Чёрная Дверь (страница 3)
Он стоял, глядя на бесконечную равнину, покрытую светлым ковылём, и за спиной мерно шуршало, вздыхало и пело шепотливое что-то, нескончаемым потоком падая сверху вниз.
Верген развернулся, чувствуя, как свежий воздух холодит лицо, как чётко и послушно двигается тело… Потрясающе быть молодым и здоровым, хотя бы во сне.
За спиной был огромный водопад. Уходящие наверх серые скалы, увитые лианами и плющами, с кривыми деревцами, растущими из трещин, терялись в водяной дымке. И откуда-то сверху, из-под облаков, падал, не прекращаясь, густой и ровный поток осенних листьев, бывших у водопада вместо воды.
Листья были желтые и красноватые, чуть бледно-зеленоватые, местами даже коричневые или алые, и листопад получался не одноцветный, а переливающийся, с движущимися прожилками, пятнами, игрой цветов.
От него веяло особой осенней свежестью: лёгким холодом, немного запахом мокрой прелости, и совсем немного – яблоками, вкус которых Вергену так захотелось ощутить. Он обернулся к ковылю, в послушных нитях которого гулял ветер, и увидел, как из-за волнующегося ковыльного моря поднимается веточка зелёной листвы, неторопливо вырастая в крону. Дерево?
Оно росло, а Верген стоял неподвижно, только рука против воли поднималась навстречу ветке, ползущей в его сторону, увенчанной круглеющими сгустками зелени.
Наконец она доросла до Вергена и он сорвал большое, твёрдое яблоко. Дерево секунду стояло неподвижно, затем начало укорачиваться, врастать в почву, тревожа ковыль, расходящийся кругами, как по воде. Вскоре оно полностью исчезло, и ковыльные волны успокоились, полощась по ветру.
Сон вырастил для него яблоко, стоило только пожелать. Какой хороший сон. И яблоко было вкусное.
Верген задумчиво подошёл к самому краю водопада и поискал следы. Нет, здесь было слишком шумно, отсюда звонить девочка не могла.
Отошёл шагов на десять… пятнадцать… тридцать… Здесь шум был ещё очень и очень слышным. Неудивительно, ведь тёрлись друг о друга мирады сухих листьев.
Верген двинулся прочь от водопада, по пояс в ковыльном море, в нежно ластящихся тонких кисточках, гладящих его сильные руки и ноги, не знавшие усталости. Он шёл как Гулливер, пересекающий море.
Где-то после двухсот шагов шум листопада стих до фонового.
Доев яблоко, Верген выбросил огрызок и замер, осматриваясь вокруг.
Почти плоская степь с невысокими переливами всхолмий, пологих настолько, что подъём или спуск не ощущались. Одним словом, равнина. Автомату для звонков было негде спрятаться. Тем не менее, Верген чувствовал, что звонили отсюда. Нужно искать.