– Господин, а можете нас взять с собой? – Ин Наишь жалобно на меня посмотрела, прильнув обнаженной грудью к плечу. Близняшки злобно зашипели на нее за это и тут же прижались к бокам, но тоже жалобно смотрели снизу вверх.

– Мы ведь с вами плавали раньше.

– Тогда это была вынужденная мера, – покачал я головой, – сейчас я отправляюсь на войну. Вам там не место, так что давайте закроем эту тему, пока вы меня не разозлили.

Сестры виновато посмотрели и потянулись за поцелуями, которые, конечно же, сразу получили.

– Господин, а вы можете тогда выполнить одну нашу просьбу? – ушмаалька виновато опустила взор, – от всех троих.

– Да, конечно, – я пожал плечами, – что вы хотите? Подарки я вам и так привезу.

– Нет, господин, – она покосилась на сестер, но те помогли ей только еще двумя тяжелыми вздохами, – нас попросила помочь Паола.

– Паола? – изумился я. – Она сама в состоянии со мной поговорить.

– Да, но только не на эту тему, господин, – тихо ответила девушка, – она попросила за синьориту Елену.

– Эта тема также закрыта! – жестко обрубил я, вспомнив, как эта простодушная душа, заливаясь слезами, пришла недавно умолять меня простить Карло.

***

На парня просто обрушился водопад непонимания и подозрительности, когда стало известно, что его выгнали из войска, а также из элитного отряда солдат, приписанных к экипажу «Повелителя морей», и случилось это вообще впервые за всю историю обоих кораблей Венецианца. Он лично никого не выгонял, выкидывал за борт на корм акулам – бывало дело, но сам никогда ни с кем не разрывал контракт. Люди редко, но уходили сами, так что слухов и волнений среди всех после такого поступка знатного нобиля оказалось столько, что люди подумали, будто Карло совершил нечто настолько страшное, что об этом даже не стали никому рассказывать. Это произвело больше впечатление, учитывая еще и то, что на молодого офицера ранее вылилась чуть ли не река подарков в виде выдачи за него дочери самого Венецианца, а также покупки дома, о которой судачили во всей Венеции, поскольку способ его приобретения был как раз в стиле синьора Витале, не считающего деньги.

Так что экипаж недоумевал, что могло произойти такого, что после породнения простого бастарда-простолюдина со знатным венецианским родом с ним через какое-то время просто перестали общаться. Ситуацию усугубили слухи о том, что Елена также теперь живет отдельно от мужа, а сам Карло отмалчивался в ответ на задаваемые вопросы. Поскольку сказать ему было, по сути, нечего. Бастард, едва сводивший концы с концами, в результате отличной службы выделился из основной массы так, что его заметил сам синьор Витале Дандоло, даже отдав ему в жены свою новообретенную дочь. О такой удаче мало кто мог мечтать не только из экипажа корабля или всего войска, вообще любой житель Венеции был бы счастлив оказаться на месте Карло.

Дело было неслыханное, чтобы простолюдину отдали знатную девушку, пусть и с темными пятнами в прошлом, но кого это волновало, если ее удочерил сам Венецианец и отсыпал столько приданого, что обычный человек, кем был Карло, все это не смог бы заработать за всю свою жизнь. Мало того, Дандоло ради девушки даже поссорился со своим родом! И тут, как гром среди ясного неба, лишение всего, что у Карло было. Нет, с ним все еще разговаривали старые приятели и друзья, но делали это скорее по привычке, поскольку ситуация, когда человек попадал в немилость синьора Витале, была крайне опасная не только для того, на кого пала эта кара напрямую, но и для его окружения.

Далеко ходить было не нужно, стоило хотя бы посмотреть на кровавые казни тех, кто предал доверие синьора Витале и договорился с бандитами за спиной своего благодетеля. Их судьбу мало кто хотел теперь повторить, поскольку освежеванные после попадания в руки палачей человеческие туши просто свалили в общую могилу за городом, даже не отпев их. Никто ничего не мог с этим сделать, даже родственники, ведь над городом висело отлучение от церкви, а два единственных священника, отправлявших обряды, просто отказались это делать. Что, в общем-то, неудивительно, поскольку одним из них и был сам Венецианец. Только после трех дней уговоров рыдающих родственников жителей Венеции второй священник согласился отпеть католиков, но только после того, как патриарх покинет город. В его присутствии он посчитал самоубийством делать что-то против его воли, с этим, конечно же, согласились все, ведь даже это обещание было лучше, чем ничего.

