Я и не заметила, как по моему лицу разлилась довольная улыбка.

– Ага, – кивнула я. – Это потому, что рядом со мной такой сильный и такой красивый мужчина. – О господи, что я несу?

Ваня недоверчиво посмотрел на меня и опустил глаза на залитую лунным светом дорогу.

Когда впереди замаячила моя калитка, мои шаги почему-то стали короче, а ноги налились свинцовой тяжестью, так что мне было совсем непросто их переставлять. На меня внезапно накатила волна страха, лишающая сил и способности соображать.

Иногда случалось, что я смотрела фильмы ужасов. Сама не знаю, зачем. Обычно во всех этих фильмах повторяется такая ситуация: что-то страшное уже произошло или были какие-то явные намеки, что произойдет. Но главный герой, а чаще героиня, все равно идет в какое-то жуткое место, причем ночью, причем одна. Это выглядит вовсе не как храбрость, а как глупость или скрытый мазохизм. И все время хочется крикнуть: ну куда же тебя несет, у тебя совсем мозгов нет, что ли? Там же прячется это самое нечто, ужасное и непонятное…

Именно такое ощущение у меня было сейчас. Что-то внутри меня кричало: не ходи туда! Не оставайся одна в темноте, наедине с пугающими скрипами, леденящими душу шорохами и сковывающим движения и рассудок ужасом. Но я шла. Я открыла калитку, медленно зашагала по дорожке, поднялась на крыльцо, нервным движением распахнула дверь, которая ответила мне зловещим скрипом. Я никогда не слышала, чтобы моя дверь так странно скрипела…

Я чуть не забыла про Ваню, как загипнотизированная погрузившись в самые мрачные глубины своего воображения. Ваня нашарил в темноте выключатель и включил свет. Свет вовсе не был ярким и радостным и не озарил все вокруг. Я раньше и не замечала, что лампочка на веранде такая тусклая. Она светила мутным желтым светом, как будто пробивавшимся сквозь толщу воды.

– Спокойной ночи, – сказал Ваня, распахнув передо мной дверь в гостиную.

– Ага, – только и смогла выдавить я.

Я шагнула на порог, причем этот шаг стоил мне невероятных усилий. У меня было ощущение, что я поднимаюсь на эшафот. Я стояла, смотрела вперед и с замиранием сердца ждала, когда за моей спиной закроется дверь. У меня был самый настоящий столбняк, не позволяющий мне не только нормально двигаться, но и связно думать.

– Я буду поблизости, – услышала я далекий голос Вани.

– Что? – я резко обернулась.

– Я говорю, что буду рядом. Тебе нечего бояться.

– Что значит «рядом»?

– Это значит – недалеко, близко.

– Нет, – сказала я. – Я не хочу, чтобы ты спал на крыльце.

– В этот раз я не усну, – пообещал Ваня.

– Я тоже не усну, если буду знать, что ты тут бродишь один, в темноте и холоде.

Ваня улыбнулся.

– По-моему, ночь очень даже теплая, – сказал он.

– А по-моему, жутко холодно. У меня даже зубы стучат.

– Может, они стучат не от холода? – осторожно спросил Ваня.

Я пожала плечами. У меня уже не было сил строить из себя храбрую амазонку. Я очень боялась остаться одна в своем доме, ставшем таким чужим и враждебным…

– Если ты все равно не собирался идти домой спать, и я тоже спать ни капли не хочу, то, может, зайдешь? – скороговоркой произнесла я, не глядя на Ваню.

Ваня шагнул в гостиную и закрыл за собой дверь. Я подошла к окну и задернула шторы, тщательно проследив, чтобы не осталось никаких щелей. Обернувшись, я увидела, что Ваня бродит по гостиной, разглядывая разные сувениры и безделушки, выставленные на застекленных полках. Я без сил опустилась на диван и уставилась в темно-серый экран телевизора. Через секунду я подскочила, как ужаленная. Жуткий скрип или даже потусторонний скрежет пронзил тишину. Какофония звуков завершилась гулким ударом, и я снова рухнула на диван. Часы! Это всего лишь часы, которые в кои то веки решили отбить полночь двенадцатью ударами. Слушая удары часов, я чувствовала, как мое сердце подпрыгивает в груди, причем прыжки эти казались мне хаотичными и неравномерными.

