Хорошим примером подобной путаницы служит бестселлер «Бог как иллюзия» Ричарда Докинза^[34], ученого, чей эволюционный и мультидисциплинарный подход к изучению человеческого поведения я полностью разделяю. Однако и Докинз со своей книгой, к сожалению, угодил в эту трясину – возможно, виной всему его «воинствующий» атеизм (тоже, кстати, разновидность религиозного фундаментализма). Вся загвоздка в том, что он, как и многие другие ученые, ставит на одну доску религию как таковую и тоталитарные группы, объединяя их в одну категорию. В самом начале своей книге Докинз просит нас вообразить мир без религии: «…Представьте: не было террористов-самоубийц, взрывов 11 сентября в Нью-Йорке, взрывов 7 июля в Лондоне…» И этот список продолжается – в нем фигурируют проблемы разных масштабов: от североирландского конфликта и взрывов древних статуй «Талибаном» до «облаченных в сверкающие костюмы, трясущих гривами телевизионных евангелистов, опустошающих карманы доверчивых простаков»^[35]. Главный недостаток такого взгляда на вещи состоит в том, что, к сожалению, за кадром остается множество других страшных событий, происходящих в мире. Кровавый режим Пол Пота едва ли можно связать с религией, однако он привел к гибели четверти населения Камбоджи, причем с особенным остервенением убивали музыкантов, художников и тех, кто носил очки. Симбионистская армия освобождения или «Фракция Красной армии», например, были политическими, но отнюдь не религиозными террористическими организациями. В США одна мониторинговая группа за десять лет – с 1995-го по 2005-й – зафиксировала более 60 террористических заговоров праворадикального толка, подготовленных различными группировками: от ку-клукс-клана до военизированных формирований и скинхедов^[36]. В Соединенных Штатах «карманы доверчивых простаков» при помощи телевидения опустошают не только религиозные проповедники – этим занимаются и аферисты, предлагающие быстро разбогатеть: они никоим образом не связаны с религией, но их методы надувательства поразительно похожи на сектантские схемы. Поэтому мир без религии для меня отнюдь не безопасный мир, в котором нет террора и мошенников.

Я, конечно, разделяю неприязнь Докинза к магическому мышлению и некоторым другим элементам, присущим всем верованиям на свете, но не согласна с ним по поводу того, что все религии сами по себе вредны или несут ответственность за все ужасные события, перечисленные во введении к его книге. Он, с одной стороны, смотрит на проблему слишком масштабно, а с другой – в каком-то смысле слишком узко, потому что рассматривать проблему сект и террора только как «религиозную» означает упустить целый спектр нерелигиозных тоталитарных групп^[37], которые тоже занимаются насилием и прочими вещами, характерными для сект.

Нет, дело не в религии как таковой. Главной проблемой следует считать не идеологическую основу подобных групп – религиозную, политическую или любую другую, а то, насколько жестко они структурированы и насколько сильно они контролируют своих последователей. Для того чтобы как следует разобраться в этих двух аспектах, нужно выйти за рамки неприязни к религиям и вере в сверхъестественное. Если сосредоточиться исключительно на религии – чем и занимается Докинз, – это приведет к искажению причин. В этой книге я попытаюсь продемонстрировать, что именно определенные формы лидерства и порождаемые ими социальные и идеологические структуры создают условия, в которых последователей при помощи манипулирования склоняют к участию в террористических актах и к поведению, характерному для адептов культов. Обращая внимание только на идеологию, которая действительно играет важную роль в подобных системах, мы получаем лишь частичное понимание механизмов действия культа. Строго говоря, идеи культа лучше рассматривать как внешнюю оболочку всей системы, отражающую социальную структуру организации, которая, в свою очередь, становится отражением лидера (или группы лидеров). Таким образом, чтобы как следует разобраться в тоталитарных системах, нужно вскрыть их и изнутри изучить последние два аспекта.

Не углубляясь в дебри этого спора, подчеркну главное: не все секты и тоталитарные группы придерживаются религиозных учений; не все религиозные группы тоталитарны по своей природе. Смешение этих понятий препятствует пониманию целого ряда характеристик тоталитарной среды, в которой (это очень важно!) осуществляется опаснейший процесс промывания мозгов с целью максимального контроля над жизнью последователей. Существует определенная совокупность групп и отношений, которые лучше всего описать как разнообразие тоталитарных систем, отличающихся высокой степенью контроля над последователями, что закономерно приводит к физическому или психологическому насилию.

Докинз и специалисты по социологии религии, чье мнение доминирует в научных кругах, не способны предоставить нам теоретическую базу для понимания конкретных элементов структуры и механизмов работы этой совокупности групп, способных осуществлять настолько жесткий контроль над участниками. Это важно, так как есть группы, придерживающиеся особых убеждений в одних сферах жизни, но допускающие свободу в других. Их нельзя назвать тоталитарными. Например, один человек – набожный христианин, регулярно посещающий церковь. Другой верит в пришельцев, астрологию или в то, что в прошлой жизни он был броненосцем. Но они оба могут играть в местной футбольной команде, брать в жены девушку иной веры, самостоятельно выбирать профессию и дружить с самыми разными людьми, придерживающимися самых разных взглядов. Все дело в том, что их система убеждений представляет собой лишь часть их жизни, часть их личности. Их религиозность или приверженность идеям, которые могут кому-то показаться несуразными, оказывают на их жизнь несоизмеримо меньшее влияние, чем то, которое испытали Марина Ортис и ей подобные (их судьба в буквальном смысле становится неразрывно связана с определенной организацией).

