– Разные были у нас с тобой мечты. Ты понимаешь, что значит быть матерью-одиночкой в восемнадцать лет? – задала вопрос брюнетка, не ожидая на него ответа.

Вуд в недоумении потирал расцарапанную щёку.

– Похоже, мы не договорили.

– Думаю, нам вообще говорить не о чем.

Кэт повернулась, направившись в сторону выхода. Перегородив дверь рукой, Мэттью опередил её.

– Ты не выйдешь отсюда, пока не расскажешь всё. Хочу разобраться до конца, в чём ты меня обвиняешь. Узнать, кто помогал растить нашу дочь, чтобы сказать спасибо. А ещё, где и с кем вы живёте в Финиксе. Привычки и увлечения Лилибет. Про любимые ею зелёный цвет и автомобильные гонки знаю.

Понимая, что перечислять можно до бесконечности, он замолчал. На это не хватит одной ночи.

– Мне о многом нужно тебя расспросить. – В глазах Мэтта читалась мольба.

Увидев в ответ на губах Паркер усмешку, он проговорил не терпящим возражения тоном:

– Ждать разговора ещё десять лет я не намерен!

– Ты хочешь знать о дочери? Очень удобно появиться через столько лет и погладить почти взрослую девочку по голове. Купить бриллианты и посчитать, что расплатился за шестнадцатилетнее отсутствие!

– Я отсутствовал не по своей вине! – Агент уперся взглядом в лицо разгневанной фурии и по слогам произнёс: – Ты должна мне эти шестнадцать лет!

– Я ничего не должна ни тебе, ни Лесси, ни Лилибет и никому другому! Никому! – возмутившись до глубины души претензиями Вуда, теперь уже рычала Кэт. А ещё она ревновала дочь, хотя даже себе не хотела признаться в этом.

– Я сполна заплатила свои долги осуждающими мать-одиночку взглядами медсестёр на приёмах у гинеколога и болью тяжёлых родов. Оказалось, в восемнадцать лет мой организм не готов был стать матерью. Бессонными ночами у кроватки ребёнка, горечью от вопросов дочери, пытающейся понять, почему у неё нет папы. Работой в ночные смены в попытке заработать достаточно денег, чтобы самой прокормить и одеть малышку, а не быть обузой на шее родителей! – выплёвывала слова в лицо Мэттью брюнетка. – Боль, осуждение, стыд! Нервотрёпки, усталость, бессилие и снова боль! Вот чем я заплатила за счастье иметь ребёнка! А теперь ты пытаешься отобрать её у меня.

– Никто не забирает Лилибет! Я и моя семья всего лишь хотим принимать участие в её воспитании, желаем быть рядом. Она такая же моя дочь, как и твоя! Достаточно было поговорить со мной – и я разделил бы с тобой все проблемы и бессонные ночи.

– Связаться с тобой? Каким образом? Райт – вечный цербер, охраняющий твой покой!

– Это я уже слышал. Поговорила бы с отцом. Уж он нашёл бы способ избавиться от Лесси на время встречи. Неужели никто не мог тебе этого посоветовать? Хотя ты всегда была слишком самостоятельной, чтобы слушать чужие советы. Не зря тебя полюбила Одри. – Он помолчал несколько секунд и добавил: – И я!

Кэтлин буквально вскинулась от этих слов.

– Ты полюбил?! Да способен ты вообще на это?! Любить не значит соблазнять молоденьких девушек! Бездушный человек, ещё прошлым днём собирающийся жениться на одной, сейчас привёл в дом другую и пытается внушить ей, что любит… – В карих глазах вспыхнула ярость. – Да я уверена, что войди завтра в этот дом другая женщина – и ей ты будешь говорить то же самое! Самовлюблённый до невозможности, напыщенный, самонадеянный индюк!

Она попыталась пнуть Мэтта по лодыжке, надеясь освободить выход. Он с трудом увернулся от удара, но от двери не отошёл; реакция у Вуда была отменная. Он лишь усмехнулся после гневной тирады Кэт, пропустив мимо ушей высказывание о другой женщине, подыскивая слова, способные погасить скандал.

– Да, индюком меня ещё никто не называл…

Искреннее недоумение в глазах и почёсывание рыжеволосой головы человеком, как две капли воды похожим на дочь, обезоруживали.

– Привыкай! – по инерции прошипела Паркер, но злость уже отпускала.

