– Полчаса без пары минут, проверь смску. – В таких случаях я всегда заведомо после фразы «отсчет пошел» отсылаю ей стартовое сообщение.

Текст не важен, важно только время отправки. Холодная логика – непревзойденный способ борьбы с шустрым нетерпеливым человеком.

– Хм, – задумчиво произнесла невеста, выезжая из двора. – Тогда погнали.

– В свадебный салон?

– Нет. Чего я там забыла? Атлас, кружева, бутафорию и бантики? – Карину аж передернуло.

– Поехали туда, где подороже. Все чином будет. Зеркала, вежливые девушки, нежный шелк…

– И цены. Нет, дорогая. Не в том я уже духовном состоянии, чтобы прынцессой быть или родне повод для попойки организовывать. Поедем мы с тобой к одной замечательной семье. Мама с дочкой, обе историки, занимаются созданием костюмов на заказ. Что-то там у них уже есть, а ежели не подойдет, они обещались состряпать за пару недель. Будем фантазию развивать.

Я вдруг поняла, что со всеми своими новыми мужчинами так и не удосужилась уточнить у подруги детали бракосочетания.

– А я тоже не в теме, – отмахнулась Кариночка. – Жорик сказал, сидеть в стороне и молчать. Он там что-то романтичное мутит. А когда мужик мутит что-то от души, печени и сердца, истинной женщине остается только молчать и вовремя восхищаться. Даже если он дарит в порыве искренней любовной страсти лысую гвоздику на поломанном стебле, главное, что дарит и что в порыве. Ну а научить, что дамы сердца предпочитают алые розы, можно по-тихому и со временем…

– Короче! – прервала я поток очередных и без того известных мне мудростей.

– Короче, Жорж сказал ехать туда, меряться и ни о чем не думать. Он уже обо всем договорился.

– Ну и правильно, – после короткой паузы сделала вывод я. – А то ты бы после раздумий и подсчетов отправилась в ЗАГС в понедельник в обеденный перерыв. Дешево и сердито.

– Зато неделя в Марокко.

– Может, он круче придумал.

– Нисколько не сомневаюсь. Ты понимаешь же, что сейчас ни ты, ни я не представляем, что нас в примерочной ожидает? Может, корсетное безобразие с жабо вместо шеи или блестящий панцирь 3РО…

– Мило. Идешь ты, а рядом он, Чубакой наряженный. Идеальная пара.

– Чего доброго! С моей попой только Звезду смерти изображать.

– Не наговаривай почем зря. Это ж я! Хитрость не прокатит. Хвалить твой зад не буду.

– Черт, – правдоподобно оскалилась Карина. – А я так надеялась. Жорик зовет ее булками. А где же, говорит, мои булочки, сейчас сделаем хот-дог.

На последнем слове я зажмурилась и далеко не женственно захохотала.

– Вот и меня ржать тянет, а на секс – не поверишь! – вообще не тянет. Зато ему эротишно. Мужское чувство прекрасного. Когда-нибудь мы его поймем… Когда-нибудь… Когда на земле останутся одни геи.

– Типун тебе на язык.

– Спасибо, – Карина со скрипом шин тронулась на светофоре, подрезав маршрутку.

Суровый кавказский мужчина за рулем смерил нас неодобрительным взглядом.

– Императрица Карина Федоровна, матушка, как вы смотрите на прогулку по парку и уединенное чаепитие в тени берез? – больше сорока минут спустя я крутилась перед зеркалом, любуясь собой.

Восхитительная штуковина из невероятного количества полупрозрачной, вышитой серебристой нитью и бисером ткани струилась по мне, аккуратно намекая на все положительные аспекты женской фигуры.

– С превеликим удовольствием, сестрица! – довольное лицо Карины говорило само за себя.

Если мое платье было офигенным, то ее – охренительным. Никаких жабо и принцесс. Я ведь неспроста назвала ее императрицей. Она и в самом деле сейчас походила на тот потрясающий портрет Марии Федоровны в одном из залов Александровского дворца в Царском селе.

Только любящий мужчина мог знать, как именно заставить свою прагматичную бесконечную упрямицу стать вдруг женственной и романтичной. А именно такой выглядела моя подруга. Беззащитной, немного потерянной и счастливой.

