– Когда он тебя пошлет, приходи ко мне в грузовой отсек, – сказала она.

Разумеется, Стефания оказалась права. Она подсказала Мэллори нужный кабинет, расположенный в конце запутанного лабиринта коридоров. Но только Мэллори занесла руку, чтобы постучать, из-за двери раздался скрежещущий гнусавый голос:

– У меня нет на тебя времени, Человек Мэллори, – грубо произнес Рен.

Необходимости не было, но Мэллори все равно постучала. Что, остальным можно было цепляться за бессмысленные привычки, а ей нельзя? Нет уж.

– Я на минутку, Рен.

Дверь отъехала в сторону, и Мэллори прошла в кабинет, залитый пульсирующим красным светом. Он казался огромным, будто на сотни метров уходил вглубь станции. Потолок скрывала желтая крона исполинского дерева. Мощные корни проникали под металлический пол, и сложно было сказать, насколько далеко они расходились.

Помимо дерева в кабинете никого не было. Оглядевшись, Мэллори краем глаза заметила небольшой кусок коры, который по цвету не совпадал с остальным стволом.

– Вот ты где, Рен. Я тебя вижу. Если хотел спрятаться, не нужно было со мной говорить.

Кусок коры шевельнулся, и от дерева отделился гурудев – инопланетянин, напоминающий человекоподобного палочника. Он отошел от ствола и посмотрел на нее своими черными глазками.

– Я же сказал: у меня нет времени.

– Ну, я упрямая, – сказала она. – Где мы? Я думала, это твой кабинет.

– Так и есть, – ответил он. – Дерево позволяет мне общаться с Вечностью.

– Я думала, вы и так можете разговаривать, – сказала Мэллори.

Он поджал губы со знакомым Мэллори раздражением.

– Дерево позволяет установить полноценную связь. Без него она ослабевает. Я занят, а ты пришла жаловаться. Давай быстрее.

– Господи, какой же ты, – сказала она, упирая руки в бока. – У меня такое ощущение, что тебе вообще на меня наплевать. Какой смысл тебе что-то рассказывать, если ты и так знаешь, что я скажу?

– Именно, – ответил он. В его темных глазах сверкали красные блики. – Ты лишь зря потратишь время. Но раз ты упрямая, то продолжай.

Она глубоко вздохнула.

– Я хотела спросить насчет людей, которых ты пригласил на станцию. Для нас с Ксаном это может плохо закончиться. Ты уверен, что Вечность сможет обеспечить им и нам безопасное пребывание?

– А, да, ты говорила что-то про ауру или запах, провоцирующий людей на убийства, – фыркнул Рен. – А второй человек просто преступник, сбежавший от правосудия.

– Умеешь ты оказать радушный прием, – сказала она. – К тебе на станцию скоро завалится толпа людей, и я понятия не имею, что с ними будет.

– Вот тогда и узнаем. Загадки делают жизнь только лучше, согласись? – отозвался Рен.

– Ты вообще меня не слушаешь, – сухо сказала она. – Я хочу поговорить с Вечностью. Это она пустила меня на борт, а не ты.

– Вечность тебе верит, – ответил он. – А я – нет.

Он так раздражал, что хотелось повыдергивать себе все волосы, но вместо этого Мэллори начала расхаживать по кабинету.

– Как так вообще получилось? Жила-была огромная разумная космическая станция, знающая обо всем, что происходит у нее внутри, и вдруг решила связаться с тобой? Да будь твоя воля, ты бы всех повыгонял, лишь бы они не тратили кислород, который создает Вечность. Она дала нам с Ксаном убежище. Почему мы вообще должны тебя слушать? Ты ненавидишь людей и вечно всем недоволен!

– Она управляет станцией на высшем уровне, я – на низшем. Я понятия не имею, как она регулирует температуру для рас, привыкших к холоду, а она не знает, к какому поставщику обратиться за материалами, которые она не способна произвести. Ты ей нравишься, – фыркнув, сказал он, – но она не знает тебя лично. Просто видит, что ты вписываешься в общую картину, и ее это устраивает. А вот я не вижу от тебя никакой пользы.

