– Попрошу тебя остаться до окончания… – начал Давлет, но я не позволил продолжить. Взбесился:

– Хочешь, чтобы у твоей жены почернела вторая метка? Неужели ты не понимаешь, как мне трудно?

– Когда хочешь уехать?

– Прямо сейчас.

– Куда?

– Пока не знаю.

– Дождись утра, прошу. Обдумай, куда поедешь. Я готов помочь тебе во всём. Ты же знаешь, тебе полагается… – Давлет со своей продуманностью и практичностью начинал раздражать. Да не нужны дворцы и территории. Я скрыться хочу. Как мне смотреть Лизе в глаза завтра?!

– Оставь это… Мне есть где жить.

– Я жду тебя рано утром здесь. Выпустим пар, потренируемся и всё обсудим. Давно я не разминался…

В назначенный час встретиться с Давлетом не получилось. Наше следующее свидание состоялось глубокой ночью.

За свой поступок я ждал наказания. Понимал, что вряд ли брат убьёт меня, хотя вполне мог. Моё поведение нельзя оправдать. Однако Давлет простил меня. Вот так легко. Лучше бы убил. Я перестал бы испытывать муки совести. Запретная любовь к Лизе не терзала бы меня больше. Как же я буду жить дальше со всем этим в душе?!

Я метался по дворцу. Ах, если бы можно было бы убежать от себя?! Я бы давно это сделал. Стены Родового Гнезда давили на меня, как никогда прежде. Та часть дворца, что принадлежала мне, показалась бесцветной, узкой и душной. Мне не хватало воздуха.

Зачем я только согласился на уговоры Давлета остаться до утра. Здесь везде отдаёт молодой махарани, даже в моих покоях! Принюхался. Ну конечно, это я весь пропитался запахом Лизы. Скинул с себя грязную одежду, принял душ. Легче не стало. По-прежнему ощущал её аромат. Схватил измазанную в моей крови одежду и бросил в умывальник. Там же спалил собственным огнём. Всё равно легче не стало. Удушливый запах дыма погнал меня в сад.

Мне сейчас не хватало мартовской ночной прохлады Верхнего мира. Остудила бы разбушевавшуюся кровь. Лечь бы в снег, чтобы прояснились мысли. В Патале слишком тепло и терпко. Аромат пряностей смешивается с цветочными нотками. Воздух давит и опьяняет. В голову лезут паршивые мысли.

В новом саду невозможно находиться. Каждый кустик напоминает о той, о которой стараюсь не думать. Это место создавалось специально для неё!

Мощённая гладким плитняком тропинка… Давлет лично отбирал каждый камушек для неё. Сайф предложил соорудить озеро в верхней части сада. Сделать это было непросто, ведь воду нужно поднять и обеспечить циркуляцию, чтобы озеро не превратилось в болото. Скамейки и плетёные беседки подбирала сестра. В Нижнем саду, чтобы хоть как-то подготовить девушку к нашей истинной ипостаси (предполагали, что змеиный вид будет устрашать Лизу), заказали с Сайфом у известного дизайнера проект «Фонтана любви».

Как ни пытались мы просветить Лизу в мелочах, ничего не вышло. Она напрочь отказывалась приближаться к фонтану и при этом густо краснела. Её реакция забавляла, поэтому мы ещё больше шутили на эту тему и подначивали девушку.

Лиза! Нет, ни в Верхнем, ни в Нижнем саду не найти мне глотка свежести. Здесь каждая мелочь связана с Лизой.

Я почти бегом покинул новый сад и устремился туда, куда старался как можно реже заходить. Судьба зло пошутила надо мной. Две любимые женщины и два сада, связанные с ними. Ни один не давал мне тишины и должного утешения. Воспоминания нагоняли повсюду. В ту ночь из двух зол я выбрал старое. Пошёл в сад мамы. Лучше начну горевать и жалеть себя, чем метаться и прятаться от стыда и угрызений совести.

***

Ранбир

Сад царицы Зафиры встретил меня непроглядным мраком и удушливым запахом роз. Лунный свет с иллюзорного неба не мог проникнуть сквозь густую крону дубов. Вдоль аллей обелисками высились кипарисы, отбрасывая мрачную тень. Они, словно великаны охраняли вход туда, где мы испытывали особые чувства. Мой отец создал этот сад специально для своей джани в знак любви. Джихангир хотел, чтобы супруга была счастлива здесь, но увы… Мама ненавидела Бхогавати и Родовое гнездо.

