Перед ними в воздухе парит кусок камня, размером с голову.

– Ты понял, что мы сделали? – спросил Карл, не сводя с камня взгляда.

– Да… А ты понял, почему оно работает?

– Нет, – после нескольких секунд размышлений произнёс друг. – Оно в принципе работать не должно.

– Но работает?…

– Работает…

В этот момент дверь открылась, и на пороге показался Рэй с покупками.

– Учитель… – начал было он, но заметив двух друзей с жутким похмельем, пялящихся на камень, висящий посреди комнаты, спросил: – У вас всё нормально?

– Может, это галлюцинация? – тут же встрепенулся Фил. – Что, если камня на самом деле нет? Рэй! Ты видишь камень?

– Вижу.

– Он летает?

– Летает.

– У темной сущности не бывает галлюцинаций, – заметил Карл.

– А ты знаешь еще хоть одну тёмную сущность, что пьет как прачка в воскресенье? Сколько мы с тобой вчера выдули?

– Ну, не знаю… Может, бутылок пять, – пожал плечами толстячок.

– Семь, – подала голос Шена. – Три бутылки валялись на улице и ещё три на кухне.

– Так шесть же, – смутился Рэй.

– Одну господин Карл разбил об голову господина Фила, – подала голос Роди. – Они спорили, нужен ли в формуле итрал… итгал…

– Интеграл, – расплылся в улыбке Карл и покосился на Фила. – И ты просрал!

– Какая разница? Все равно к гномам за Слезой гор вместе пошли.

– Кстати, а зачем мы им в ту бочку ссали? – нахмурился Карл.

– Чтобы не спалили, – хмуро глянул на него Фил. – Мы же, считай, пять литров слили. Так бы сразу поняли.

– А то, что в той слезе моча – они не поймут? – почесал голову толстячок.

– Ну… – тут маг хлопнул глазами, и кашлянув, буркнул: – Давай-ка на пару месяцев завяжем со Слезой гор. Думаю, у неё появится специфический привкус.

– Твою мать, – сглотнул Карл. – Если гномы узнают – нам обоим звиздец. Ладно, пойду я… чертей гонять надо. Совсем распоясались.

– Только давай мне не подкидывай, – буркнул Фил. – А то получится, как в прошлый раз. Я уж думал, что допил.

Карл с улыбкой махнул рукой, поднялся и ушёл в тень, а маг тяжело выдохнул перегаром и подпёр рукой, упёртой локтём в перило, лоб.

– Учитель, я разговаривал с Заком – это один из сержантов наёмников, – взял слово Рэй. – Он рассказал, что у их прошлого мага были мази от живота и других болезней. Я ведь даже рану залечить не смогу. Может, вы знаете какие-нибудь мази или зелья, чтобы… Ну… Лечить и не убирать потом дерьмо с мочой и рвотой.

– Нормальные зелья ты тут не сделаешь, – не поднимая головы, ответил Фил. – Тут таких трав не растёт…

– И что? Совсем никак?

Фил тяжело вздохнул, покосился на летающий камень и произнёс:

– Шен, сгоняй к Троку. Возьми светлого три кувшина… Роди – набери бадью воды… Если я не залезу в горячую ванну, то точно сдохну…

Шен тут же подошла к тумбе в гостиной, открыла верхний ящик и достала оттуда серебряную монету, специально отложнную Филом для таких случаев, после чего вышла из дома. Роди умчалась вглубь дома, где начала греметь ведрами.

– Так что? Вообще никак? – спросил ученик.

– Иди на рынок. Найди девять горшков… или флаконов… лучше горшков. Небольших. Размером с кулак. И найди что-нибудь жидкое, но такое, что не способно капать…

– В смысле?

– В прямом. Мед или… или ещё что-нибудь… придумай, не знаю, – произнес учитель не отрывая головы.

– А травы?

Фил оторвал голову и взглянул на ученика.

– Куда ты складываешь еду, когда ешь? – спросил он.

– В рот…

– А рот у тебя где находится?

– На голове.