Глава 6

– Господин, – на меня посмотрели зеленые миндалевидные глаза, – мы редко вас о чем-то просим. Просто выслушайте ее, пожалуйста.

Гнев, разгоревшийся было в груди после первых ее слов, стал угасать. Ин Наишь была права, майя меня и правда просили о чем-то крайне редко, и в основном это касалось их учебы, а не удовлетворения каких-то нужд. А с учетом того, что только они последнее время выводили меня из тягостных раздумий, прислушаться к их словам было бы как минимум просто вежливо.

– Хорошо, – нехотя ответил я, целуя нос, который был очень близко ко мне. Сморщившаяся и чихнувшая девушка радостно вскрикнула и, подскочив с кровати, едва накинув на себя сорочку, метнулась к двери. Вернулась она буквально через пять минут, гостеприимно открывая дверь.

– Прошу!

Я с прищуром посмотрел на близняшек, затем на саму ушмаальку. Все трое потупились.

– Вы это заранее спланировали? – понял я, поскольку хоть и пообещал поговорить с Еленой, но не сказал когда. Это можно было сделать и после возвращения, но майя, отлично меня знающие, видимо, это предусмотрели, поскольку не успел я после жаркого секса, податливость девушек во время которого списал на грусть от расставания, дать свое согласие, как в дверь комнаты уже входили Елена и Карло, которого она едва не силком вела за собой.

– Простите, господин, – пискнули все трое и, заворачиваясь в ткани шелковых сорочек, отправились в смежную комнату, давая нам поговорить.

– Синьор Витале! – Елена, на глазах которой мгновенно появились слезы, сразу опустилась на колени, рядом тут же оказался парень, который не встречался с моим ищущим взглядом и молчал.

– Дитя? – нехотя ответил я, поднимаясь к спинке кровати и подтягивая одеяло, чтобы скрыть ноги и пах.

«Специально мерзавки устроили это сейчас, чтобы я чувствовал себя неудобно, будучи голым», – проворчал голос внутри, обещая поговорить отдельно с майя по поводу заговоров против своего господина.

– Прошу вас, простите, пожалуйста, моего мужа, – она молитвенно сложила ладони и протянула руки ко мне, – как женщина, которая считает вас самым лучшим человеком на этой грешной земле, как дочь, которая гордится своим приемным отцом, как христианка, которая думала, что ее жизнь закончена и готова была наложить на себя руки и взять грех самоубийства на душу, отказавшись от посмертия, я вас умоляю! Можете делать со мной все что угодно, но простите моего мужа!

Ее слова ввергли меня в глубокую задумчивость.

– Синьор Витале, – слезы сильнее потекли по ее лицу.

– Я слышу тебя, Елена, – мне пришлось ответить ей, – но не слышу того, за кого ты просишь.

Молодой парень лишь на секунду поднял голову, но, встретившись с моими глазами, снова опустил ее, смотря в пол.

– Вы были правы, синьор Витале, – глухо сказал он, – после благ, которыми вы меня осыпали, я возгордился. Матушка, соседи, знакомые говорили не обращать внимания на то, что Елена была раньше проституткой, предлагали найти себе любовницу и жить с ней, пребывая в богатстве и знатности с вашей дочерью.

Елена вскрикнула от неожиданности и удивленно на него посмотрела, видимо, не этих слов она ожидала от молодого человека.

– Судя по ее недоумению, не эту речь вы репетировали совместно? – рот мой скривился в саркастической усмешке.

– Верно, синьор Витале, – кивнул он, – я хотел просто извиниться и попросить у вас прощения, сделав потом по-своему.

– Что же заставило тебя изменить свое решение? – его честность заставляла меня удивляться.