Тотальная (тоталитарная) идеология, или система абсолютных убеждений – неважно, религиозных, политических, коммерческих или любых других, – это отражение скрывающейся под ней тоталитарной социальной структуры. Идеология, безусловно, важный компонент, но отнюдь не движущая сила системы. Она обладает конкретным устройством и выполняет функции, поддерживающие тоталитарную систему. Я коротко коснусь ее функций в этой главе, а подробнее мы разберем их в главе 7. Но все же секты, культы, тоталитаризм и даже домашнее насилие (в форме контролирующего поведения) отличаются друг от друга не идеологией или религией, а природой отношений между лидером и последователем, между группой и отдельным участником.

Эти отношения строятся на причинении и переживании травмы. Понять этот вид отношений помогут теория привязанности и теория травмы. Исследователи, изучающие привязанность – как у детей, так и у взрослых, называют подобные отношения дезорганизованной привязанностью. Эта концепция и лежит в основе идей, изложенных в книге. Я познакомлю вас с ней в следующей главе. И теория травмы, и теория привязанности рассматривают влияние травмы на формирование и функционирование головного мозга, и, следовательно, такой подход очень важен для понимания реакции последователей культов на попадание в тоталитарную среду.

Тоталитарные группы представляют собой очень специфическую социальную форму. Она определяется следующими пятью аспектами: лидер, структура, идеология, процесс и результаты^[38]. Давайте рассмотрим каждый из элементов, общих для этих, казалось бы, непохожих друг на друга организаций.

ЛИДЕР

Самый важный элемент. Ни одна тоталитарная группа не может существовать без двигателя, как это называет Ханна Арендт, роль которого выполняет лидер. Именно он запускает всю систему. Сама система – совокупность структуры группы, ее убеждения и внутренние процессы – отражает личность, предпочтения и даже капризы лидера. «Двигатель» группы должен обладать двумя основными качествами: харизмой и авторитарностью. Важность этих характерных особенностей мы разберем в главе 6.

Обычно лидер начинает строительство системы с эксплуатации одного человека, или, как я это называю, с нулевого контакта. В 1968 году 18-летняя Хейзел Дарен стала первым новобранцем Ньюмена, нулевым контактом его «Замысла». Ньюмену, коренастому усатому мужчине с длинными взъерошенными волосами и широким бледным лицом, тогда было 33 года: он преподавал в Городском университете Нью-Йорка, и Дарен не посчастливилось оказаться одной из его студенток. Вплоть до смерти в возрасте 54 лет она считалась в группе главной «женой» Ньюмена. Отношения студентки и преподавателя легли в основу самого первого организованного им коллектива – психотерапевтической группы под названием «Если… то», которая позже разрослась до «Замысла Ньюмена».

Две вышеупомянутые черты характера лидера – харизма и авторитарность – задают основные тенденции развития группы, начиная с нулевого контакта. Это значит, что последователи любят, идеализируют и боготворят своего предводителя, тем самым наделяя его харизмой и, как писал Вебер, магическими силами^[39]. В то же время вследствие авторитарной природы его власти последователи ощущают страх, угнетение, чувство угрозы. Существует огромное множество способов создать ощущение опасности: можно угрожать разрывом отношений, внушать боязнь внешнего мира путем нагнетания апокалиптических страхов или создать условия, в которых человек будет физически чувствовать опасность, постоянно доводя его до предельной усталости или же, к примеру, напрямую угрожая ему насилием. В случае Ньюмена эти две черты его характера были даже задокументированы в истории «Замысла», опубликованной в 1972 году. Хотя группа, как считалось, носила «анархический» характер, то есть наличие организованной структуры отрицалось, сами ее члены отмечали, что ею «управляет великодушный деспот»^[40]. Отличная формулировка: великодушие и деспотизм – это харизматичность и авторитарность лидера, который вызывает одновременно и любовь, и страх. Сидни, бывший участник группы, описал свой опыт общения с лидером следующим образом:

Да, кто-то наверняка учил его мучить людей… Но все же он был обаятелен, этого не отнять. Даже несмотря на… Он мне нравился! Сейчас, когда я все о нем знаю, я бы не смог не поддаться его обаянию. Если бы он сейчас пришел и сел рядом со мной, я бы сказал: «Привет, Фред! Как дела? (Смеется.) Все еще жаришь восемнадцать девчонок сразу или силы уже не те?» Но, знаете, он все равно был очаровашка!

Основная цель лидера – создать надежную сеть привязанности между собой и членами группы. Это стремление контролировать свои отношения с другими появляется как результат дезорганизованной привязанности самого предводителя. Для тоталитарного лидера нет ничего хуже чувства брошенности. Да, ему приходится проводить чистку рядов организации (иногда такая чистка нужна, чтобы избавиться от проблемных последователей), но контроль над отношениями всегда должен оставаться в руках предводителя. Из главной цели – контроля – вытекают и второстепенные преимущества: возможность контролировать других открывает перед лидером множество способов эксплуатации (сексуальной, финансовой, политической) членов группы. Однако, с моей точки зрения, это все-таки вторичная выгода, а не основной мотив деятельности лидера. Сочетание харизмы и авторитарности, любви и страха оказывает на членов секты такое же сильное влияние, как и на жертв контролирующих семейных отношений. Эти две черты характера лидера отражаются и закрепляются в структуре, идеологии, процессе и результатах деятельности организации. (Что касается последующих поколений больших групп, после смерти единоличного лидера система предводительства может претерпевать изменения, но она все равно будет обладать двумя ключевыми элементами – харизмой и авторитарностью.) Чуть позже, при изучении феномена насильственного убеждения, мы увидим, почему именно эта динамика так важна для тоталитарных сект.