– Догадываюсь. Именно поэтому и надела, хотя сначала не собиралась выряжаться ради ужина с тобой, даже если это рождественский вечер.

Кэт попыталась вновь натянуть маску безразличия, но слишком поздно: всё, что было нужно, Мэттью увидел.

– Сестрёнка всегда отличалась проницательностью, разве что с оценкой Райт была неправа. Возможно, вы стали бы хорошими подругами, если бы она не приняла её в штыки. – Он помолчал, ожидая возражений, и не ошибся.

– Напрасно ты так думаешь. Причина не в Одри, а в надменности Лесси. Влюблённые слепы. Ты слишком многого не замечал в красивой блондинке.

– Даже после стольких лет разлуки вы всё равно готовы встать на защиту друг друга, – улыбнулся Вуд. – Сегодня этот чертёнок пообещал с меня шкуру спустить, если я попробую снова обидеть тебя.

Слова агента чем-то насторожили Паркер, чему он очень удивился, хоть и не подал вида.

– А ты обижал? Я не про ночь, а до или после неё. – Кэтлин хотела понять, что толкнуло Мэтта в её постель. Любая мелочь могла бы дать подсказку.

– Одри считала, что да. Своим невниманием, тем, что не хочу замечать твою влюблённость, не желаю ответить на неё. – Мэттью увидел мелькнувшую в глазах женщины боль. – Она не могла понять, что меня удерживало возле Райт.

– И что же? Её красота?

Он хотел отмолчаться, но не смог. Лесси вовсе не была тем монстром, каким пыталась её выставить его сестра.

– Она не была холодной, да и надменной – тоже, и очень меня любила. – Вуд произнёс это слишком жёстко, глядя на Кэт. – Напускная стервозность – маска, за которой удобно прятаться. Первая красавица школы не подпустила к себе никого до девятнадцати лет.

Брюнетка вздрогнула и отвела взгляд. Мэтт понял, что сделал своими словами ей больно, и попытался исправить допущенную ошибку:

– Это вовсе не касается тебя!

Однако Кэтлин больше не смотрела ему в глаза.

– Я лишь потом понял, что в этом был какой-то расчёт. Раз любила, то должна была дарить себя без остатка, а тут имел место торг… Допущу к телу только взамен на обручение. – Он пожал плечами. – Может быть, так и нужно, но сейчас другие времена, никто не проверяет простыню после свадьбы. Тогда я об этом не думал. Меня тешила мысль, что Лесси хочет и станет только моей. Да я сам готов был жениться. Столько лет вместе, привычка имеет большое значение.

Агент выдержал паузу, разглядывая фигурку Кэт в платье, ярким пламенем горевшем на фоне бежевых стен.

– В тот вечер ты затмила всех девушек, и Райт не зря убежала переодеваться. Она прочла восхищение в первом взгляде, брошенном мной на тебя. – Заметив удивление Паркер, он улыбнулся и пояснил: – Я только сейчас понял, почему в гардеробе Лесси было столько красных вещей, хотя в голубом ей намного лучше.

Мэттью прекратил улыбаться и продолжил, с содроганием предвидя, что последует в конце его объяснений:

– Может быть, именно поэтому я и напился в стельку. Неприятно осознавать, что тебя волнует подруга младшей сестры, почти член семьи, любимица Бренды и Харриса. – Он не мигая смотрел в глаза брюнетки, объясняя не только ей, но и себе причину желания залить алкоголем совесть. – Это же почти как совершить преступление, да ещё и с девушкой юного возраста.

– Ты старше меня всего на год.

– Тогда мне это казалось огромной разницей. – Вуд вздохнул, заполняя ароматом вина, пищи и тонких духов лёгкие, и высказал исковеркавшую жизнь Кэтлин причину, лишившую его и дочь права жить вместе: – Я не побежал за тобой и не подошёл на другой день не потому, что использовал в качестве мести Райт. Я не помнил того, что между нами произошло!

Он ожидал неверия или вспышки ярости Кэт после этих слов, но то, что увидел в её глазах, ошеломило: она находилась в полной растерянности.

Узкий подбородок дрожал, как и голос с запинанием проговорившей брюнетки:

– Как «не помнил»? – Она всхлипнула, пытаясь справиться с раздирающей душу обидой. – Господи! Всё ещё унизительнее, чем я думала.

Слёзы ручьём хлынули из глаз молодой женщины. Мэтт растерялся. Он не знал, какие из его слов так её оскорбили. Надеялся объяснить, а сделал только хуже.

