– За это они уже своё получили, – согласился капитан, – чтобы спать неповадно было, но всё же? А если там, впереди, ещё такой огромный материк? Сколько мы его оплывать будем?

– Столько, сколько потребуется, синьор Джакопо, – мой тон стал жёстче, – идём вдоль берега, я скажу, когда нужно будет причалить.

***

Выбирать место самостоятельно не пришлось. Когда мы проходили вдоль берега, недалеко от того места, куда я сам хотел пристать, поскольку от пляжа был более пологий подъём вверх, чем в округе, там внезапно разожглись костры, и прыгающие человечки закричали и замахали руками, привлекая наше внимание.

– Хм, синьор Витале? – обратился ко мне недоумевающий от этого зрелища капитан.

– Идём туда, как это ни странно звучит, но, похоже, нас ждут, – я сам был удивлён этим не меньше него.

Виталианцы на берегу успокоились, видя, что корабль повернул в их сторону, и вскоре я погрузился в спущенную лодку и направился в сторону берега. Большая часть туземцев отошла на безопасное расстояние, замерев вдали от береговой линии, но один остался, ожидая нас. Когда сначала высадились солдаты, прикрывая мою высадку щитами, он тут же, говоря что-то на неизвестном мне языке, протянул вперёд руку, в которой лежала небольшая керамическая статуэтка, изображающая меня самого, выполненная с такой тщательностью, что не узнать прототип было невозможно.

Я, взяв её в руку, внимательно осмотрел со всех сторон, наткнувшись на надпись, сделанную на языке кечуа. Его я не успел выучить хорошо, поскольку времени общения с торговцем было мало, но понять два слова вполне мог, поскольку они были весьма просты:

«Витале. Жди».

«Это торговец, что ли, так подсуетился? – не поверил я подобным совпадениям. – Хотя вряд ли, не мог же он расставить везде вдоль побережья столько постов, чтобы ждать именно моего прибытия?»

В любом случае вариантов не оставалось, так что, вернув статуэтку, я показал, что мы будем ждать на корабле. Туземец кивнул и вместе с собратьями направился в заросли, ведущие в предгорье Анд.

– Не знаю, сколько будем здесь ждать, – обратился я к старшему матросу, что командовал гребцами, – передай на корабль, чтобы ставили лагерь на берегу.

– Будет сделано, синьор Витале, – склонился он и отправился к лодке.

Через полчаса жизнь на берегу закипела, и мы стали обустраиваться на новом месте, ожидая неизвестно чего.

***

6 июня 1202 года от Р.Х., Чили, Южная Виталика

Почти неделя прошла в ожидании, пока однажды днём не зазвучали трубы и на берег не стали выходить воины, одетые в короткие штаны, сандалии и пончо с квадратным вырезом, вместо привычного мне круглого, вооружённые в основном палицами и щитами. Они осмотрели берег и выстроились в линию, замерев в ожидании. Вскоре появился хорошо одетый человек, которому они низко поклонились. Высокий, выше них, он мало был похож на аборигенов, скорее я бы назвал его европейцем, если бы не загорелая, смуглая кожа. Одет он был тоже весьма удивительно: на голове лента в цветах радуги с небольшим венчиком из ярких красных перьев, похожих на те, что я видел на майя, его пончо было отлично сшито и окрашено, явно из хорошей шерсти, а на ногах крепкие сандалии, много лучше, чем на его воинах, завязанные к тому же на римский манер.

Увидев нас, он сначала посмотрел на корабль, затем перевёл взгляд на меня.

– Ты говоришь на английском? – спросил он, и у меня отвалилась челюсть от этого вопроса, поскольку произнесён он был на современном языке, а не на том, на котором сейчас разговаривали на Туманном Альбионе.

– Только не говори мне, что ты тоже путешественник во времени, – у меня расширились глаза.

Услышав родную речь, он уронил короткую алебарду и какой-то шест с венчиком перьев наверху и, заплакав, бросился ко мне. Я тут же поднял руку, давая охране знак не двигаться, и, офигевая, смотрел, как он плачет. Судя по виду его воинов, а также моих, они были в ещё большем шоке, чем я сам.