– С удовольствием, если вы с Лилибет будете рядом. Не нужно принижать свои достоинства! Кроме тебя и дочери, мне никто не нужен.

Брюнетка усмехнулась: Мэттью каждый раз умудрялся нарушить высокопарными словами возникающую в её душе оттепель.

– Вот не надо сейчас притворяться белым и пушистым. Весь такой добрый и правильный! Ты не на работе, а я не преступник. Нечего мне лапшу на уши вешать! Я знаю, что скрывается под маской красивого, умного, своего в доску парня!

– Знаешь? Да что ты знаешь обо мне?!

Агент рванул Кэтлин за руку, заставляя смотреть в глаза.

– Что ты можешь знать? Упиваешься сейчас рассказами о страданиях несчастной девочки, матери-одиночки! Не хотела встречаться с Лесси – могла позвонить! Сэм нашёл мой телефон без проблем. Почему этого не сделала ты? – Он хотел услышать ответ, но тщетно. – Говоришь, соблазнитель молоденьких девушек? Я насиловал тебя, принудил заняться со мной сексом?

Ноздри тонкого носа раздувались, глаза метали молнии. Теперь пришла очередь Паркер бояться гнева Мэтта.

– Да ты всю жизнь мне сломала той ночью. Заставила считать себя извращенцем. Засыпая, я каждый раз боялся и желал одновременно увидеть сон, после которого чувствовал себя получившим огромное удовольствие любителем девственниц! Видишь ли, милая моя, с каждым годом я взрослел, а ты в моих грёзах по-прежнему оставалась юной! – Он пытался поймать взгляд брюнетки и снова дёрнул её за руку, принуждая смотреть себе в лицо. – Заниматься сексом с восемнадцатилетней в тридцать пять – это, знаешь ли, слишком!

Вуд говорил вещи, которые намного проще обсуждать с мужчинами, но не высказать этого не мог. Пусть его проблемы на фоне тех, что приходилось решать Кэт, выглядели смешными, но они очень долго и методично отравляли ему жизнь. И у него не было дочери, ради которой можно было всё терпеть. Он существовал, а не жил день за днём.

– А каково ублажать по утрам рассерженную, недовольную твоими снами женщину, с которой делишь постель? Сравнивать тебя с другими, пытаться найти такую же и понимать, что это невозможно! Жить с одной, а желать другую, счастливую в замужестве, воспитывающую детей, и осознавать, что никогда не сможешь сделать её своей, потому что не позволит совесть! – отвечал агент на претензии Кэтлин, обвиняя в ответ. – Утром собирался жениться? Да! Но я не сделал этого в течение шестнадцати лет! Где ты была всё это время?! Почему позволила Лилибет оплакивать мёртвого отца, зная, что он жив?!

Мэттью больно сжал запястье тонкой руки.

– Да, ты страдала, но купалась в любви дочери, а я был лишён этого! Так что прекрати строить из себя невинную жертву!

Паркер вырвалась и вновь попыталась замахнуться, но Мэтт перехватил занесённую для удара ладонь, резко развернул драчунью и прижал спиной к своей груди.

– Вот такой ты мне нравишься больше. – Он сцепил её кисти в замок своих пальцев. – Стой спокойно, не нужно махать руками, страстная моя. Как я завтра всем объясню, откуда за ночь взялись царапины на лице? Ты можешь оставить их, если тебе так хочется, но в другом месте.

– Не дождёшься!

– А вот это мы ещё посмотрим. – Вуд зажал мочку маленького ушка Кэт зубами и почувствовал дрожь, пробежавшую по её телу. – Не настолько ты меня ненавидишь, как пытаешься показать.

Он скрестил руки брюнетки вокруг её талии, заведя ладонями за спину. Желание вновь пробуждалось в Мэттью. Потребовалось немалое усилие, чтобы его подавить.

– Видит бог, как я тебя хочу, – произнёс он охрипшим голосом и, ощутив напряжение в спине пленницы, добавил: – Не бойся, я не возьму силой. Подожду, пока ты сама об этом попросишь, а ты попросишь.

Мэтт не расслышал, что она пробормотала в ответ.

– Не хочу к твоей ненависти добавлять ещё один повод. Я сделаю всё, чтобы ты вспомнила свои чувства ко мне. Мы будем вместе, что бы ты сейчас ни говорила и ни думала. Я это понял, осталось осознать и тебе. – Он развернул Кэтлин к себе лицом. – А сейчас ты прекратишь драться, а я – приставать к тебе.