– Попробуй начать ей думать… иногда помогает…

* * *

– Семь! – громогласно произнёс гном в ритуальной броне, украшенной золотом. Его голос был оглушительным не только из-за силы голосовых связок, но и из-за акустики зала. – Семь тысяч лет наш род ведёт свою историю! Семь тысяч лет наш род занимается винокурением! И сегодня, в день нашего общего праздника, я рад представить вам…

Тут, стоявший на столе, перед парой сотен бородатых карликов, гном обернулся и махнул рукой.

– Слеза горы Искрам! Чистейшая вода! Пшеница! И семь перегонок!

Двое гномов в таких же старых ритуальных доспехах внесли бочку, которую водрузили на стол рядом с главой рода, вещавшего со стола.

– Бору! – громко прокричал один из гномов в ритуальных доспехах и протянул главе рода ритуальный молоток и специальный краник.

Тот принял инструмент, прижал к боку бочки кран, у самого дна, и как следует ударил молотом. Тот вошёл за один удар, и гномы взорвались ликующими криками.

Подгорные коротышки потянулись к бочке. Каждый наливал себе в кружку подготовленного священного напитка. Гномы толпились у бочки, пока у каждого в кружке не оказалось по приличной порции. Когда слезы достались всем, глава рода снова забрался на стол и поднял кружку над головой.

– За род! За Тубрак! – громко провозгласил он.

Гномы повторили за ним, и весь зал огласился слитным ревом:

– ЗА ТУБРАК!

Гномы слитно опрокинули содержимое кружек, но вместо совместного рёва повисла полная тишина.

– Кхук… – раздалось среди толпы.

Гробовая тишина продолжалась секунды, после чего один из гномов поднёс кружку ко рту и выплюнул обратно «священный ритуальный напиток».

– Какого черта?!! – воскликнул Бору – глава рода – и метнулся к бочке.

Быстро её осмотрев и не найдя никаких следов вмешательства, он с силой влепил могучим кулаком по крышке. Та словно держалась на честном слове, подпрыгнула и перевернулась.

На ней русскими буквами было написано:

«БОРУ – МУДАК»

Чуть ниже другим почерком было добавлено:

«И ЖМОТ!»

Глава 15

Знаете, я до сих пор не понимаю, почему этот способ канул в бездну времен.

Нет, я сейчас не про наши тренировки, не про подход к магии моего учителя, а о тех самых «Стихийно-заряженных взвесях».

А…

Собственно, о взвесях.

Суть подхода проста до тупости и в то же время ни разу не очевидна.

Для начала материал. Для того, чтобы засунуть в материал сложную структуру из нескольких поменьше, она должна отвечать определенным параметрам. И самое важно тут – совместимость со стихиями. Она должна иметь способность течь, но при этом не должна быть водой, чтобы могла худо-бедно поддерживать форму. Это позволяет сложить в материал уже целых две стихии, а это, на секундочку, больше половины конструктов для исцеления.

И да, всем тем идиотам, что считают «жизнь» самостоятельной стихией, могу передать пламенный привет и стену. Да, стену покрепче, в которую они могут со всей дури влететь лбом.

Как бы не крутили эти самые фанатики, но ни одно заклинание «жизни», как они выражаются, не будет работать без базовых структур воздуха, воды и земли. Без огня – может. Без воды, воздуха или земли – нет.

Что-то мы не туда ушли.

Не суть.

Суть в том, что найдя подходящий материал, вам достаточно воздействовать комплексными структурами на них, и вуаля, у вас получается готовое снадобье от живота, для заживления раны или от лихорадки. Да, оно в десятки раз слабее той же структуры, воздействующей напрямую, но оно работает.

И вроде бы, к чему это все? И зачем возня с мёдом?

Дело в том, что исцеление – это не «Росчерк Сармата». Тут всё намного сложнее.

Взять ту же «Заживляющую длань». Вроде, всё просто? Собрал довольно сложную структуру, положил руку на рану и вуаля! Всё срослось!

Но тут начинаются нюансы. Первый – глубина потока заклинания. Дашь глубже и можешь получить разрастание тканей вокруг раны и за ней. Если нога – не страшно, а если это живот? Внезапно, один участок кишки становится толще, мощнее, сальники увеличиваются и… Получите заворот кишок через пару дней. В разросшемся участке просто застрянет дерьмо.

