– Мы пришли не грабить, – я снова повернул коня в сторону застывших парламентёров, – так что нам не нужны ваши деньги. Либо город сдаёт нам всех благородных и клянётся в верности Ингеборге Датской, либо он просто сгорит.

Главы цехов попросили время подумать и отправились восвояси, а за ними, кривя лицо, отправился и дворянин.

– Синьор Витале, – смущённо обратился ко мне один из капитанов наёмников, – я не очень хорошо говорю на латыни, но меня смутила ваша фраза «мы пришли не за деньгами».

– Всё верно, синьор Кольбер, – я повернулся в его сторону, – друзья, а также подданные королевы пришли за землями, а вот про вас речи не было, вы, видимо, за военной добычей прибыли?

На его лице и на лицах других капитанов расплылись улыбки.

– В такой трактовке ваши слова, синьор Витале, обретают совсем другой смысл, – он слегка мне поклонился.

– И да, не нужно мне напоминать, кто, кому, что должен, – моё лицо окаменело, – деньги вам выплачиваются исправно, размеры дележа добычи определены, задачи поставлены. Так что лучше на стенах города покажите ваше рвение к выполнению наших договорённостей, синьор Кольбер.

Он не ответил, лишь ниже поклонился, но в глазах вспыхнул опасный огонёк. Когда он отъехал, я повернулся к своему военачальнику и поманил его к себе, тихо сказав:

– Все сильнейшие отряды наёмников, его в том числе, на самые опасные участки.

Бароцци наклонил голову.

– Я так и планировал, но теперь конкретно он будет даже в их в первых рядах.

Сколько собирались думать поляки, мне было всё равно, поскольку я отдал приказ, и уже через два часа, когда всё войско подтянулось и развернулось, под прикрытием огромного количества моих арбалетчиков, наёмники пошли на штурм города, у которого даже стены толком не было, так отсыпанная землёй двухметровая преграда. Так что неудивительно, что не прошло и пары часов, как город запылал, и уже к вечеру там мало кто остался в живых. Мои войска дисциплинированно отошли от него подальше, чтобы не слышать крики и не нюхать дым и вонь оттуда, а наёмники с французами всё ещё веселились в городе. На все взгляды командиров моего войска я отвечал безразличием, они никак не могли привыкнуть, что грабить самим было не обязательно, вся захваченная добыча делилась между всем войском на равные части, не говоря уже о том, что конкретно они были на полном обеспечении и постоянном жаловании. Мне содержать их было очень дорого, так что если уж и посылать грабить, то только в большие и крупные города, как, например, в столицу Польши – Краков, который я выбрал следующей целью для захвата. Вот там уже я собирался дать своим людям разгуляться вовсю, ведь город нам просто так не сдадут, а это значило, что после тяжёлых боёв я буду вынужден дать людям выплеснуть свою агрессию по отношению к захваченным. Это я прекрасно понимал, но понимал ещё и то, что нужно прививать дисциплину, поэтому где-то моему войску придётся просто смотреть, как веселятся другие. Награда их при этом не уменьшится.

Утром я проснулся от женских криков и гогота мужских голосов. Одевшись, решил посмотреть, что там происходит. Оказалось, двух девушек, не старше восемнадцати лет, привели и бросили на землю рядом со входом в мой шатёр, а наёмники, смеясь и развязывая завязки штанов, делали вид, что собираются их изнасиловать. Отсюда и возникали крики и вой.

– Синьор Витале, подходящие по вашему запросу нашлись, – с поклоном ко мне подошёл один из капитанов наёмников и показал рукой на пленниц, – с их голов не упал ни один волосок, всё оставили для вас.

– Я запомню это, Ганс, – я вежливо склонил голову, – благодарю.

Тот, улыбнувшись, собрал своих и отправился обратно к городу, а испуганные, зарёванные девушки косились по сторонам, не зная, чего ожидать дальше. Я сделал два шага вперёд.

– Теперь вы мои служанки, – на латыни произнёс я, – будете послушными, выживете. Нет, отдам наёмникам. Всё ясно?

