На преодолении препятствий не раз рвались гусеницы, затем вышли из строя фрикционы. Грязью забивались пазы на траках, куда должны входить гребни ведущих колёс, и они проскальзывали. Ружейным выстрелом лопнула рессора опорного катка. Так что опыты показали не столько качества трактора, сколь умение мастеровых мигом исправлять его на коленках и в поле.

– Не расстраивайтесь, господа, – великодушно урчал Пётр Николаевич. – Сие не официальный показ комиссии с августейшим участием, но, так сказать, первая проба пера. Так что неплохо, совершено недурственно.

Берг за свою долгую службу множество раз общался с императорами Александром Вторым и Александром Третьим, великим князем Николаем Константиновичем и другими императорскими родственниками. Нынешнее поколение Романовых по сравнению с ними обмельчало. Поговаривали о неких талантах князя Сандро, но Александр Маврикиевич едва его знал. Пётр Николаевич старался произвести положительное впечатление, но не технический он человек и в первом приближении. На пост генерал-инспектора по инженерной части его забросила монаршья блажь. Николай Второй терялся тогда в догадках – как к делу пристроить невоинственного и нечестолюбивого родича, поручив в итоге дело, которое царю не казалось важным.

Тем временем огнедышащее чудовище с переменным успехом форсировало небольшой ручей, побуксовало на грязи, походя снесло гусеницей несколько тонких берёзок и заполнило вонючим мазутным дымом живописные гатчинские окрестности.

Василий с механиком остановили машину чтобы долить топлива и воды. Из свиты Петра Николаевича отделился фотограф, установивший треногу для увековечивания плодов русского изобретательства. Великий князь тем временем предложил опробовать трактор на подъёме «вон на тот холмик» и пригласил участников опытов в царскую резиденцию на обед. Берг прикинул, что машина, не одолев склон, просто скатится назад, и на беду согласился.

Рукотворный курган на окраине Гатчины, не убранный после некого строительства и согласно правилу, что нет на Руси ничего более постоянного нежели временное, имел крутизну ската градусов пятьдесят-шестьдесят на глаз. Механик дал мазут в топку до упора, поднял давление, и агрегат ринулся на штурм последнего препятствия, громко чавкая паром и гремя гусеницами. У подножья чуть забуксовал, потом уцепился за мягкую землю и покатил вверх.

А затем произошло страшное, напомнившее Бергу самые чёрные дни рождения подводного флота, гибель «Ерша» и «Мурены». В середине подъёма лопнула правая гусеница. Как потом разобрались, отлетевший кусок трака пробил воздушный ресивер, с хлопком разорвавшийся пополам. Василий тщетно потянул за рычаг, пытаясь отключить привод левой стороны. Прямо на крутом склоне машину развернуло. Оказавшаяся над центром тяжести левая гусеница приподнялась, бессильно вращаясь в воздухе. С зубовным скрежетом трактор опрокинулся и дважды кувыркнулся к подножию.

Расплющенный котёл взорвался с орудийным грохотом. Место крушения заволокло паром. Прикрывая руками лицо, вперёд кинулись Брилинг, Фрезе, механики, за ними приковылял Берг.

Василий Менделеев, успевший выпрыгнуть с передней площадки в последний миг, лежал на влажной земле как живой. В открытых глазах навсегда застыл вопрос: почему так по-дурацки вышло? Кусок котлового железа пробил ему лёгкое и сердце.

Второго испытателя зажало меж ограждением и котлом, его ноги так там и остались. Берг тоскливо глянул на Фрезе.

– Давеча говорил, что поломки трактора не опасны для жизни. Словно сглазил. Что я теперь Дмитрию Ивановичу скажу!

Великий князь перехватил инициативу.

– Господа, я вынужден срочно вернуться во дворец. На место трагедии распоряжусь отправить станового пристава. Попрошу не расходиться.