Я смутно помню её улыбку, но тогда наша семья жила не здесь, а в Летней резиденции. Мы с Давлетом родились там. Брат рассказывал мне, что только в Летнем дворце мама громко смеялась и была настоящей.

В этом саду со всем его царским размахом махарани чувствовала себя одинокой и несчастной. Хотя место и названо в её честь, сама царица не жаловала его. Помню, незадолго до рождения близнецов она часто рыдала вот у этого дерева…

Остановился у раскидистого дуба. Под густой кроной стояла золочёная беседка. Я заглянул внутрь. Ничего не изменилось. Та же резная скамья, сложенная из витиеватых орнаментов и песочница, где двадцать пять лет назад я строил туннели… Присел. Взгляд упал на тёмный предмет около скамьи. Нагнулся и поднял. Формочка-чёртик… Помню, как из неё делал песочные фигурки. Двадцать пять лет она валялась у этой скамейке, и никто не заметил!

В тот день я находился здесь, и среди игрушек оказалась эта самая формочка. Тогда я ещё удивился, откуда появилась она. Чёртик выглядел злорадно, немного пугал. Я хотел спросить у мамы, откуда среди моих вещей взялась эта уродливая формочка. Царице резко сделалось плохо. Побледнела и согнулась пополам. В глазах боль:

– Рани, сынок, позови кого-нибудь… – еле выговорила она.

Я не ушёл. Мысленно позвал Давлета и отца. Началась суета, маму унесли…

Больше живой её не видел…

Время не лечит…

Мне было всего пять лет, но тот день я запомнил до мелочей.

«Помогите мне!» – молила мама. «Помогите мне…»

***

Ранбир

«Помогите мне!» – я услышал совсем иной голос, не мамин.

«Помогите мне!» – о помощи молила какая-то девочка.

Воспоминания отошли на второй план. Я прислушался… Вокруг царила тишина. Вышел из беседки и огляделся. В глубине сада что-то шуршало и слабо стонало. Я чётко услышал в голове отчаянный женский вопль: «Помогите!»

Метнулся на шорох. Он доносился из зарослей можжевельника. Там происходила борьба и спешная возня. Тихо подкрался и раздвинул кусты. То, что я увидел, не поддавалось разумению: Азиз Асланов завалил на землю свою младшую сестру и…

Я действовал машинально и молниеносно. Оторвал этого слащавого возбуждённого подонка за шкирку и со всего размаху врезал по челюсти. Под моими костяшками хрустнул красивый нос. Огненный испуганно посмотрел на меня. Удивление Азиза продержалось лишь мгновение на его смазливой роже. Из сломанного носа хлынула кровь, а эта рыжая мразь расплылась в окровавленной улыбке:

– Долг платежом красен…

Я понял, на что он намекал. Сам не лучше поступил буквально несколько часов назад, но я сразу же мысленно оправдал себя: «Лиза – моя жена по крови, это всё совершённый обряд! Я бы никогда…»

То, что собирался сделать Азиз… Дальше поток мыслей превращался в рой нецензурщины.

Я не удостоил Огненного ответа. Ещё раз мазнул по его челюсти, придерживая за шкирку. Хрустнули кости. Азиз взвыл. Ничего, ничего! К утру заживёт. Регенерация поможет: ни синяков, ни шрамов не останется.

Толкнул Асланова в противоположный куст колючего шиповника. Для верности добавил пинка под зад, чтобы не сбился с маршрута.

Повернулся к девочке. Сердце передёрнулось от жалости. Господи! Совсем крошка ещё! Напуганные большие глаза, полные слёз, пышные растрёпанные рыжие волосы, съёжилась на земле в позе эмбриона, подтянула к груди колени, пытаясь прикрыться. Всё, что я увидел, это острые суставы и решётка сильно выпирающих рёбер. Платье разорвано в клочья, повисло на ветвях можжевельника беспощадной тряпкой.

Я стащил с себя рубашку и укутал в неё напуганную несчастную девочку. Малышка вся дрожала. Ещё бы пережить такое!

Сафи избегала моего взгляда. Я понял, что ей стыдно.

– Расслабься, я ничего не видел, – прошептал ей в волосы.

– С-с-с-с-спасибо, – одними губами произнесла она и задрожала ещё больше.