– Кто ты? Откуда? Из какого времени? Какой сейчас год? – он отпрянул от меня и закидал вопросами.

– Пойдём-ка лучше на корабль, – пригласил я его к себе в гости, – ради такого случая угощу тебя. Что предпочитаешь, китайский чай или горячий шоколад?

– Шоколад! – его глаза округлились. – У тебя есть какао-бобы? Хотя да, ты же был у майя, не мог не купить их!

– Найду, – улыбнулся я, приказывая матросам готовить лодку.

Он же крикнул своим воинам, и они стали вставать лагерем рядом с нашим, а сам он без сопровождения отправился со мной.

– Тебе не кажется, что ты слишком доверчив? – я покачал головой, спрашивая его, пока мы плыли. – А если тебя пленят и заставят местных платить выкуп?

Он вздрогнул, но затем покачал головой.

– Наверно, ты прав, так лучше было бы поступить, но я так ошарашен нашей встречей, что дух захватило и голова перестала соображать.

Я замолчал, и мы доплыли до корабля, который восхитил его. Пообещав провести экскурсию позже, я пригласил его к себе в каюту. Девушки, увидев чужака, сначала вскрикнули от неожиданности, но по знаку руки стали накрывать нам стол. Карло же метнулся к коку за кипятком.

Он с любопытством и жадностью рассматривал мою каюту, а также девушек, но удержался от вопросов, пока мы не сели друг напротив друга, и он стал маленькими глотками пить горячий шоколад, а я примостился рядом с чашкой любимого чая.

– Давай я начну, поскольку со мной всё, в общем-то, просто. Меня зовут Виктор Нечаев, сейчас я Витале Дандоло. Забросило меня сюда после казни, поэтому я и кручусь-верчусь, как-то выживаю. Вот построил корабль и переоткрываю континенты. В общем-то, вкратце и всё.

Он кивнул и отхлебнул ещё глоточек, блаженно прикрыл глаза, прежде чем ответить.

– Отличный шоколад! Меня зовут Джон Уинсбрук, десять лет назад я очнулся в горах, и местные жители решили, что я стану их вождём, поскольку, по их заверениям, я был послан Солнцем с небес. Чтобы выжить, я не стал спорить, оставшись с ними, но, где нахожусь, какой сейчас год, не знаю. Перенос был мгновенным, просто однажды я закрыл глаза, и из моей лондонской квартиры меня закинуло сюда.

– Судя по тому, что я знаю и вижу, похоже, ты первый правитель империи инков – Манко Капак, а год сейчас тысяча двести второй от Рождества Христова.

– Да, меня они так и называют! – покивал он, задумавшись. – Но я ничего не знаю об инках, какой из меня вождь? Я лишь пытаюсь показать этим людям, как лучше жить.

– Хм, ну, судя по тому, что знаю я, у тебя это неплохо получилось, – я всё ещё не мог отойти от осознания того, что первый Инка передо мной – путешественник во времени!

– Расскажешь?! – его глаза загорелись. – Я с самого детства хотел стать лишь модельером одежды, так что школа меня мало интересовала, тем более какая-то древняя цивилизация.

Мне пришлось потратить время и рассказать о периоде расцвета инков, а также о закате цивилизации, павшей под сапогами испанских завоевателей. Он хмурился, морщился и под конец тяжело вздохнул.

– Столько трудов напрасно!

Протянув руку к фарфоровой чашке, он сделал ещё один глоток.

– И что мне делать? – спросил он меня.

– Почему ты меня-то спрашиваешь? – удивился я. – Ты и сам неплохо справился с возведением империи, не виноват же, что твои потомки потом подкачали.

– Виктор, можно я буду тебя так звать? – спросил он и, получив подтверждение, продолжил: – А ты можешь забрать меня в Европу? Я не хочу здесь жить! Горы, ламы и всё, больше здесь ничего нет!

– Прости, Джон, но не получится, – я отрицательно покачал головой, – я как-то не готов вычеркнуть из учебников истории целую цивилизацию, которую, оказывается, основал ты.

Он тяжело вздохнул.

– Так и знал, – признался он, – но надеялся.

