Я заняла позицию под дверью безногого. Он за пятнадцать минут обработал мою квартиру, а я чем хуже? Вряд ли пожарная команда прибудет раньше. Достав из тележки домкрат, который забыл у меня Голум, я задумалась над тем, как работает это устройство. Я довольно быстро сообразила, для чего тут нужна ручка, но хоть убей не могла понять, как приладить все остальное, чтобы поднять дверь, чтоб ей пусто было. Как бы я ни прикидывала, проклятый домкрат попросту не помещался. Я уже почти восхищалась безногим, который оказался в состоянии одолеть мою дверь. Мне уже не казалось таким очевидным, что преступник – безногий. Ну и глупо же я буду выглядеть, если выяснится, что он ни при чем. К счастью, у меня не было времени на сомнения. Я была бы не первой и уж точно не последней, кто оказывался в столь неловком положении. Огромное преимущество преклонного возраста состоит в том, что все можно свалить на старческую деменцию. Мне уже не раз приходилось пользоваться этим преимуществом.

Я замахнулась тяжелым молотком и грохнула им по порогу. Раз, второй, третий. Наконец порог треснул, давая место для лапки домкрата. Маскировку мне обеспечила пожарная машина – она как раз въезжала во двор, и ее вой заглушил мои забавы. Домкрат вошел в развороченный порог в лучшем виде. Складная ручка странно взвизгивала при каждом движении. Когда приспособление поднялось настолько, что дверь явно начала подаваться, ручка стала оказывать решительное сопротивление. Пришлось заняться гимнастикой. Я сначала наступала на ручку, а потом руками тянула ее вверх.

Трах! Я испугалась, что дверь обрушится на меня, но это просто подались петли. Замки выдержали. Мне, однако, хватило места протиснуться в квартиру. Таких эмоций я не испытывала даже у витрины с пирожными!

– Вы здесь, негодяй? Бандит? – Я была уверена, что вот-вот увижу его. – Отдавайте мои вещи! Слышите? Полиция уже едет!

Спесивый подлец наверняка где-нибудь прятался. Это было немного странно, но мне и не с такой публикой приходилось иметь дело. Как, например, когда молодожены из первой квартиры въехали в наш дом. С ними был старичок, чей-то отец – или его, или ее. Они о нем заботились – ребенка у них тогда еще не было. Этому старичку не разрешали выходить за ворота, а он все время хотел вернуться к себе домой. И просил у всех, чтобы ему отперли ворота – ему надо захватить кое-что, а живет он недалеко: из ворот направо, потом прямо, два перекрестка – вот он и дома. Он бы сразу вернулся. Я что, буду издеваться над беднягой? Открыла ему ворота. Пусть идет… Какой шум потом поднялся! Полиция примчалась, три дня его искали. Оказалось, что он из Гданьска. Потом еще вмешалась социальная служба, и молодожены отправили старичка в дом престарелых. После этого они перестали со мной здороваться. Это нормально. Я все понимаю. Не каждому дано наладить отношения с людьми. Между нами, как выражается молодежь, не случилось химии.

Безногого, похоже, все-таки не было дома. И из-за этого мой план несколько изменился, но я все равно не собиралась отказываться от идеи найти свои вещи. Я уже слишком далеко зашла, чтобы идти на попятную. Я решила, что справлюсь сама. Шаг за шагом я углублялась с тесную, прокуренную, заваленную всяким хламом квартиру; я погружалась в незнакомый мне до сего дня мир. С возбуждением я сознавала, что я не только в первый раз вскрыла чужую квартиру – я в первый раз нахожусь в притоне! Прихожая маленькая, как у всех в нашем доме. Темная. С одной стороны шкаф, с другой – дверь в ванную. Вытянув шею, я осторожно заглянула в гостиную. На продавленном диване – свернутая постель. Рядом столик, заставленный грязной посудой, бутылками и заваленный окурками. Но не это оказалось интересным. Неожиданными и совершенно не вписывающимися в остальную квартиру оказались книжные полки. Все свободные места были заставлены книгами. Бесшумно ступая, я пошла через гостиную. Изрядно повозившись с задвижкой, я наконец открыла окно. В затхлом воздухе возникло какое-то движение. Стало получше, и я смогла сделать глубокий вдох. С минуту постояла у окна, чтобы отдышаться. Над двориком еще висел дым, но воздух на некотором отдалении казался уже посвежее. Пожарные трудились в поте лица. Лихие парни. Пусть подвигаются, им полезно.

Из размышлений меня вырвал телефонный звонок. Я перепугалась. Чей это телефон? Звонок все не умолкал. Тут я сообразила, что это мой телефон, и ответила:

– Здравствуй, сынок.

– Привет, мам. А чего шепотом?

