Они действительно были похожи на Карину Мардис и Ивана Дымова – настолько, что, войдя в квартиру, Максим даже обрадовался. Получилось, проблема устранена! Но, присмотревшись повнимательней, он понял, что они напали на посторонних людей, которые не имели к «Сириусу» никакого отношения.

– Вот и вся ваша пафосная программа, – заявил Федор, сплевывая на пол. – Говорил я тебе, что ты напрасно ее перехваливаешь.

– «Профайлер» тут ни при чем, он предупреждал нас, что вероятность совпадения – шестьдесят процентов.

– Шестьдесят процентов – это много.

– И все они – налицо. Посмотри на них! – Максим указал на пленников. – Они действительно похожи внешне. Не в программе дело! «Профайлер» как раз понимал, что такого сходства недостаточно для выводов, это мы поспешили.

Уйти от этого было нельзя, приходилось признать правду. Когда «Профайлер» предложил им первые результаты поиска, нужно было все тщательно проверить. Документы, соответствие, да хотя бы понаблюдать за этими людьми денек! Но ведь они торопились, им нужно было как можно скорее получить наследие Артура.

Да и ситуация казалась очевидной, при всей погрешности, на которую указал «Профайлер»! Дело было не только во внешнем сходстве. Два человека, похожие на их беглецов, снимают квартиру на следующий день после того, как пропала Карина Мардис. Под другими именами, но этот как раз логично! Иван Дымов, может, и не такой гений, как его наставник, однако его способностей вполне хватит на подготовку фальшивых документов.

Размытые записи с ближайших камер наблюдения, которые они просмотрели перед налетом, тоже показались всем вполне убедительными. Но вот они стоят в чужой квартире – а перед ними посторонние, да еще целый дом возмущенных жителей, которые такое вряд ли забудут. Серьезных проблем у «Сириуса» не будет, никто не сумеет связать этот захват с безобидной компьютерной компанией. Однако денег придется потратить немало – в дополнение к тому, что уже потрачено.

Это было бы оправданно, только если бы они добились цели, но – нет.

– Надо уходить, – вздохнул Максим.

– Что, вот так уходить? – удивился Федор. – А этих двоих ты просто оставишь здесь? Тебя ничего не смущает?

– Пожалуйста, просто уйдите! – сквозь рыдания произнесла молодая женщина. Мужчина по-прежнему сверлил их ненавидящим взглядом, но не произносил ни слова. – Мы никому ничего не скажем…

– Это ты сейчас такая покладистая, а утром проспишься и начнешь думать, какому каналу эту историю подороже продать, – рассудил Федор.

Максиму не нравился явный намек в его словах.

– Перестань, а? – нахмурился он. – Это ж обыватели, от них угрозы никакой!

– Серьезно? Даже при том, что они видели наши лица? Слышали разговоры про «Профайлер»?

– Ага, давай, акцентируй на этом внимание!

– Мне и не нужно, и так все понятно, – отмахнулся Федор. – Какими бы тупорылыми баранами они ни были, даже они смогут сложить два и два. Да и потом, твоя рожа, красавчик, частенько мелькает на ТВ. Тебя опознать – раз плюнуть.

– Просто замечательно, – закатил глаза Максим. – Ты как будто новых проблем хочешь!

– Не будет никаких проблем. Все решится сейчас.

– Что решится? Мы не можем тащить их с собой, такое никто не санкционировал!

Федор окинул его долгим, задумчивым взглядом, укоризненно покачал головой.

– Ты действительно ничего не понимаешь. А должен бы, после того, что случилось с Верой!

Они пришли без оружия, захват проводили мужчины в масках, окружавшие их теперь. Не тратя времени на лишние разговоры, Федор взял у одного из них пистолет с глушителем и уверенно сделал два выстрела.

Хозяева квартиры вряд ли успели понять, что их ждет. В одну секунду они еще надеялись спастись, слушая Максима, а в следующую уже повалились на пол двумя безжизненными телами. С такого расстояния Федор не мог промазать.

