, хмыкнув, спросил: – И что теперь? Раннвей унаследует сокровища старика Фармора?

– Её имени нет в завещании.

– Но она же наследница. И как я слышал, теперь уже с жаром… С даром! Не полукровка.

Врезать бы ему, за полукровку, да что взять с пьяного идиота. Пришлось снова давить в себе раздражение, вместе с желанием добавить красок и без того пунцовому, опухшему от многочисленных возлияний лицу Левенштерна.

– Она могла бы вызвать Эдвину на бой, – пьяно хихикнул идиот.

– Раннвей не нужны деньги Фармора, ей хватит моих.

Зря я это сказал. Левенштерн вздохнул, с явной завистью, и недовольно проворчал:

– И почему артачишься, не понимаю… Отдал бы нам девчонку. Вам с Раннвей о своих наследниках думать надо. На кой харг сдалась тебе полукровка?

Тебя следовало бы спросить о том же.

Но я не стал спрашивать. По крайней мере, не об Эдвине. И так ясно, зачем она Левенштернам, а сюда меня привели не семейные дрязги, а расследование.

– Не видел здесь этого человека? – Достав из нагрудного кармана фото Келлера, я сунул его под нос Левенштерну.

Тот шумно выдохнул, отчего вокруг нас на несколько мгновений зависло стойкое облако перегара, и пробормотал:

– Где-то точно видел… – Опустив взгляд на валяющуюся у ног газету, воскликнул: – Ну вот же! В «Хрониках Кармара» и видел! Это он на тебя напал?

– А здесь Келлер не появлялся? – вопросом на вопрос ответил я. Разговор у нас явно не складывался, отчего с каждым мгновением всё сложение становилось давить в себе раздражение.

– Здесь? – захлопал глазами Рангель.

Великий Дракон, как же хочется его встряхнуть!

– Здесь, – соскребая остатки терпения, кивнул я.

– Так он же человек!

Блестящее открытие.

– Так был или нет?!

– Я… ик… не видел. – Рангель обернулся на звук голосов и, пыхтя, стал подниматься. – Извини, Эндер, я тебя ненадолго оставлю. Мы тут с мейстом Булоном на днях случайно перепутали портсигары. Он взял мой, а я его. Только дома уже обнаружил, что инициалы-то не мои.

– Портсигар, который дарят при вступлении в «Кармарское пламя»?

– Ну да. – Рангелю всё-таки удалось подняться. Пошатнувшись, он нетвёрдой походкой направился к седовласому эйрэ, вошедшему в гостиную в сопровождении двух мейстов. – Мейст Булон! Мейст… ик! Подождите!!!

Гравировка в виде инициалов…

Теперь уже идиотом чувствовал себя я. И как мог забыть! Точнее, я о них даже не знал. Когда после вступления в клуб мне прислали корзину с подарками, я даже не удосужился поинтересоваться, чем меня решили одарить за членский взнос в виде кругленькой суммы. Понятия не имею, где в итоге осела та корзина. Скорее всего, в одном из шкафов кабинета, а может, и вовсе была отправлена на чердак.

Достав из кармана портсигар Келлера, внимательно его осмотрел. Инициалы обнаружились на серебряной крышке: крошечные, едва различимые, они были искусно вплетены в край витиеватого рисунка – объятого пламенем дракона, скованного шипами розы. И это было не инициалы искажённого.

– В.Р., – произнёс вслух и с мрачной усмешкой подумал, что добиться от хозяина клуба списка всех его членов будет непросто.

Это не с бандершей договариваться. В Кармаре не любят, когда кто-то, пусть даже ультор, пытается сунуть нос в личные дела и жизни других драконов. И ордер вряд ли удастся получить. А значит, придётся выкручиваться и изгаляться.

Поднявшись, я направился к другим членам клуба, стараясь избегать пьяного Рангеля.