Они обе с ошалелыми взглядами бросились ближе и упали на колени, хотя было видно, что девушки точно не из простых семей, одеты они были дорого, ну, если не учитывать, что их платья за ночь стали весьма грязными и оборванными.

– Да, господин, – залепетали они на неплохой латыни, – мы будем вас слушаться.

– Тогда приступайте к обязанностям, – я кивнул в сторону шатра. – В ближайшем сундуке лежит одежда, её нужно выстирать, погладить и накрахмалить.

– Но… но… – они растерянно оглянулись по сторонам, поскольку кругом нас виднелись лишь одни шатры моего войска.

– У многих французских дворян есть пажи, – вмешался в наш разговор синьор Пьетро, видимо, пожалевший девушек, – я попрошу, чтобы они помогли вам освоиться первое время.

Те бросились его благодарить, я же обратил внимание на большой отряд пленников, которых вели из города. Многие были ранены, а некоторые едва шли, опираясь на товарищей.

– Синьор Витале, – ко мне вскоре обратились два капитана, прибывшие с этим отрядом, – эти сдались при штурме замка, что с ними делать?

Я оглядел людей, которых обчистили капитально, но всё же нижнее бельё их выдавало, это были не крестьяне.

– Повесить, – отмахнулся я от проблемы.

– Всех? – удивились они. – Может, лучше получить за них выкуп с их родных?

– Синьоры, впереди ещё десяток подобных городов, вы точно уверены, что хотите возиться с пленными? – я с любопытством посмотрел на них.

Они переглянулись и стали отдавать приказы солдатам, и уже вскоре рядом с рощей, где мы остановились, стали «наряжать ёлки». В зависимости от крепости сучьев развешивая по пять-десять людей на каждое из деревьев, и уже скоро наёмники вернулись обратно, готовясь устроить пир в честь победы и славного веселья.

Я же вернулся в шатёр, где обе девушки горячими камнями, которые нагревали на моей небольшой «буржуйке», пытались разгладить складки костюма.

– Писать, считать умеете? – поинтересовался я, дождавшись, когда они стянут с меня сапоги.

– Да, господин, – они старательно прятали от меня взгляды, смотря только в пол.

– Закончите с костюмом и сапогами, будете учить меня польскому, – я лёг на постель, а испуганные девушки, вздрагивая от каждого громкого гогота неподалёку, бросились выполнять приказ.

Я задумчиво следил за их стараниями и мелькающей белой коже в прорехах порванной одежды, с полной отчётливостью понимая, что молодые девушки, хоть и не красавицы, но не вызывали у меня того возбуждения, как тогда, когда Ингеборга присутствовала рядом. Я со злостью ударил кулаком по кровати, выругавшись на винето.

– Вот же ведьма, похоже, и меня в себя влюбила!

Глава 2

– Синьор Бароцци, сворачивайте лагерь, мы идём дальше, – распорядился я, когда от захваченного города мало что осталось, а довольные наёмники вместе с французскими дворянами отошли от пьянства и разврата. Чего нельзя было сказать о моём войске, которое, хоть и получив долю в добыче, всё равно оставалось недовольным тем, что они не повеселились в Цешине вместе со всеми. Это явно читалось на лицах офицеров, а также солдат, так что я увеличил утреннюю зарядку и тренировку построений каре ещё на три часа, мимоходом поинтересовавшись, выветрились ли мысли о недовольстве или нагрузки стоит увеличить? Офицеры попросили пощады и получили её, как и сообщение об уменьшении премии за эту неделю за ненадлежащую моральную подготовку войска. Солдаты не должны думать, у них не должно оставаться на это времени! Также предложил сильно недовольным расторгнуть контракты и покинуть мою армию. Таких почему-то не нашлось, поэтому я, покосившись на командующего, который, поджав губы, пробурчал, что намёк понял, приказал выступать дальше. Наш ждала столица!

***

До Кракова было недалеко, так что в три дневных перехода мы уложились, подходя к огромному городу с высокими белыми стенами, внутри которых высился ещё и мощный укреплённый замок со своими стенами и укреплениями.

Войско, разворачиваясь и разбиваясь на сотни, стало возводить укреплённый лагерь, а наёмники просто разбивали шатры в чистом поле, не заботясь о частоколе и земляных укреплениях, которыми занимались мы.