Я подумал, что она замёрзла, привлёк к себе. На удивление, Сафи не сопротивлялась. Уткнулась носом мне в шею и залилась в тихой истерике. Её горячие слёзы скатывались мне на грудь. У меня в руках сидела беспомощная малышка. Что же за жизнь у неё? Что происходит в семье Аслановых? Мы знали, что Азиз – псих, но чтобы до такой степени…

Куда смотрит Радул? Мне захотелось немедленно получить ответы.

– Держись за меня, Сафи. Я унесу тебя отсюда в безопасное место.

Приподнял её на руки, девочка машинально крепко ухватилась за мою шею. От неё приятно пахло: клубничным компотом и лавандой. И хотя её притягательный аромат перебивала рыбная вонь Азиза, я порадовался, что тело девочки не пострадало, только душа.

– Закрой глаза.

Сафи послушно исполнила просьбу, и я переместился в свои покои. Там девочку не достанут родственники.

***

Ранбир

– Сафи, открой глаза. Ты в безопасности, – старался говорить тихо, чтобы не напугать.

У девочки шок, поэтому она так легко доверилась мне. Любая бы другая на её месте шарахалась бы от мужчин.

Малышка распахнула глаза, но не двигалась. Молчала. Не спрашивала, где находилась. Сидела неподвижно на моих руках. Переместил её на кровать, но не отпустил. Сафи всё ещё дрожала. Подхватил покрывало и обернул им девочку.

– Я прикажу сделать нам чай, – извинился я и осторожно оторвал от себя девичьи руки.

Сафи, наконец, осознала, что всё это время её обнимал мужчина. Она резко отшатнулась и чуть не свалилась на пол с высокой кровати. Успел поймать.

– Сиди тихо, малыш. Тебя здесь никто не обидит. Я сейчас принесу чай. Можешь воспользоваться моей ванной, чтобы согреться. Никуда не уходи отсюда, хорошо?

Девочка явно пребывала в шоке.

– Сафи, ты меня понимаешь? – вглядывался в её водянисто-зелёные, непропорциональные лицу глаза.

Кивнула.

– Тогда я за чаем?

– Не уходи! – в меня вцепилась тощая детская ручонка, кость, обтянутая кожей. – Не уходи! Я боюсь!

– Хорошо, я останусь. Не уйду. Только попрошу слуг принести нам чаю, ладно? Я здесь. Выйду в соседнюю комнату. Ты в моих покоях, Сафи. Сюда никто не посмеет войти. За дверями охрана.

Малышка кивнула и разжала костлявые пальчики. Я достал себе рубашку и вышел в гостиную отдать распоряжение слугам. Одну девушку отправил на кухню за чаем и едой. На Сафи больно смотреть. Она явно страдала анорексией. Её дома голодом морили?

Вторую служанку послал в опочивальню Сафи за одеждой. Мысленно вызвал Сайфа, попросил захватить Талгата. Брат явился через пару мгновений, телепортировался в мою гостиную. Хорошо, что не в спальню, иначе напугал бы и без того потрясённого ребёнка! Талгат вывалился из портала следом, бубня ругательства под нос:

– Уся, чтобы ещё раз нырнуть в твой телепорт! Да я лучше шкуру с себя живьём сдеру!

– Ловлю на слове, Буся! Хочу посмотреть, как ты свой сапфировый хвост обдираешь, – мелкий ехидно усмехнулся.

– Сначала надеру твой серебристый зад, – расходился Талгат.

Пререкаться и жалить друг друга эти двое могли бесконечно, поэтому прервал словесную перепалку:

– Я позвал вас сюда не для того, чтобы наблюдать, как вы ядом друг в друга брызжете.

Оба забыли об обмене колкостями и уставились на меня.

– А ты живой ещё? Я думал, тебя Давлет уже задушил и на кусочки порубил, – заговорил Талгат. Сеитову всё равно, над кем подтрунивать.

– Душить, Сапфировый, это по твоей части. Кобры жалят или жрут врага, – ответил.

– Ну лады, не обижайся, как девственница, – Талгат похлопал меня по плечу. Я брезгливо скинул его руку и предупреждающе посмотрел на друга.

– Понял. Заткнулся.

Малой уже давно читал в моих мыслях всё, что произошло в саду несколько минут назад. Закончив, он присвистнул:

– Во даёт! Идём, Бусенция. Дело есть, расскажу по дороге.

– Разузнай по-тихому всё, – кинул вослед Сайфу.

– Замётано.

– А что случилось? Мне кто-нибудь объяснит? – возмутился Талгат, когда малой снова потащил его в свой портал.

– Белобрысый, только не это-о-о-о…