– Ты так и не сказал, обеспечит она нашу безопасность или нет, – заметила Мэллори.

Рен промолчал.

– Боже, ладно, – сказала она, сжимая и разжимая кулаки в попытке расслабиться. – Я поняла. Но на всякий случай: когда на станцию приедет куча народа и кто-то умрет, надеюсь, ты вспомнишь, что я об этом предупреждала, но ни один урод меня не послушал.

– Учту. – Он приложил длиннопалую ладонь к дереву и произнес: – Мы закончили. – Он замолчал, будто прислушивался. – Подожди. Передай Ксану, что Вечность попросила его заглянуть к нам.

– Серьезно? Она может связаться с ним семью разными способами, стоит только захотеть, – холодно сказала Мэллори.

– Вообще-то, тринадцатью. Например, она может послать меня. Но хочет, чтобы за ним сходила ты.

– Сомневаюсь, что это ее желание, – пробормотала она.

– Мэллори, – окликнул Рен, когда она развернулась, и искренность глубокого мелодичного голоса заставила ее остановиться. Обычно Рен говорил как типичный самодовольный святоша, и это было совсем на него не похоже. – Я не во всем согласна со своим симбионтом, но ее желания для него закон.

Мэллори мигом запуталась в местоимениях.

– Кто со мной разговаривает, Вечность или Рен? – спросила она, не оборачиваясь.

– Да, – ответили Рен-Вечность.

Теоретически Мэллори понимала, что остальные разумные расы способны формировать симбиотические отношения, но даже не догадывалась, какую тень это бросает на представителей человечества. Все считали их неразвитыми и ужасно одинокими существами.

Ситуацию прояснила подруга Мэллори, фантасмагорка по имени Деванши, работающая в службе безопасности станции. Она пожалела Мэллори и предположила, что ей здесь очень одиноко. Мэллори подумала, что речь идет про отсутствие человеческого контакта, но похожая на хамелеона фантасмагорка пояснила, что с симбионтами одиночество не грозит.

– Все разумные расы в известной части Вселенной поддерживают симбиотические отношения, зачастую на протяжении всей жизни. Некоторые вступают в связь с собственной расой, но обычно симбионты живут в межвидовых взаимовыгодных отношениях.

Она показала на собственного симбионта. По размеру прямоходящие фантасмагоры были похожи на людей, но на этом сходство заканчивалось. Они были гибкой и сильной расой с перепончатыми ладонями и зачастую напоминали магазинные манекены, опутанные лозой жимолости. У Деванши была темно-коричневая блестящая кожа, а с задней стороны лодыжки по ее ноге поднимался шершавый стебель, доходящий до середины спины. Кое-где на нем виднелись маленькие красные цветочки. Это и был симбионт Деванши, растительный организм, который делал из нее практически настоящего хамелеона. Она называла его Чудом.

– Это цекус, разумное растение, которое развивалось вместе с фантасмагорами. Они помогают нам сливаться с местностью. Мы формируем симбиотические отношения только с ними, но другие расы в этом плане более гибкие. Например, гурудевы хорошо чувствуют себя в отношениях с разумными предметами, в том числе космическими станциями и кораблями, но это не значит, что больше никто не может с ними объединяться. Просто гурудевы встречаются чаще всего.

– То есть если бы у меня были глисты или вши, меня бы не считали недоразвитой? – с отвращением спросила Мэллори.

Деванши задумалась.

– Насколько я понимаю, это паразиты, а не полезные симбионты.

– Да, они мерзкие, – ответила Мэллори, содрогнувшись. – Мне просто интересно. Мы дружим с животными, но симбионтов у нас нет. – Ей вдруг стало завидно и очень одиноко – даже сильнее, чем раньше. Может, Деванши этого и добивалась.

– Поэтому Вечность не хочет пускать людей на борт: по сравнению с остальными вы – эволюционные дети. Вот и возникает вопрос: почему вы не нашли расу, с которой можно сформировать симбиотические отношения?

– Да потому что их нет! – возмутилась Мэллори. – Мы никому не отказывали, просто на Земле нет никого подходящего. По крайней мере, для людей.

Мэллори передала Ксану просьбу Вечности.