– Единственное, что я могу, облегчить тебе жизнь. Скажи, что тебе нужно, и я постараюсь помочь.

Он поднял на меня удивлённый взгляд.

– Правда?

– Конечно. Надеюсь, это не сильно повлияет на ход истории.

Он задумался.

– Мне нужны знания, – признался он, – я так долго был погружён только в мир моды, что полностью выпустил из виду большинство предметов и навыков. Всё, что я могу, лишь отголоски воспоминаний о том, чему когда-то учил меня отец.

– Слушай, а почему у тебя такая странная повязка? – заинтересовался я, показывая на его голову.

– Я гей, – просто ответил он, – цвета этого флага – это единственное, что я оставил себе из прошлой жизни. Местные категорически против гомосексуализма, так что я лишь надеюсь в будущем сделать какой-то храм, куда буду собирать мужчин с определёнными наклонностями.

Он смутился.

– Ну, ты меня понял.

Я обратился к памяти симбионта, и тот подтвердил, что да, в этой цивилизации, единственной из известных, было сразу три пола. Некие жрецы в храмах, посвящённых Солнцу, называли себя «они» и выполняли вполне себе определённые функции для знати и других жрецов инков.

– Как я только что вспомнил, это у тебя получится, – хмыкнул я.

Он робко улыбнулся.

– Ну хоть что-то.

– Но их сожгут на кострах инквизиции, за мужеложство, – добил я его, – во время испанской экспансии.

Он схватился за голову.

– Виктор, а можно что-то сделать, чтобы этого не произошло? Я плохо ориентируюсь в истории, но помню, что инквизиция – это ведь плохо?

– Ну, для кого как, – хмыкнул я, – я сам являюсь представителем церкви, так что, если бы, не дай бог, оказался на твоём месте, взял бы и крестил всё население. Испанцы, прибыв сюда, тогда очень круто обломаются. Как, впрочем, и у майя, поскольку у них, я уже провёл просветительскую работу в плане нужной религии.

Я гнусно захихикал, вспомнив, какую какашку подложил всем следующим за мной покорителям этого континента. Просто так загнать всех туземцев в рабство им уже не удастся, а с теми технологиями, что я оставил майя, если, конечно, они смогут их развить, завоевателям точно придётся несладко.

Глава 6

– Виктор, я тоже хочу всех крестить! – заявил он, заставив меня поперхнуться чаем. – Но после того, как ты расскажешь всё о том, чего я не знаю.

Вода, попавшая в горло, заставила меня закашляться, тут же подбежали девушки, осторожно похлопав меня по спине. Когда я наконец успокоился и поблагодарил их, они, довольные, вернулись в свой уголок.

– Это чересчур серьёзное решение, – я задумчиво посмотрел на Джона, – цивилизация инков тогда не будет такой, какой я её знал.

– Плевать! – отмахнулся он. – Если это хотя бы даст шанс противостоять испанцам, я готов пойти на этот шаг. Ну так что?

«После того как я Америку назвал Виталикой, это, пожалуй, вообще будет мелочью», – обдумал я ответ.

– Хорошо, договорились, но тогда я тебя сделаю епископом, и тебе придётся заучить латынь, а также все обряды.

Он засомневался, но уже через минуту выпрямил спину, и в глазах блеснул огонь твёрдой уверенности.

– Если ты поможешь, я обещаю научиться!

– Хм, тогда возвращаемся на берег, переночуем в лагере, а утром отправимся к тебе. Пока же давай я дам тебе бумагу и чернила, напиши всё, что тебе нужно, если это есть на корабле, я отдам тебе.

Он обрадовался и горячо поблагодарил, затем застенчиво попросил ещё чашечку горячего шоколада, которую, конечно же, немедленно получил. Когда он закончил писать, я взял перечень и стал подчеркивать то, что у меня есть, чего не дам, а что нужно будет решать уже на месте.

– Пошли, а то твои воины подумают, что я захватил тебя в плен, и могут напасть на моих, – позвал я его вернуться на берег, – завтра я предоставлю тебе то, что могу.

Он пошёл за мной на палубу, и я спросил мимоходом:

– Кстати, а как ты узнал, что я буду проплывать именно в этом месте?