Максим почувствовал холод внутри. Страх и гнев налетели одновременно, сливаясь в его душе, они сейчас были одинаково сильны. Хотелось упрекать и обвинять. Хотелось промолчать, чтобы не нарваться на пулю. Да, Максим уже оглашал смертные приговоры в прошлом, но никогда еще ему не доводилось видеть такого расчетливого, лишенного любых эмоций убийства.

Делать выбор ему не пришлось: тошнота, подступавшая к горлу, мешала говорить.

– Бледный ты, того и гляди в обморок завалишься! – хохотнул Федор. – Тебя нельзя посылать на такие задания. Ну, что сделано, то сделано, пора валить.

Он бросил пистолет владельцу и направился прочь из квартиры. Судьба тел его не интересовала – он, как и Максим, знал, что с ними будет.

Они просто исчезнут без следа, вместе с документами и всеми личными вещами. Возможно, их будут искать – не может же быть, чтобы ни у одного из них не было друзей и родственников! Вот только поиски ни к чему не приведут. Вскоре полиция объявит скорбящей семье, что эти двое сами собрались, купили билет на самолет и улетели в Азию. Избалованные москвичи, что с них взять!

И это еще в лучшем случае. В худшем их объявят преступниками, террористами, и тогда уже их семье станет выгодно помалкивать о связи с ними.

Максим понимал, что не должен думать о таких вещах, это уже не его проблема. Но отстраняться от жестокости, как раньше, у него не получалось. Чувство вины накапливалось в душе не первый год.

Он догнал Федора на лестнице и сказал:

– В следующий раз будем действовать осторожней. Если «Профайлер» даст вероятность ниже девяноста пяти процентов, сначала разведка, потом – захват!

– Не будет никакого второго раза, – покачал головой Федор.

– То есть?

– Дымов, может, и второсортный программист, а та баба вообще ни черта не может, но Артур Мардис причастен к этому. Они бы не исчезли так легко без его помощи.

– Допускаю. И что?

– А то, что он наверняка сумел обойти любые наши системы безопасности. Он ведь их делал! Нет, компьютеры нам эту парочку не найдут.

– Но что тогда делать? – смутился Максим. – Ждать у моря погоды?

– Ты, если хочешь, жди, а у меня есть план, – заявил Федор, раздраженно стирая каплю крови с рукава рубашки. – Мне еще нужно получить одобрение Миронова, но он, скорее всего, возражать не станет. Будем действовать по старинке! Я знаю человека, к которому мы можем обратиться.

* * *

Убийца Виталия Волкова все еще был жив. Сын погибшего, Евгений, мог бы устроить все иначе, о таком обычно не говорят вслух, но всем все известно. У Волкова-младшего было достаточно и денег, и жестокости, чтобы устроить свихнувшемуся бродяге «случайную» смерть еще в изоляторе. А он поступил по-другому – оставил убийцу официальной системе правосудия, зная, что никто не будет бороться за его освобождение и он получит максимальный срок.

Так и вышло. Теперь, глядя на то, в каких условиях он жил последние годы, Карина понимала, что Евгений Волков его не пожалел. Напротив, быстрая смерть была бы не худшей участью для него, но вместо нее последовало заточение здесь.

Бродяга оказался в самой глуши, в отдаленной клинике для умалишенных преступников. У здешних «постояльцев» было лишь два шанса покинуть это учреждение: ногами вперед или в состоянии овоща после сильных психотропов, если родственники все же добивались освобождения. Но даже так семья получала на руки едва живого человека, который обычно больше года не протягивал.

Умом Карина понимала, что ей следовало бы пожалеть их, что ни один человек не должен оказываться запертым в грязной клетушке, которую и палатой-то назвать нельзя. Однако жалости не было. Она сумела прочитать лишь несколько уголовных дел, за которые эти люди попали сюда, дальше не смогла. Но ей хватило. К нечеловеческим условиям привели нечеловеческие поступки.

Посторонних на территорию клиники не пускали, даже родственники могли беседовать только с врачами. Иногда, не официально, за определенную плату, им позволяли взглянуть на «своих» издалека. Как правило, этого было достаточно, чтобы отбить всякое желание общаться с ними и уж тем более забирать домой.