Ваня остановился, глядя на меня и слушая удары.

– Это часы, – зачем-то сказала я.

– Да, – отозвался Ваня. – Интересный экземпляр. Жутко старые, наверное.

– Я думаю, им лет сто. Хочешь чаю? – я вдруг вспомнила о роли гостеприимной хозяйки.

– Я недавно выпил три кружки, – напомнил Ваня.

– Ну тогда… то, что тебе нужно – следующая дверь по коридору.

Надо же, я еще могу шутить…

– Что? – не понял Ваня.

– Там уборная, – объяснила я.

– А-а, спасибо, пока не надо…

Ваня снова прошелся по гостиной из конца в конец.

– Может, ты, наконец, сядешь? – вырвалось у меня. – А то у меня от тебя шея болит.

– Причем тут шея?

– Мельтешишь туда-сюда.

Ваня остановился и внимательно посмотрел на меня. Мне почему-то стало неуютно под его взглядом и я опустила глаза.

– Как бы то ни было, похоже, они своего добились, – мрачно сказал он.

– Какие «они» и что вообще ты имеешь в виду?

– А ты не понимаешь?

– Нет.

– Посмотри на себя. Ты вздрагиваешь и оглядываешься каждую минуту, твои нервы…

– С моими нервами все в порядке! – воскликнула я с непонятной мне самой злостью.

– Я предпочитаю не закрывать глаза на очевидные вещи, – медленно произнес Ваня.

– Я тоже! Я…

Я опустила голову и закрыла лицо руками. Я слышала, как Ваня подошел ко мне и почувствовала тяжесть его большой теплой руки на своем плече.

– Не могу сосредоточиться и спокойно обо всем подумать, – пожаловалась я. – Я хочу, но мысли расползаются, как тараканы, и остаются одни эмоции.

– Ничего, – Ваня сжал мое плечо. – Ты просто устала. Тебе нужно выспаться. Ты сейчас ляжешь, поспишь, а утром все будет выглядеть совсем по-другому.

– Утром всегда все выглядит по-другому, – глубокомысленно заметила я. Кажется, способность мыслить начинает потихоньку ко мне возвращаться.

Я отправилась в ванную чистить зубы. Я приняла душ, надела пижаму, сверху нее халат, а на ноги – теплые носки. Только после этого я немного согрелась. Во всяком случае, внутренняя дрожь прекратилась.

Когда я вышла из ванной, Ваня смотрел на меня каким-то странным взглядом. По-моему, так обычно смотрят на хорошеньких котят, щенков и маленьких детей. Он проводил меня до двери моей спальни и остановился на пороге, наблюдая, как я зашториваю окна и складываю покрывало.

– Я оставлю дверь открытой, – сказал он.

– Хорошо, – отозвалась я, стараясь, чтобы в моем голосе не прозвучало облегчение.

Я улеглась и укрылась одеялом. Ваня все еще стоял в дверях.

– Выключить свет? – спросил он.

Я кивнула. Он протянул руку к выключателю, и комната погрузилась в темноту. Теперь ее освещал только слабый свет, падавший из двери гостиной, которая была расположена перпендикулярно двери в мою спальню. Ваня выглядел как темный силуэт, лица его совсем не было видно. Очертания всех предметов стали размытыми и нечеткими. Ваня сделал шаг вперед. Я замерла, стараясь унять участившееся сердцебиение. Он быстро прошел к окну, отодвинул штору на несколько сантиметров и выглянул на улицу. Пока он стоял у окна, наблюдая за тем, что происходит или не происходит снаружи, я успокоилась настолько, что даже начала зевать.

– Ну, что там? – спросила я сонным голосом.

– Ничего, – отозвался Ваня. – Все спокойно. И тебе спокойной ночи, – добавил он, направляясь к двери.

Мне показалось, что он на секунду остановился, проходя мимо моей кровати, но сразу же пошел дальше и вышел из комнаты, не закрывая дверь.

– Подушки и одеяла в шкафу, – сказала я ему вслед. – Я не думаю, что сегодня они… Они же знают, что ты здесь. Так что ложись спать.