Я, сидя на лошади, смотрел на город, а вокруг меня собирались командиры, лица многих выражали крайнюю озабоченность.

– Синьор Витале, вы уверены, что мы сможем его взять? – осторожно поинтересовался капитан Кольбер, продолжавший меня раздражать своим вызывающим поведением уже который день.

– Вы нет, – я повернул лицо к говорившему, – я – да.

Его лицо побледнело от гнева, и я решил, что надо с этим наглым выскочкой решать сейчас, когда на нас устремились взгляды почти всех глав отрядов, участвующих в войне. К тому же я достаточно окреп, чтобы проверить свои навыки, закреплением которых занимался каждый день, восстанавливая умения, подзабытые за год с лишним нахождения в носилках. Вынув ноги из стремян, я легко скатился с лошади и, вытащив меч, поманил его левой рукой, ничего не сказав. Глаза наёмника вспыхнули радостью, он также слез со своего скакуна, подхватив щит с мечом.

Был ли у меня мандраж перед первой схваткой один на один, да ещё и со взрослым? Определённо, да, но терпеть и заглаживать его наглое поведение было больше нельзя, если я хотел, чтобы мой авторитет поддерживался и дальше. Раньше, когда я считался маленьким, это было понятно, никто не стал бы сражаться с ребёнком, но сейчас, когда я в свои одиннадцать стал ростом почти вровень со многими взрослыми, конфликты за лидерство стали возникать всё чаще, и ничем другим, кроме как поединком, это нельзя было решить. Такой сейчас был век – сильнейший получает всё.

Капитан, выставив вперёд щит и прикрываясь им, стал подходить ко мне. Выпад, и меч просвистел рядом, когда я отклонил тело на десять сантиметров, ровно настолько, чтобы он по мне не попал. Ещё взмах и натиск, он попытался ударить меня щитом, чтобы сбить с ног, на что я просто отступил назад и влево, давая ему провалиться вперёд, но сам не напал. Следующая такая же атака вызвала первый смешок среди капитанов наёмников, а ещё одна заставила одного из них поинтересоваться, а точно ли господин Кольбер занимает по праву место капитана, если не может просто попасть мечом по ребёнку?

Такие шутки быстро вывели наёмника из себя, и он с налившимися кровью глазами бросился, чтобы за один натиск смести меня со своего пути. Симбионт впрыснул гормоны, кислоты и ещё много чего, отчего я на несколько минут почувствовал себя сверхчеловеком. Движения соперника для меня словно замедлились, и я сделал один подшаг ему навстречу, носком левой ноги подбил край щита, на секунду лишая его обзора, затем следующим шагом оказался у него сбоку и, оттолкнувшись правой ногой, подпрыгнул высоко вверх, с силой воткнув мизерикордию, вытащенную одним движением из ножен при сближении, в кольчужный воротник, защищавший его шею, проткнув ярёмную вену сверху вниз. Оставив кинжал в ране, я приземлился на обе ноги, оказавшись за его спиной. Всё это произошло всего за пару мгновений, так что никто ничего не смог понять. Вот озверевший взрослый двигается на ребёнка и через пару секунд уже стоит с кинжалом в шее.

Я вернул не пригодившийся меч в ножны и спокойно подошёл к лошади. Остатки коктейля из суперсмеси, которой «угостил» меня симбионт, ещё действовали, так что я самостоятельно, в одно касание, взлетел наверх. Только затем посмотрел по сторонам, натыкаясь то на ошеломлённые взгляды взрослых, всё ещё не понявших, что произошло, то на их вытаращенные глаза, когда капитан Кольбер вытащил мизерикордию из раны, и кровь толчками стала медленно вырываться оттуда. Он попытался схватиться рукой за шею, но кольчужный воротник помешал этому, и почти сразу глаза его закатились, и он сначала опустился на колени, а затем упал лицом в землю, заваливаясь набок, вокруг головы стало расплываться небольшое красное пятно.

– Синьор Бароцци, – не обращая на труп никакого внимания, спокойно обратился я к своему командующему, привлекая его внимание.