В пекарне тут же стало тихо, и семья Ши с опаской переглянулась. Кто не слышал о людях из Ганшаня, чья кровь подобна самой холодной воде, а кости состоят из тысячелетнего льда? Люди Стальной Горы не умеют прощать даже малейшие обиды, а человека, посмевшего перейти им дорогу, они запомнят надолго. Вэнь Шаньяо сам не раз в этом убеждался.

– А-Ми, хватит там стоять! Усади гостя, – нарушила неловкое молчание женщина, поставив на стол тарелку с водой. – Даже если эти люди из Ганшаня, это еще не означает, что им можно вытворять что вздумается! Как бы мы не пожалели об их присутствии…

– Уж мастера Лу навряд ли это допустят, – поддержал супругу мужчина, с интересом взглянув на нежданного гостя. – И кого же привел к нам А-Ми?

Вэнь Шаньяо, на которого уставились три пары глаз, поспешил представиться:

– Меня зовут Ян Сяо, я прибыл сюда с востока.

– Неужели тоже на испытания? – оживился юноша, отчего его глаза заблестели.

Скажи им Вэнь Шаньяо, что нет, его бы мигом завалили вопросами, так что он через силу кивнул. Пускай считают так, все равно лучше, чем что-то выдумывать.

– Позволишь? – спросила госпожа Ши, кивнув на ссадину.

Помедлив, Вэнь Шаньяо кивнул в ответ, и его ладони коснулись теплые и мягкие руки женщины, которая за пару движений промыла рану чистой водой и нанесла целебную мазь. Видимо, здесь часто обжигались и ненароком резали себе пальцы.

– А-Ми, угости нашего гостя, – послышался голос мужчины из кухни. – Не оставлять же его раненым и голодным?

Пухлый юноша согласно закивал и спустя несколько минут принес Вэнь Шаньяо плошку с супом из сладких рисовых шариков и маньтоу^[14]. С трудом сглотнув слюну, он громко поблагодарил семью Ши и с наслаждением принялся за еду. Пища здесь была в разы лучше, чем в Доме наслаждений, бульон словно согревал изнутри, а тесто маньтоу приятно таяло на языке. Это определенно лучшее из того, что когда-либо ел Вэнь Шаньяо! Он и подумать не мог, что настолько сильно скучал по обычной человеческой еде.

– Меня, кстати, Ши Фэнми зовут, – представился юноша.

Не в силах отвлечься от еды, Вэнь Шаньяо кивнул. Ему стоило быть вежливее, но он терял голову от вкуса. Вдобавок такому слабому и худощавому телу определенно нужно набрать вес, а то любой сильный порыв ветра сдует.

Едва ли не облизав тарелки и вновь поблагодарив господина и госпожу Ши, Вэнь Шаньяо наконец обратил все свое внимание на Ши Фэнми.

– Ваша пекарня действительно самая лучшая в городе, – заметил Вэнь Шаньяо.

– Ею заведовал еще мой прапрадед. Это семейное дело, – ответил юноша, как-то тяжело вздохнув.

– Не хочешь становиться новым владельцем? – понизив голос, уточнил Вэнь Шаньяо.

– Не то чтобы, просто… это не моя мечта. Одна из моих прабабушек была заклинательницей из самого Байсу Лу! Но добровольно ушла ради прадедушки, чтобы остаться здесь с ним. Раз она смогла так далеко зайти, то наверняка и я смогу.

Вэнь Шаньяо с сомнением взглянул на пухлого юношу, похожего на круглую пампушку с розовыми щечками, которые так и хотелось ущипнуть. Возможно, ему все же досталась капля сил от прабабки, но этого не хватит, чтобы пройти вступительные испытания в Байсу Лу. Да и многие другие школы с собственными территориями довольно требовательны к поступающим, так что Ши Фэнми может рассчитывать разве что на самую захудалую и малоизвестную школу, где адептов от силы человек десять. Вот только излишний вес вмиг сделает его посмешищем среди остальных, и в конечном счете тот сломается.

– Что ж, попробовать все равно стоит, – заметил Вэнь Шаньяо, хотя знал, что попытка будет провальной.

– Как раз сегодня начало испытаний, – оживился Ши Фэнми, добродушно улыбнувшись ему. – Так что если я обойду тебя, то не слишком расстраивайся.