– Я подумаю, – ответил мне Ваня из гостиной.

Через несколько минут в гостиной тоже погас свет. Я закрыла глаза, а когда открыла, было уже позднее утро.

Глава 11, в которой на сцену выходит Орлиный глаз

На кухонном столе лежала записка: «Доброе утро! Ночь прошла без происшествий. Как проснешься, звони». Внизу подпись и время – 9.05. Это чтобы я знала, что он ушел, когда мне уже нечего было бояться… А чего я боялась вчера? Невозможно поверить, что мой дом, такой родной, знакомый и любимый, так пугал меня вчера вечером. Или я действительно схожу с ума на радость моим «циркачам»? Пора все это прекращать. Или оно уже само собой прекратилось?

– Привет, соня, – услышала я голос Вани в телефонной трубке.

– Привет, – радостно ответила я. – Только я не соня. Я уже давно проснулась.

– А чего же тогда не звонишь?

– Боялась тебя разбудить. Я же не знаю, сколько ты сегодня ночь спал.

Почему-то мне было немного неловко говорить на тему сегодняшней ночи.

– Я спал достаточно, – быстро ответил Ваня, не вдаваясь в подробности. – Ну что, едем?

– Куда? – удивилась я.

– Как куда, к Степану Пантелеевичу, конечно. Мы же вчера договаривались.

Ага, договорились, вспомнила я. Только меня никто ни о чем не спрашивал. Так что, кто с кем договаривался, непонятно. Но я не стала поднимать мятеж. К Степану Пантелеевичу, так к Степану Пантелеевичу. Почему нет? Вдруг что-то интересное узнаю.

– Что, прямо сейчас? – я на всякий случай тянула время.

– Можно и не сейчас, если есть какие-то причины откладывать…

– Есть, – сказала я. – Мне нужно голову вымыть. И высушить феном. А то я на пугало огородное похожа.

– По-моему, ты замечательно выглядишь.

– Ты что, видишь меня?

– Я вчера тебя видел…

– Так это вчера. А сегодня у меня на голове черт ногу сломит.

– Ну хорошо, назначай время.

– Через час, – сказала я. – Нет, лучше через два. Ой, – неожиданно вспомнила я. – А как мы туда доберемся? У меня в прошлый раз бензин почти закончился, когда мы с Белкой в Мальцево ездили. И где его тут взять, непонятно.

– Не волнуйся, – успокоил меня Ваня. – Поедем на моем тракторе.

– На чем? А, ну да, ты же у нас тракторист…

Пока я мыла голову, в природе произошли существенные изменения. Солнечная ясная погода сменилась проливным дождем. Лило как из ведра в самом прямом смысле. Дождь громко барабанил по крыше, перебирал листья деревьев и выстукивал марш на перевернутом жестяном ведре, которое лежало кверху дном возле беседки.

Я позвонила Ване.

– Все отменяется?

– Почему это? – удивился он.

– Ты в окно смотрел?

– Ну.

– Думаешь, там асфальт проложен, к этому хутору? Что-то я сильно сомневаюсь. Завязнем в грязи и будем сидеть, пока не наступит глобальное потепление и не превратит болото в пустыню…

– Да мы ж на тракторе! – воскликнул Ваня. – Забыла?

– Забыла.

– Значит, ты уже готова?

– Почти.

– Я буду через пятнадцать минут.

– Ага.

Я высушила волосы, надела сарафан, плащ, резиновые сапоги и, на всякий случай, намазала губы блеском оттенка «персиковый соблазн». Только я полюбовалась в зеркало на результат – стук в дверь. Да что там стук, чуть дверь с петель не слетела. Открываю – Ваня. В джинсах и маечке. Видно, крыша у трактора не протекает. Распахивает галантно дверь и говорит:

– Прошу.

Я вышла на порог и остановилась. Стою, смотрю. А у калитки – что-то среднее между танком и вездеходом, черное, блестящее, с огромными колесами. «Хаммер» называется.

– Это что? – спрашиваю я грозно.

– Это мой трактор, – говорит Ваня и улыбается во весь рот.

Наверное, мечтал полюбоваться, как у меня челюсть отвиснет. Но я усилием воли удержала свою челюсть в нормально положении. Трактор так трактор.