– Боже, храни меня, Вер, я, похоже, на старости лет ума лишилась.

– Влюбилась, что ли? – поняла я ее смущенную интонацию и непривычно тихий, мягкий тембр.

– Оно самое. Если раньше я хоть недостатки его замечала, то вчера поняла, что гляжу на улице не на высоких, мускулистых, твердозадых, а на низких лопоухих пузатоватых. Ты только вдумайся! Ну какая нормальная женщина не считает сексуальными первых и возбуждается от воспоминаний об одном-единственном мужике при виде вторых? Я ж их всех рассматриваю с позиции: а у этого правый верхний зуб кривой, как у Жорика, у того привычка подпрыгивать при ходьбе, как у Жорика, у третьего волосы из уха растут, как у Жорика…

– Во-от давай без подробностей, – заикнувшись, воскликнула я.

– Это не просто твое нервное «во-от»! Это, по идее, нормальная реакция нормальной женщины. А у меня сначала сердце ухает, потом умиляшка накрывает, а потом еще – привет, психушка! – возбуждаться начинаю.

– Ну, как вам?

Хозяйка квартиры бесшумно скользнула в комнату.

– Я бы прям так забрала, – без лукавства пробормотала я. – Даже если б надевать некуда было. Это потрясающе!

Пожилая женщина смущенно улыбнулась.

– Ну, мы доделаем и забирайте. Хорошо, когда что-то так сильно нравится. А невеста? Наша главная героиня, как вам?

Карина, которая, казалось, вдруг погрузилась в состояние анабиоза, молчала и озадаченно смотрела на свое отражение.

– Главная героиня тоже в восторге. Вы не видели, как она пару минут назад сияла. Она просто пока без дара речи, поскольку только что осознала, что влюблена в будущего мужа. Вы не обижайтесь. Она у нас барышня глубоко прагматичная. У нее это за тридцать лет впервые.

Хозяйка рассмеялась.

– Ну, любовь не такая уж страшная штука. Тут, главное, не паниковать и дышать глубже, – женщина оказалась с юмором. – Раздевайтесь, а уж вашему жениху я сама позвоню.

– И я позвоню. Скажу, что у нас по плану паб, – прошептала моя напуганная суровой действительностью подруга.

Глава 6

Питер – город контрастов. Никогда не устану это повторять и помнить. Вот ты бредешь по набережной канала или Невскому, ощущая дыхание Северной Венеции, а вот ты сворачиваешь на Большую Конюшенную и, кажется, попадаешь на мост, что прямиком ведет тебя в столицу Шотландии, где процветает культ пива и эля. Каждый подвал так и манит оригинальной вывеской и слегка развязной теплой атмосферой. Здесь вам нальют, здесь вас поймут, развеселят, поддержат. Здесь все друзья, даже незнакомцы. Здесь все болельщики, даже если керлинг. Здесь все азартны, даже если нет.

И любой завсегдатай знает, выходишь из паба – пройдись до конца улочки. Там, за поворотом, сердце любого пьяного русского тихо замирает в умилении. Там… рядом с памятником образцовому городовому. И на ум приходят старые пьесы из школьной программы, и тянет душу легкой тоской.

Впрочем, есть на Конюшенной старый партизан, что неизменно сбивает спесь с европейского лоска города. Та самая советская пышечная. Да-да, она, родимая, в которой все советские туристы ели еще ленинградские пончики. Все с теми же нарезными салфеточками из плотной бумаги, все с той же посудой и тем же кофе со сгущенным молоком и все с теми же очередями. Самое поразительное – это наследие постоянной длинной очереди… Но вернемся к пабам. Точнее, к Каринкиному горю… или счастью – она пока не определилась.

– Вера! – вещала моя подружка, грызя гренку. – Чего делать?

– Честно?

– Я столько стаута вылакала… Конечно, честно! По-трезвому еще жажду услышать то, что хочу услышать, а так – давай правду.

Я подперла щеку кулаком и пристально уставилась на Карину.