– Кэтлин, хочешь верь, хочешь не верь, но это был лучший секс в моей жизни!

– «Лучший»?! Тот, который ты даже не помнил?

Паркер отвернулась к окну. Худенькая спина вздрагивала. Она попыталась сдержать рыдания, но не смогла. Вуд встал из-за стола, подошёл к ней и обнял за плечи. К его удивлению, Кэт не сопротивлялась.

– Я был настолько пьян, что не запомнил ничего, кроме твоего запаха, но примерно через год ты начала мне сниться. Мы занимались сексом, который каждый раз заканчивался тем, что я называл тебя Лесси и ты включала свет. Я видел дрожащие губы и наполнившую твои глаза боль, перед тем как проснуться.

Брюнетка повела плечами, пытаясь скинуть руки Мэттью, но он лишь сильнее сжал её.

– Но прежде, занимаясь любовью с тобой эфемерной, я испытывал такой силы оргазм, которого не получал в реальности ни с кем и никогда после той ночи. Ты на протяжении шестнадцати лет всегда была со мной, вернее, в моих снах.

Кэтлин развернулась к Мэтту лицом, оставаясь в кольце плотно сжимающих рук. Она хотела видеть его глаза, желала понять, говорит ли агент правду. Но что бы он ни говорил, Кэт по-прежнему не верила в высокие чувства, проснувшиеся, как утверждал Вуд, ещё шестнадцать лет назад. Если это так, то почему они до сих пор не вместе?.. Нет, это не могло быть правдой, хотя очень хотелось верить, и от желания было до горечи больно… Почему нельзя всё повернуть вспять? Никогда…

– Если был настолько пьян, как смог заниматься сексом? Ведь ты был очень внимательным, ласковым и почти не сделал мне больно.

Мэттью ожидал подобного вопроса и ответил сразу же:

– Я размышлял сегодня над этим. Может быть, провал в памяти – это защита моей совести? Или, наоборот, то, что я смог заняться с тобой сексом в подобном состоянии – заслуга не потаённых желаний, а подсказка интуиции, что именно ты необходима мне в этой жизни?

– Настолько необходима, что ты в ту же ночь лишил девственности Лесси?

Паркер уперлась в грудь агента, пытаясь высвободиться из плена сильных рук. Шок от его слов проходил, самообладание постепенно возвращалось.

– Я не был первым мужчиной Райт. – Мэтт видел, как брюнетка снова пытается натянуть маску безразличия, но с трудом справляется с этим; даже голос дрожал, не подчиняясь её воле.

– Ты говорил, она была девственна до той ночи.

– Да, но первым стал Эйдан.

Жалея, что не может зажать уши, не желая выслушивать нелепые оправдания, Кэтлин закрыла глаза. Меньше всего ей хотелось сейчас говорить о проблемах отношений Вуда с Лесси.

– Меня не интересует ваша очерёдность. Я хочу прекратить этот разговор. – Она повторила попытку высвободиться.

– А я – нет! И ты выслушаешь до конца всё, что я хочу сказать. – Мэттью не разжимал объятий.

– Может, наручниками меня прикуёшь? – усмехнулась сквозь слёзы Кэт.

– Прикую, если надо будет!

Глава 10.3

Она ни на минуту не сомневалась, что агент сделает это: твёрдость в голосе подтверждала решение довести разговор до логического конца. Он прижал Паркер к груди и надавил подбородком на лоб, вынуждая поднять голову.

– Не веди себя как обиженный ребёнок. Смотри на меня. Попытайся поверить в то, что я говорю.

Кэтлин сдула тонкую прядку, упавшую на глаза, и встретилась взглядом с Вудом.

– Мне так же, как и тебе, не доставляет удовольствия ворошить прошлое. Я узнал обо всём только сегодня. Лесси хорошо обыграла произошедшее не с ней, рассеяв возникшие во мне сомнения. Пятна крови на простыне, обнажённая девушка в моих объятиях и дикая, стучащая боль в голове – вот с чем я проснулся утром следующего дня. А потом её уверения, что я помню не запах чужих волос, а клубнику и яблоки – закуску к шампанскому. – Он прикоснулся лицом к локонам пытающейся вырваться брюнетки и потянул носом. – Ты и сейчас так же пахнешь.