Вэнь Шаньяо с трудом сдержал удивление, но все же кивнул. А потом вновь поблагодарил семью Ши за вкусный завтрак и покинул пекарню.

Клан

Миновав пустые улицы, Вэнь Шаньяо спустя час добрался до окраины города. Перейдя широкий мост, перекинутый через спокойное течение Синьсиня, он миновал засеянные пшеницей поля, прежде чем добраться до святилища, окруженного вечноцветущими персиковыми деревьями. Перед входом стояли два каменных дракона, держащие в пасти по шару из драгоценного камня. Гуан и Ухэй, хранители луны и солнца. Миновав их и проведя пальцами по каменной чешуе, Вэнь Шаньяо вошел в пустующее святилище, подняв взгляд на вырезанную из дерева статую.

В Чуньцзе было множество храмов и святилищ, посвященных Небесному порядку – высшим духам, способным повелевать временами года, урожаем, морями и океанами, ураганами и горами. Самыми могущественными из них были четыре принцессы, а выше всех стоял тот, кто низверг Хаоса и его сообщников, заковав сильнейших демонов в цепи, – Цзинь Хуэй. Он пришел извне, даровав этому миру солнце, создав четыре Царства и погрузившись в долгий и непробудный сон.

За статуей на стене висела картина, изображающая Цзинь Хуэя с луной и солнцем в руках: его волосы струились подобно золотому шелку, а само одеяние было словно соткано из лепестков роз.

По легендам, сила Цзинь Хуэя была так велика, что он создал своих единственных сыновей, первых драконов, пролив свою кровь и смешав ее с кровью принцессы Юэ. Так родились Гуан и Ухэй.

И дух, и человек, и демон, и даже мертвая душа – все они хоть раз да слышали про Цзинь Хуэя, трепеща и надеясь, что он так и будет спать, пока Хаос не вырвется из Колыбели, которую из-за него начали именовать Бездной. Вэнь Шаньяо же считал, что главный дух давным-давно мертв, но Небесный порядок не спешит рассказывать об этом. Хаос питается страхом людей, и если все узнают, что единственный защитник давно их покинул, человечество настигнет такой страх, что Хаосу не составит труда выбраться из своего заточения.

Сев перед алтарем, Вэнь Шаньяо закрыл глаза, сложив ладони и прислушиваясь к собственному телу. Прежде чем идти в Байсу Лу, он должен понять, сколько сейчас в этом теле духовных сил. Для поступления в школу порой достаточно и малой капли, но когда дело касается кланов, то все серьезней. Набор происходит редко, да и из всех пяти кланов попасть можно только в Байсу Лу или Сюэши, находящийся вблизи столицы и занимающийся больше не истреблением демонов, а их нахождением.

Некоторых детей с детства обучают искусству заклинателей, чтобы при вступлении в клан у них уже было если не сформированное ядро, то его признаки. Как правило, начинающие адепты из существующих восьми ступеней вознесения владеют первой, но изредка попадаются и со второй, достигаемой после трех лет обучения. В первой жизни при поступлении в Байсу Лу Вэнь Шаньяо как раз остановился на второй ступени; от природы ему были дарованы слабые меридианы, и потому дальше четвертой ступени он не смог продвинуться за все свои перерождения, и то он перешел на нее не после сорока лет обучения, как обычно происходит, а после восьмидесяти. Но тогда он был в своем настоящем теле, а что насчет тела Ян Сяо? Он всегда был слабым, да и преодоление каждого Порога для перехода на новую ступень чуть не убивало его. И все же он смог каким-то непостижимым для Вэнь Шаньяо образом достичь в последнем перерождении седьмой ступени, которой владеют разве что главы кланов. Но эта ступень едва не стоила ему жизни, отняв одно из пяти чувств – осязание.

Приятная теплота разлилась внизу живота, медленно и неохотно поднимаясь вверх, к среднему дантяню^[15]. Видимо, до поступления в Байсу Лу Ян Сяо ни разу не пользовался своей силой, навряд ли даже понимал, что она у него есть. Потому она сейчас была похожа на тягучий мед, и Вэнь Шаньяо едва ли не зубами хватался за нее.