– Ваши раны, синьор Витале, – молодой человек поднял взгляд и, стараясь не встречаться с моим, показал на мою грудь, испещренную белыми полосками шрамов, – я вспомнил, когда и как вы их получили. А также то, что если бы вы тогда выбрали для доставки девушек не меня, а Альфредо, то я бы сейчас был мертв, как и все солдаты, что вас тогда сопровождали.

– И это правда, – согласился я, не сильно тогда задумываясь, почему выбрал Карло, а не второго офицера, они для меня были равны.

Молодой человек подвинулся на коленях ближе к Елене, взял одну ее руку в свою и твердо посмотрел на меня.

– Я даю вам свое слово, синьор Витале, что с этого мгновения только вы сможете повлиять на мои мысли и поступки. В этом я вам клянусь, и пусть Господь будет свидетелем моих слов!

– То есть любовницы откладываются? – удивился я его поступку, ведь было видно, что парень говорит сейчас ровно то, что у него на сердце.

– У меня есть жена, – он посмотрел на Елену, – я хочу попробовать наладить отношения с ней.

Я задумался. Все, что хотел ранее свалить на эту пару, я переложил сейчас на дядю Андреа, который был явно не в восторге от своей новой роли землевладельца, но он вошел в мое положение, поскольку больше поручить это было просто некому. Кризис постоянной нехватки умных, честных и, главное, верных лично мне людей преследовал меня с самого начала пребывания здесь. Поэтому не было ни малейшего сомнения в том, что он будет все выполнять спустя рукава, лишь бы я не разозлился, так что эта парочка, вдруг решившая пойти по пути, который я планировал для них изначально, оказалась как нельзя более кстати. Настолько, что даже сильно злиться на них не хотелось.

– Даю вам испытательный срок, – наконец ответил я, взвесив все за и против, – заберите все мои бумаги и наставления у дяди Андреа, касающиеся фермы, ознакомьтесь с ними, найдите грамотных землевладельцев, которые подскажут вам первое время, как правильно обрабатывать почву, удобрять ее и прочее. Нужные семена получите у синьора Франческо. Когда я вернусь, тогда и обсудим вашу дальнейшую судьбу, в зависимости от результатов, которые вы продемонстрируете. И, Елена, ты теперь несешь за это не меньше ответственности, чем Карло. Ты пришла просить за него!

– Я это понимаю лучше всех, синьор Витале! – девушка посмотрела на меня красными, но сияющими от счастья глазами. – Я буду молиться за вас каждую ночь, до самого вашего возвращения!

– Все, аудиенция окончена, – я помахал рукой, чтобы они выметались, – пока я еще не готов простить вас полностью, так что побыстрее сгиньте с моих глаз, пока я не передумал.

Молодые люди, так и держась за руки, низко поклонились и быстро выбежали из комнаты. Услышав, что хлопнула дверь, из соседней комнаты высунулась первая любопытная мордашка.

– Идите сюда, у нас есть еще часов десять, – похлопал я рукой по кровати, – будете отрабатывать в постели свой заговор против господина.

Три тушки, вместо того чтобы испугаться, с веселым визгом бросились в мои объятья, раздеваясь на ходу. На сердце почти сразу стало легче и спокойнее, все же майя действовали на меня почище любого успокоительного лекарства.

***

16 декабря 1203 года от Р.Х., Пера, окрестности Константинополя

– Синьор Энрико, я признаю ваш опыт и заслуги, но нам нужно заранее спланировать, как будем захватывать город. Вы же предлагаете атаковать охранные башни бухты Золотого Рога, что равносильно самоубийству, – Бонифаций Монферратский покачал головой, смотря на старого венецианского герцога, горячо доказывающего рыцарям, что хватит уже мириться с тем пренебрежением, которое выказывают оба соимператора Византии, которых они своими руками возвели на так сильно качающийся последнее время трон великого Константина. Что Алекcиос IV, что его ослепленный прежним императором отец Исаак II, которого крестоносцы освободили из тюрьмы при первом взятии города, много обещали, но мало что делали.