Паркер почувствовала, как в живот, прижатый к паху Мэттью, уперлась твердеющая плоть. По напряжённому телу пробежала дрожь, что не осталось незамеченным. В его прищуренных глазах появился хищный блеск котяры, желающего стащить со стола кусок мяса, что представилось Кэт оскорбительным верхом наглости.

– Отпусти меня немедленно.

Она предприняла ещё одну попытку освободиться, ненавидя собственный организм, так реагирующий на зеленоглазого вруна. Что ещё он должен сделать, чтобы вместо чувственного волнения его прикосновения внушали отвращение? Почему её мозг сейчас проигрывает желанию тела? «Только с ним как свеча…»

– Не раньше, чем сделаю это.

Мэтт освободил одну руку и положил на затылок Кэтлин, другой продолжал удерживать за талию. Он наклонился вперёд, вынуждая её откинуть голову, и прижался губами к пухлому рту, так часто снившемуся во снах.

Кэт двумя руками уперлась в его плечи, пытаясь отпихнуть, но с таким же успехом она могла толкать каменную глыбу. Вуд обвёл языком контуры её рта, слегка пососал пухлую нижнюю губу и попытался раздвинуть плотно сжатые зубы.

– Не сопротивляйся. Мы оба хотим этого. Я чувствую, как ты дрожишь. Прошу тебя… – хриплым голосом прошептал он.

Паркер испытывала невероятное желание поддаться искушению, хоть ненадолго опустить «меч войны», вытащенный ею сегодня из «ножен» прошлого. Она позволила разомкнуть свои губы и разжала зубы под мягким напором языка Мэттью.

Вихрь эмоций накрыл Кэтлин с головой. Воспоминания ночи вернулись во всех красках. Жгучие и мягкие губы, любимый запах, вкус… Невероятно приятные ощущения… Ноги стали ватными. Теперь уже она чувствовала бьющую агента дрожь. Они ласкали друг друга сначала яростно, потом нежно.

– Какая сладкая… Всё как во сне, как тогда…

Посасывая, он втянул её язык в рот и ещё плотнее прижал брюнетку к себе, ощущая каждый мягкий изгиб, каждую выпуклость собственным телом.

Она почувствовала теперь уже полностью восставшую плоть Мэтта, требовательно упирающююся в её живот. Ноги подкосились, но агент не дал Кэт упасть: он положил руки на круглые ягодицы и приподнял её вверх. Их лица оказались на одном уровне. Она открыла застланные поволокой страсти глаза и встретилась с полыхающим зеленью взглядом.

– Вот так-то лучше, – довольно улыбнулся Мэттью. – Зачем спорить о прошлом? Давай жить настоящим.

Он опустил дрожащее тело Кэтлин, накрыл ладонью полную грудь и, зарывшись лицом в шелковистые волосы, хрипло прошептал:

– Я хочу тебя, очень хочу… Столько лет мечтал сделать это…

Лучше бы Вуд этого не говорил.

Перед глазами брюнетки промелькнули несколько моментов из того времени, в которое Мэтт, по его словам, мечтал о её теле. Маленькая Лилибет с разбитой в кровь коленкой; соседский мальчик столкнул её с качелей, не поверив, что папа рыжей девочки – герой. Лилибет-школьница вместе с ней на приёме у директора: дочь разбила нос однокласснику, высказавшемуся о полётах пьяных летчиков. Анкеты девочки, лежащие на столе, в которых на месте сведений об отце зажатой в дрожащих пальцах авторучкой она ставит прочерк…

Гнев, обида и боль стиснули грудь, мгновенно подавив все желания плоти.

Твёрдо встав на ноги, Кэт оттолкнула агента, не готового к подобной реакции, и с размаху ударила по лицу. Голова Вуда дёрнулась. И уже вторая рука разъярённой брюнетки влепила пощёчину по другой стороне, оставив бороздки от ногтей.

Мэттью схватил Паркер за предплечья и встряхнул, не понимая, что изменилось за несколько секунд.

– Что с тобой? Какая муха укусила?!

Кривая усмешка перекосила припухшие от поцелуев губы.

– Ты о теле моём мечтал? А я о том, чтобы Лилибет не узнала раньше времени, при каких обстоятельствах мама зачала её, что погибший папа на самом деле жив, здоров и растит детей в счастливой полной семье.

Кэтлин тяжело дышала. Тот самый приступ гнева, которого опасался Мэтт, всё же настиг её. Она выдохнула, согнулась пополам и затем, глубоко втягивая воздух, выпрямилась.