– А она сама не могла меня позвать? – нахмурившись, спросил он. Над ним нависала «Бесконечность», и Ксан ковырялся в открытой панели.

– Я спросила то же самое. Она сказала, что хочет тебя увидеть. Не знаю. Может, они хотят, чтобы ты их уговорил. Меня они не послушали.

– И что будешь делать? – спросил он, вылезая из-под шаттла.

– Ну, видимо, пойду к Стефании. Больше просить помощи не у кого.

Он поднялся и убрал инструменты в ящик.

– Я передам, что они мне скажут.

– Отлично, – сухо отозвалась она.

Стефания нашлась около своего шаттла. Она колотила по розоватому камню кулаком.

– Да твою мать, послушай меня хоть раз! – ревела она так, что по ангару звенело эхо.

– Что такое? – спросила Мэллори, подходя к ней.

– Мне нужно передохнуть. Пойдем со мной. – Стефания перевела взгляд на Мэллори. Ее глаза слегка светились – она как-то сказала, что у гнейсов это один из признаков жизни. – Судя по твоему виду, мы сейчас в одинаковом состоянии.

– Откуда ты знаешь, как выглядят уставшие подавленные люди? – спросила Мэллори.

Стефания низко загудела.

– Ты рассказывала, – ответила она.

Мэллори не сдержала ухмылку:

– И правда. Ты планируешь подняться на борт?

Ей всегда было интересно, как выглядят шаттлы гнейсов изнутри, но возможность заглянуть подвернулась впервые.

Стефания снова постучала – в этот раз вежливо, а не яростно. Поначалу камень не шевельнулся, но когда она снова занесла кулак, шаттл содрогнулся, отклонился назад, и из его углов высунулись две ноги. Он отклонялся все дальше и дальше, открывая большое отверстие в самом низу.

– Он же не упадет? – спросила Мэллори, глядя, как корабль пытается подстроиться под немалый рост Стефании.

– Нет, конечно, – ответила та, пригибаясь и подходя ко входу. – Он же не пьян.

– Дай угадаю: речь не про пилота, – сказала Мэллори, следуя за Стефанией и поражаясь, как корабль, вопреки законам гравитации, отклонился еще сильнее, чтобы они могли пройти снизу.

– Постоянно забываю, что ты не знаешь большинство галактических рас, – сказала Стефания, вставая под входом.

– Ну да, поэтому и спрашиваю, – сказала она, но Стефания вдруг схватила ее за руку – весьма осторожно для ходячего булыжника, – и притянула к себе.

Мэллори налетела на нее плечом и будто врезалась в статую. «Из нее бы вышел отличный футболист», – подумала она, а шаттл тем временем начал медленно опускаться, и все погрузилось во тьму.

Только лишившись возможности видеть, Мэллори заметила, с какой частотой дышит.

– Очень смешно, включи свет, – сказала Стефания.

Оказалось, что розоватые стены были усеяны белыми камнями, которые вдруг начали источать слабый свет. Они напоминали лампочки и, видимо, выполняли их функцию, только сделаны были из кварца, а не стекла. Перед ними возникла спиральная лестница с высокими ступенями. Стефания пошла по ней вверх, а Мэллори поспешила следом.

Уже через пару ступеней ноги заболели – их приходилось вскидывать практически до груди. Дыхания не хватало, и очень быстро она начала отставать, но не хотела просить у Стефании помощи. Уж с лестницей она могла справиться и сама, блин.

Добравшись до конца лестницы, Стефания остановилась, и до Мэллори донесся скрежет камня о камень. Собравшись с силами, она преодолела еще пару ступенек, попутно пытаясь определить полные размеры корабля, и добралась до прохода в стене. Он привел ее в кабину пилота, которая напомнила Мэллори работы Родена, если бы он вдруг переключился на дизайн инопланетных кораблей.

Все было выполнено из камня. Огромные кресла, приборная панель, даже широкий экран был сделан из очень тонкой слюды молочного цвета.

Помимо Стефании, в кабине никого не было. Удобно устроившись в кресле, она посмотрела на Мэллори.

– Знакомься, это мой дедушка Элджернон. Друзья зовут его Ржавым.