Теплота достигла груди, постепенно охватив все тело. Воздух вокруг сгустился и пошел рябью, все еще оставаясь бесцветным. Именно это отличало людей секты Веньи от представителей кланов и школ – их ци не имела цвета и потому могла окраситься в любой другой. Вэнь Шаньяо зачастую пользовался этим, дабы под ликом другого проникнуть к врагам и наделать шума, и лишь в редких случаях его удавалось поймать.

Резко приложив ладонь к груди, Вэнь Шаньяо невольно нахмурился. Ци хоть и неохотно, но свободно текла по меридианам, нигде не застаиваясь и не пропадая. В настоящем теле Вэнь Шаньяо меридианы были узкими и зачастую пересыхали в самый неподходящий момент, отчего он полагался больше всего на меч.

Но почему Ян Сяо, имея столь прекрасные меридианы и духовную энергию, едва ли не полжизни стоял за спинами других? Он мог бы значительно сократить время между ступенями, но иной раз почему-то отставал от остальных. Неужели это было игрой? Или Ян Сяо действительно не понимал возможностей своего тела?

На лбу выступил пот, и Вэнь Шаньяо отпустил ци, тут же ощутив пустоту в груди. Как же это странно. Ян Сяо мог в первые годы в Байсу Лу стать одним из сильнейших заклинателей, достигнув седьмой ступени за рекордно короткое время, вот только он этим не воспользовался. Единственное, что его выделяло среди остальных адептов, – сострадание, от которого Вэнь Шаньяо едва ли не тошнило. Неважно ради кого: полукровки, старика или ребенка – Ян Сяо готов был костьми лечь, но защитить их, порой пренебрегая собой. Действительно идиот, который множество раз из-за этого попадал в ловушки.

Поднявшись и отряхнув потрепанный шэньи^[16], Вэнь Шаньяо потянулся, слыша, как хрустят позвонки. Мимо, не взглянув на него, прошел мужчина в доули^[17] с черной тканью, заставив Вэнь Шаньяо оторопело замереть. Ни звука шагов, ни его присутствия Вэнь Шаньяо не заметил и теперь настороженно смотрел на завернутый в ткань меч на спине заклинателя. По зелено-черным одеждам можно было подумать о его причастности к школе Черного Журавля, но Вэнь Шаньяо сомневался, что он вообще принадлежит к клану или школе.

Опустившись на колени, заклинатель склонил голову в безмолвной молитве Цзинь Хуэю, словно тот взаправду мог его услышать. Возможно, он молился об удачной охоте, а может, оплакивал погибших братьев.

Мысленно отругав себя за неосторожность, Вэнь Шаньяо покинул храм, к которому постепенно стекались горожане.

Может, слух у этого тела и отменный, но чутье совершенно не работает. Заклинатели всю жизнь скрывают свое присутствие как от демонов, так порой и от людей. Тело Ян Сяо еще не знает, как чувствовать чужую энергию, и с этим нужно поскорее разобраться.

Время как раз приблизилось к часу Вэй^[18], а на улицах уже были толпы народа. Все собрались в северной части города, смотря на возвышающиеся впереди горы Цзыю, сплошь покрытые деревьями и кустами. Приглядевшись, можно было заметить белоснежные ступени, идущие прямиком до самого клана, настолько широкие, что по ним спокойно пройдут двадцать человек, не задевая друг друга плечами.

У ступеней, сохраняя спокойный и невозмутимый вид, стояли мастера Байсу Лу. Их белоснежные одежды напоминали снег со всполохами оранжевых искр на подоле, рукавах и поясе, а если присмотреться, то за воротниками виднелись татуировки оленьих рогов. Но даже без них, стоило только взглянуть на глаза цвета аметиста, становилось ясно, к какому клану они принадлежат.

На ступенях стоял еще один мастер, держа в руках свиток и записывая имена тех, кто ступал на главную гору. Всего за раз пропускали не больше ста юношей и девушек, а те, кто остался внизу, с нетерпением ждали своей очереди. Многие из ушедших возвращались даже раньше отмеренного времени, сдавшись на полпути и не сумев дойти до самого клана. По слухам, к нему ведут девять тысяч девятьсот девяносто девять ступеней – ровно столько демонов убил основатель Байсу Лу. На деле же ступеней было в десять раз больше – как-то Вэнь Шаньяо посчитал их от скуки. Видимо, прихожан и новоявленных адептов просто не хотели пугать этим ужасным числом, да и кто в здравом уме будет считать ступени?