Как дула двустволки в августейшую спину прицелились глаза Брилинга. Вот же сволочь, думал он. Заставил Ваську ехать на тот злосчастный холм, а сам – в кусты. Если проклятые Романовы в деле, непременно жди беды. Ничего, придёт время…

Пётр Николаевич не пустил дело на самотёк. Полиция воздержалась раздувать из трагедии непредумышленное убийство, списав две смерти на несчастный случай и небрежность самих погибших. В противном случае участие в сомнительной истории человека из царской семьи оказалось бы крайне нежелательным, особенно на фоне мятежных настроений масс. Более того, великий князь не забыл своих приятных впечатлений от вездеходности трактора и пригласил в Военное министерство Фрезе, Берга и Романова. В качестве военного, разбирающегося в гайках и прочих премудростях, по правую руку от начальства засел Александр Петрович Вернандер.

– Ещё раз выражаю соболезнование по поводу гибели инженера Менделеева и мастера Федотова. Вместе с тем, господа, я доложил Государю Императору о многообещающем начинании подданных. Так что высочайшим повелением при Главном инженерном управлении создаётся тракторный отдел.

– И финансирование будет? – воспользовался паузой начальник главка.

– Непременно, – заявил великий князь, не уточняя, впрочем, сроков открытия казённого кошелька. – Прошу доложить, как быстро показанную машину можно довести до кондиций для принятия на вооружение в качестве орудийного тягача.

Слово взял Романов, искренне поражённый, как быстро решилось дело. Обычно до реляции Государю и получения высочайшего соизволения вопросом занимались многочисленные комиссии, а бумагомарание тянулось годами. Великий князь в команде, даже такой мелкотравчатый – залог успеха.

– Ваше Императорское Высочество, милостивые государи! Проведённые в Гатчине опыты показали необходимость совершенствования гусеничного шасси. Необходимо в каждый из шестидесяти траков впрессовать втулку из легированной стали во избежание их истирания и разрывов полотна. Изменить форму трака и ведущего колеса, дабы обеспечить надёжное сцепление между означенными составляющими в грязи. Усилить фрикционы и повысить надёжность управления ими. Погибель первой машины показала, что трактор не должен пытаться преодолевать уклоны, грозящиеся опрокидыванием. В крайнем случае установить массивную раму, препятствующую сдавливанию котла на перевороте.

Ипполит Владимирович развернул чертёж.

– Господин Фрезе предупредил меня о возможности принятия машины в производство в действительном виде, до установки нефтяного мотора. Осмелюсь предложить установку двух паровых машин, по одной на каждую гусеницу. Трансмиссия упрощается, фрикционы не нужны. Управление сводится к подаче пара в цилиндры каждой из машин и торможению. Как подтвердит господин вице-адмирал, на флоте корабли используют режим работы винтов враздрай. Пустив гусеницы в противоположные стороны, экипаж способен развернуть трактор на месте. Для тягача это не столь важно, для будущей основы бронехода – существенно.

– Как вам сии начинания, Александр Маврикиевич?

– Заманчиво, Ваше Императорское Высочество. Однако после бедствия под Гатчиной я, пожалуй, отойду от дел. Советом помочь или даже средствами ссудить – милости прошу. Для другого стар стал.

– Искренне жаль. Ипполит Владимирович, не откажетесь на военно-инженерную службу поступить? В Гатчине воздухоплавательная школа есть, мастерские при ней, железная дорога. За год сможете там годный трактор сделать?

– Почту за честь, Ваше Императорское Высочество.

– Замечательно. Не расстраивайтесь, дорогой Пётр Александрович, вашей фабрике экипажей тоже дело найдётся. Забирайте себе эсера-карбонария, запамятовал его фамилию, и получайте казённый подряд на выделку нефтяного мотора Тринклера для тракторов и грузовиков. Нобеля и компанию я как-нибудь укорочу.

Великий князь остался доволен собой. Оказывается государственными делами можно заниматься успешно и с радостью. Так плотно он уже много месяцев не трудился.