Она согласно кивнула.

– Мы спокойно вернёмся за стол, и ты всё-таки объяснишь, почему молчала шестнадцать лет. – Агент потянул вяло сопротивлявшуюся Паркер за руку к столу, усадил на стул и устроился напротив. – Мы не враги, у нас есть дочь. Давай помнить об этом.

– Об этом невозможно забыть, – усмехнулась Кэт, но уже без злости; ей было немного стыдно. – Даже если бы очень захотела, достаточно лишь взглянуть на неё.

Мэттью вынул бутылку шампанского из ведёрка с успевшим подтаять льдом, обтёр дно и разлил игристый напиток по фужерам.

– Давай выпьем за Лилибет и за праздник. Рождество всё-таки, время загадывать желания. – На душе Вуда стало немного легче. Впервые высказав то, что мучило долгие годы, он улыбался.

– Хорошо, только не проси сделать это на брудершафт.

– Как ты догадалась? Неужели я так очевиден?

– Я бы сказала, ощутим, – вспомнив прижатую к животу плоть, не зло проворчала брюнетка и пригубила шампанское. – Я не могла рассказать отцу-шерифу, что беременна от тебя. Ни тогда, ни после. Ты же понимаешь, чем могло это закончиться? Он потребовал бы от тебя жениться на мне, а я не хотела навязывать ни себя, ни ребёнка.

– Я был бы рад такому навязыванию. Даже сидя за решёткой был бы счастлив знать, что у меня растёт дочь.

– Это ты сейчас говоришь. Признанием я могла испортить тебе жизнь.

– А в итоге сломала свою. – В голосе Мэтта звучало сожаление. – Что ты ответила Сэм на вопрос об отце ребёнка?

– Что никогда никому не скажу этого. Он не знал о моей беременности до последнего. Лишь находясь в родильном отделении, я разрешила Рите позвонить отцу. – Она долго смотрела на агента, прежде чем сказать следующее: – Ты прости мне истерику. Что бы я ни говорила, Лилибет – огромное счастье, она – то, от чего я никогда бы не отказалась, то, ради чего стоило и стоит жить.

– Я знаю.

Кэтлин зевнула, прикрыв рот ладошкой. Напряжение дня давало о себе знать. Разговор со скандалом тоже внёс свою лепту, отобрав последние силы. Усталость накатывала мягкой волной, делая ноги и руки ватными.

Мэттью заметил, как слипаются глаза предмета его страсти. Разговор мог подождать и до завтра; им некуда торопиться, рождественские праздники только начинаются.

– Вижу, тебе не до расспросов. Завтра нагрянет Одри. Советую хорошенько выспаться перед этим событием. – Он усмехнулся. – Хотя я знаю стопроцентный способ снять напряжение.

– Прибереги его для других. Надеюсь, мне не нужно на ночь класть нож под подушку?

– Не бойся, не трону твою добродетель. – Увидев, как Паркер подняла глаза к потолку, Мэтт рассмеялся и всё же добавил: – Пока не трону.

Она с тоской посмотрела на заставленный посудой стол. На уборку просто не было сил. Вуд заметил этот взгляд.

– Ты в гостях, иди спать. Я сам всё приберу и вымою. Постельное бельё в шкафу.

Кэтлин прошла в отведённую ей комнату, застелила кровать и, немного подумав, на всякий случай подперла ручку двери ванной комнаты стулом. Один из самых трудных за последние десять лет день подошёл к концу. Брюнетка устало вытянулась на постели и улыбнулась, перед тем как загадать желание.

Через минуту она спала, свернувшись, как в детстве, клубочком и положив ладошки под щёку. Кэт вновь увидит сон, преследовавший её уже много лет, но впервые не проснётся в ужасе, с ощущением страха и боли.

Два желания, загаданные этой ночью в квартире Мэттью, полностью совпадали.

Глава 11.1

Муха жужжала навязчиво, противно, проникая методичным скрежетом сквозь мембраны уха в мозг. И не было сил поднять руку, чтобы отогнать назойливое насекомое от лица. Возникший вопрос: «Откуда зимой мухи?» – заставил выйти из состояния тревожного сна.

Мэттью с трудом разлепил веки. Звонили в дверь. Он взглянул на часы – половина восьмого. «Кого могло принести в такую рань?»