Или, к примеру, «Дыхание Суко». Отличная штука от лихоманки, но вот беда. Там участвует сила смерти. Сколько её нужно, чтобы выбить инфекцию из дыхательных путей? Вернее не так. Сколько нужно вложить силы смерти, чтобы уничтожить грязь в дыхательных путях и не уничтожить плоть во рту, глотке и легочных мешках? Угадаете?

Понимаете, о чем я?

Всё это крайне сложно. Нет точных расчетов, а главное – нет навыка и практики. Это всё дорабатывается и отрабатывается столько раз и так часто, сколько потребуется целителю, чтобы он начал чувствовать чужое тело и понимать, сколько ему нужно.

Давайте не будем возвышать целителей и причислять их к чудотворцам.

У каждого целителя приличное кладбище за спиной.

А тут…

Тут же можно не создавать никакой структуры. Не надо дозировать силу. Заклинание можно вообще не учить. Надо просто нанести нужные структуры на горшочек или какую-нибудь склянку и запустить силу.

Да, это не руны.

Не будет самоподдерживающегося эффекта. Не будет усиления или других рунных моментов. Мне приходилось вливать каплю силы каждый раз, когда я брал горшочек, а затем ещё и держать контакт с телом больного пару минут, чтобы дать подействовать «снадобью».

Однако, это было гораздо проще.

Чудовищно проще.

Настолько, что за медицину я взялся… гораздо позже.

Нет, действительно. Этот подход решал почти все задачи, что у меня появлялись, и смысла рваться изучать целительство у меня банально не было.

Но жизнь наёмника, особенно охотника за магическими тварями… Она вносит свои коррективы, поэтому я всё же добрался до целительства. Хотя…

Нет, вы знаете, дело было не в наёмниках, и не в том, чем мы занимались. Дело было исключительно в моём мировоззрении и моей порядочности.

Начиналось-то всё довольно прозачино.

Мы ехали на восток, в Гельшталь.

Я на одноосной повозке, с серой невысокой и невзрачной кобылкой, которую я назвал «Тучка». Рядом со мной Шена, за спиной на спальных мешках и шатре Роди. Впереди меня ещё одна, но уже более основательная двухосная телега. Часть наемников – на телеге, кто-то шёл пешком.

В общем, обычный поход, если бы не Суэртэ.

Нет, удача тут не причем.

Просто… Это был первый раз, когда я понял, зачем и чему меня учил Филимон.

По-моему, на третий день.

Помню из-за постоянного нахождения вместе Шен начала разговаривать и даже что-то рассказывать. Она постепенно становилась мне не рабыней, а кем-то большим.

* * *

– Зимой у нас снега много, не то что тут, – произнёс Рэй, задумчиво наблюдая за Тучкой, что неторопливо плелась за второй телегой. – У нас навалит, так навалит! Бывало так, что снег с неба не один день идёт. Всё по лавкам и печам сидят. А по утру за дровами пойдёшь, а дверь подвалило так снегом, что и не открыть… Я один раз в окошко лазил, чтобы дверь откопать…

– Никогда снега на видела, – призналась Шена, сидевшая рядом. – Какой он?

– Холодный, – с улыбкой ответил парень и поёжился. – И белый. Как песок, только лёгкий и холодный. В руку возьмёшь, а он холодит так, что жечь начинает. И тает прямо в руке. А ещё руки от него потом краснеют…

– Холодный… жгучий, – нахмурилась девушка.

– Ага, – хмыкнул Рэй. – А у вас? Где ты родилась?

– Я… – нахмурилась Шен. – Мы родились в поместье Сан Карло. У него были большие плантации. До моря было часа два хода. Мои родители ухаживали за деревьями и собирали урожай. Еще выращивали батат. Редко он собирал нас, и мы шли на берег. Мужчин забирали рыбаки на помощь.

– И у вас никогда не было снега?

– Нет, – качнула головой Шена.

– А почему тебя продали? – задумчиво спросил Рэй.

– Меня не продавали… Подарили, – нахмурилась Шена. – Подарили синьору моего хозяина, но… я ему не понравилась… Хотя, может быть, ему нужны были деньги. Я не знаю. Он продал меня работорговцам.

– А отец с матерью?

– Они хорошо работали, их оставили. Я не знаю, что с ними. Про братьев и сестёр тоже ничего не знаю.

– А их много?

Шен пожала плечами.

– Я знаю о трёх братьях и одной сестре.