Глава пятая

– Товарищи! Царский манифест от 6 августа – это очередная насмешка над чаяниями народных масс. Выборы в Государственную думу будут ни всеобщими, ни прямыми, ни равными. Императорская семья, помещики и буржуазия создают новый орган для укрепления своей антинародной власти. Но нашему терпению приходит конец. Армия и флот, главные защитники царизма, более не желают слепо выполнять приказы и стрелять в русских людей. Восстание охватило черноморский броненосец «Потёмкин» и Севастопольский гарнизон, скоро полыхнёт и в других частях! Освобождение близко! Землю и волю требует трудовой народ!

Фрезе устроил разнос мастеровым, которые вместе с Брилингом опоздали из-за участия в эсеровском митинге. Нарвался на злой выпад подмастерья:

– А мы стачку объявим, барин. Хватит пить нашу кровь, эксплуататор!

Фабрикант утащил Николая к себе.

– Что ты творишь! Нашли кровопийцу… Если бы не заказы на трактор и мотор Тринклера, я бы уже давно разорился, а вы все отправились на улицу голодать.

– Применительно к вам – это верно, Пётр Александрович. А что до остальных, юноша совершенно прав. Оттого и вам трудно живётся, что царские порядки тормозят страну в средневековье.

– Николай, ты же германец по происхождению, как и я. Где хвалёные ордунг унд дициплинен? Мало того, что раз взорвались. Техника не прощает легкомысленности.

У эсера имелась другая версия о виновнике несчастия, но он промолчал.

– Значит так. Больше никаких опозданий и срыва заданий. Хотите митинговать – на здоровье, но в выходной. Для начала штраф. Потом выгоню вас к чертям, и пусть на русские тракторы Нобель ставит моторы Дизеля.

Романову жилось куда легче. За месяц близ воздухоплавательной офицерской школы выросли бревенчатые строения, куда первым делом отправились останки первого трактора, не так сильно пострадавшего, как казалось на первый взгляд. Ипполит Владимирович пожалован был титулярным советником и получил штат из двух военных инженеров, а также отряд унтеров и рядовых, мало-мальски способных к ремеслу и технике.

В этих мастерских получалось наладить сборку аппаратов из готовых частей, отремонтировать паровой котёл, устранить мелкие недостатки. Путиловский и Обуховские заводы, а также предприятие Леснера, где обычно размещались заказы для выполнения точных операций по обработке металла, постоянно останавливались из-за стачек. Романов выпросил у Берга ссуду на закуп двух токарных, одного сверлильного и одного фрезерного станка, искал рабочих с нужными навыками и воевал с главным врагом – временем. Лишь к октябрю «трактор первый» или попросту Т-1 с новыми гусеницами, ведущими колёсами и двумя паровыми машинами, питавшимися от одного большого котла, выкатился на первую пробежку.

Под свинцовым осенним небом опытный поход мало походил на майские испытания, многолюдные и даже несколько праздничные благодаря августейшему присутствию. Ипполит Владимирович лично сидел за рычагами, которые управляли клапанами подачи пара в цилиндры машин и тормозов. Котёл огибали две большие дуги из швеллеров, увеличившие массу аппарата на полтонны и, по замыслу, обеспечивавшие безопасность на перевороте. Наконец, над рабочим местом тракториста появился навес от дождя – по осени в Санкт-Петербургской губернии обычно сыро и весьма.

Колёсные и гусеничные трактора с паровыми и нефтяными моторами постепенно распространялись и в Европе, и в Америке. Там они требовались в сельском хозяйстве. Русь хранила верность гужевой тяге. Копеечная себестоимость крестьянского труда и множественность мужиков, налегающих впалой грудью на плуг, убивали экономическую основу применения тракторов, как бы ни повышали они производительность. И уж точно казённый завод не сделает машины конкурентно дешёвыми. Любой заказ на них рассчитывается по правилам как при строительстве броненосца. На Западе всё наоборот – там опробованные в цивильных делах механизмы армия берёт на вооружение. У нас военную технику думают как пристроить для хозяйственных нужд.