Может, дело в старой своеобразной дружбе, а может, в моей врожденной романтичности, которую за тридцать лет жизнь так и не искоренила, но в последние годы Карина напоминала мне женщин с портретов начала девятнадцатого столетия. Темные кудри, которые она неизменно старалась выпрямить, шоколадные живые глаза и замечательная в своей припухлости фигура. Наверное, оттого, что когда-то в юности она была грудастой худышкой, нынешняя, принявшая естественную женственность фигура удручала хозяйку. А как по мне, так выглядело изумительно аппетитно. Чего стоят взгляды «мальчиков» за соседним столом.

– Расслабься и плыви. Ты ж давно знала, что любишь.

– Давно, но не так. Ты… Это… Понимаешь, раньше я знала, где кончаюсь я, где начинается он. А сегодня поняла, что уносит!

Вот в этом Карочка не изменилась со студенческой скамьи. Будучи пьяной, она излагала мысли кратко, странно, но понятно.

– Ну и что? Его-то, очевидно, унесло давно и прочно, иначе с чего бы вполне себе прагматичный пузатик начнет заморачиваться по романтике бракосочетаний?

Карина перестала отчаянно хрустеть гренками.

– Я с этой стороны как-то не думала…

– Редкий мужик любит сложности в отношениях с женщиной. Только в отношениях со своими великовозрастными игрушками они запоминательны и внимательны, а супротив – это уже чаще всего не мужики или не совсем мужики. Тебе не кажется, что тебе повезло?

– Э-э-э, – обеспокоено протянула Кариночка. – Мне и так боязно, а ты еще больше пугаешь.

Я состроила суровую физиономию и подняла указательный палец на манер великого старца.

– Мудрость излагать будешь? – догадалась подруга.

– Подожди. Я готовлюсь.

– Ну.

– Да. Вот, – я откашлялась. – Не ссы!

– Спасибо, помогла!

Мы заулыбались друг другу.

– Сарказм?

– Поймала.

– Прошу прощения, – вмешался в наше уединение приятный мужской голос. – Вера Поликарповна?

Мы с подругой одновременно уставились на новое действующее лицо. И если Каринчик недоуменно сморщила нос и нахмурилась, как бы всем своим видом вопрошая: «чего надо?» и «кто тебя звал?», то мой организм выдал львиную долю адреналина, ведь над нами возвышался «ОН» и искренне улыбался.

– Здрасьте, – привороженно промямлила тридцатилетняя и вроде бы умная женщина.

– Ёпт, – не удержалась Карина.

– Вы меня, наверное, не помните, – понял по-своему наши реплики мой вкусовой идеал. – Неделю назад я к вам заглядывал с директором. Всего на минутку…

На этом он восхитительно умильно засмущался.

– В библиотеку. Помните?

То ли алкоголь реакцию замедлил, то ли идеал выглядел слишком идеально, но я не сумела дать звуковой ответ и просто кивнула.

– Отвлекать вас совсем не хотел, просто увидел и подумал, что могу поздороваться, ну и спросить. Понимаете, неделю уже мучаюсь… А что за книга?

– Книга? – озвучила мои мысли Кариша.

– Да. Тот текст, что обещали завтра детям…

– Рукописное «скитское покаяние», – перебила я его невнятные объяснения.

– Да? Спасибо, – ретировался наш собеседник в соседний зал так же быстро и неожиданно, как появился.

– Это чего сейчас было? – Карина повернулась к моему растерянному лицу.

Только разве ж я знала? И сама ничего не поняла. Второй мужик за последние сутки, которого я совсем не поняла.

Пребывать в неведении Карочке тоже не понравилось:

– Сходи проясни!

Меня почему-то такая обида вдруг накрыла и пофигизм.

– Не хочу.

– Но он же идеал, тот самый…

– Да, и пошел он, идеал! Достали.

Зла я была не на шутку, поэтому угрозу исполнила как положено. Иначе говоря, и думать забыла и о Хуане, и о парне в соседнем помещении. У них своя жизнь, у меня своя.

И даже когда таксист уже глубокой ночью доставил меня домой, я все еще упорствовала этой мыслью. Все надоели, никого не хочу.

Кое-как избавившись от босоножек и тут же рядом прямо на полу в прихожей оставив сумочку, я забрела в ванную смыть с лица косметику. Эль уже успел выветриться, оставив после себя легкое ощущение досады и тяжести в голове. А может, последнее – всего лишь следствие позднего часа.