– Толик еще из тихих, – рассказывал врач, провожавший их по коридорам. – Ну, относительно, насколько тихими они здесь бывают.

– Есть шанс, что он будет говорить с нами? – поинтересовался Иван.

– Может говорить, может не говорить, как ему вздумается. Но даже если будет говорить, не факт, что вы его поймете. Вас сразу предупреждали, что так будет, но вы ж настояли!

Естественно, и их просто так не пустили бы сюда. Вход в больницу был закрыт для родственников, журналистов, волонтеров и представителей благотворительных организаций – но не для полицейских. Именно следователями они и представились. В больнице не только увидели их удостоверения, но и получили письмо, подтверждающее их полномочия, из Москвы.

Письмо по электронной почте. Врачам это не показалось подозрительным, на их месте Карина тоже бы поверила.

Поэтому теперь ей нужно было придерживаться образа серьезной, собранной полицейской. Это оказалось сложнее, чем она думала. Нет, поначалу все шло неплохо – двор больницы и холл смотрелись чистыми и ухоженными. Колючая проволока и решетки на окнах не давали забыть, где находишься, но все это казалось объяснимым и нормальным.

Сложно стало, когда их провели в зону для пациентов. В любой психиатрической лечебнице атмосфера совсем не радужная. Это место, где находятся другие люди – во всем другие, и одно это пугает. А здесь… иногда Карине казалось, что и в зверинце условия лучше.

Пациенты жили в тесных камерах, чаще всего по одному. Мебели тут был мизер, кому-то и вовсе доставался единственный матрас. В воздухе повис тяжелый смрад – запахи пота, пищевых и человеческих отходов перемешались, вызывая тошноту и головокружение. Карине казалось, что эта вонь налетает на нее, пропитывает каждую клеточку, въедается в глаза. Она не знала, сколько часов ей придется простоять под душем, чтобы смыть с себя это. Можно ли такое смыть?

Некоторые пациенты на них не реагировали, другие бросались на двери, третьи шарахались от врача. Карина ни о чем не спрашивала. Вся ее сила воли уходила на то, чтобы казаться невозмутимым профессионалом, хотя она подозревала, что нездоровая бледность все равно выдает ее истинное состояние. Оставалось лишь надеяться, что врач спишет это на типичную женскую эмоциональность.

Иван владел собой куда лучше. На него это место, казалось, вообще не влияло, он беседовал с их провожатым, не обращая внимания ни на что вокруг.

– Странно, что это дело вообще вспомнили, – заметил врач. – Там же все очевидно было, да и столько лет прошло!

– Повторное расследование по требованию близких родственников, – пояснил Иван.

– Поздновато они спохватились! Да и зачем?

– Считают, что не Шляжко на самом деле виноват в смерти Волкова, что бомжа этого подставили.

– Тоже мне, убийство Кеннеди – все заговоры ищут! – хмыкнул врач. – Он это, он, этот упырь окончательно потерял связь с реальностью.

Карина и без него сомневалась, нужно ли им сюда ехать. Но других вариантов все равно не было: разговор с Алиной Волковой дал им меньше, чем она надеялась. И все же она не могла избавиться от чувства, что убийства Евгения Волкова и его отца могут быть связаны, и «Армерли» намекала на это.

Так что они направились сюда сразу от дома Алины, не возвращаясь в убежище. Сделали только остановку в Москве, чтобы подготовить удостоверения, и сразу поехали в клинику.

На первый взгляд у смерти Евгения и убийства Волкова-старшего не было ничего общего – и все же определенную связь Карина уловила сразу. Безумие. То, до какого состояния дошла вдова, что творилось здесь – совпадение ли это? А если нет, то… становится еще страшнее.

Камера убийцы находилась в дальней части коридора. Он жил один, а когда они подошли к нему, никак не отреагировал на их появление у двери. Мужчина рисовал что-то углями на стене.

– Он у вас творческий, я смотрю, – усмехнулся Иван.