– Шепотом? Да помешать тебе не хочу.

– У тебя там все нормально?

– Да. Но ты позвони попозже. Я немножко занята.

– А что делаешь?

Какой же он любопытный. Я огляделась. В таком свинарнике мне бывать еще не приходилось, если не считать санатория в девяносто третьем году.

– Я, сынок, в гостях у одного знакомого, – продолжила я.

– О, класс. Передавай ему от меня привет.

– Обязательно. Как только его встречу.

– Не понял.

– Ну, мы разговариваем на разные темы. Вспоминаем прошлое. Помнишь тот развалину-санаторий в Крконоше?

– Слушай, может, я к тебе заеду? – предложил сын.

– Зачем? Тебе делать нечего? Займись своей семьей.

– Я бы тебе как-нибудь помог по дому.

– Да что ты несешь! Как ты мне нужен, у тебя вечно времени нет, а теперь, когда я занята, хочешь мне на голову свалиться?

– Я помочь хотел.

– Не морочь мне голову. Все, мне надо обыскать квартиру, вдруг меня кто услышит.

– Ты о чем это?

– Займись чем-нибудь. Приберись, что ли. Ну, пока. Целую.

Я нажала «отбой». Что за недисциплинированный парень. Намучилась я с ним. Зато было уже ясно, что в квартире безногого я одна. Наивно думать, что он прячется где-то здесь. Признаю – в первый раз интуиция настолько меня подвела. Времени на сомнения у меня не было. Я приступила к поискам.

Начала с книжного шкафа. Это было несложно, потому что за ним оказались главным образом пустые бутылки. В ящиках – мусор и окурки. Как этот человек может тут жить? Я обыскала его берлогу. Каждый угол. Даже под диван заглянула – наверное, в последние десять лет туда никто не наведывался. Мне хотелось отомстить, устроить настоящий шмон, но в квартире царил такой бардак, что любой шмон выглядел бы уборкой. Я буквально вывернула барахло безногого наизнанку. Тщетно.

Я пролистала пару книжек. Пожелтевшие страницы, рваные закладки. Хласко, Стахура, Бурса^[4] – ну что за старье. Этот человек давно остановился в своем развитии.

И ни следа денег, украшений, документов.

Оставалась только кухня. Много шкафчиков – это много потенциальных тайников. Я обыскала их все, даже те, что висели повыше. В ящиках просроченные лекарства, какие-то бумажки. Счета. Посуда и кастрюли грязные, липкие. Мне пришлось несколько раз вымыть руки. Какая гадость. Теперь-то я поняла, зачем преступники надевают перчатки. Жалко, что я не подумала об этом заранее. В перчатках обшаривать чужую квартиру гораздо удобнее.

Через минуту меня ждала приятная неожиданность: я заметила банку с кофе. Вот будет сюрприз, если украденные у меня вещи я найду именно там. Но ничего не вышло. Увы.

Похоже, безногий оказался сообразительнее, чем я думала. Мне теперь только пришло в голову, что я могу никогда больше не увидеть дорогих моему сердцу памятных вещиц. Конечно, я уже давно не могла позволить себе покупать драгоценности, поэтому те, что остались, были тесно связаны с моей молодостью. Я редко носила их, но сам вид колечек и брошек вызывал приятные воспоминания. Я словно переносилась в другое время. Не говоря уже о документах Хенрика и деньгах, которые я так заботливо откладывала внуку на будущее. Лентяя и балбеса, но все же внука.

Я наплевала в кофе, и мне определенно полегчало. Приятного аппетита.

Решив, что поступила правильно, я закрепила успех: нашла ручку и написала на дверях холодильника: «Чтоб ты сдох, ворюга!»

Получилось неплохо. Я огляделась и решила, что спуску ему не дам. Безногий подлец небось сидит себе где-нибудь в парке и попивает вино, купленное на мои сбережения по хорошей цене в известном продуктовом дисконте – а у меня дома только и есть что подгоревшая кастрюля с выкипевшим супом? Я открыла холодильник. Ну вот, пожалуйста. Образцовые запасы. Маринованные огурчики, да такие хорошие, с хреном и укропом; консервированная скумбрия, яйца, кетчуп. Кое-что я трогать не стала. Банка супа – неизвестно еще, что там за суп. Открытое молоко, масло, йогурт. Ну ты гляди: яблоки, сливы, консервированный ананас. Весьма дорогостоящие продукты. В тележке у меня еще осталось немного места. Не допущу, чтобы этот пьяница обжирался за мой счет. Я опустошила почти весь холодильник. Пусть не думает. В нижнем шкафчике я отыскала еще два кило сахару и чай – вот удивится, когда вернется, а сахара нет. Я подумала, и чай все-таки оставила. Пускай горький пьет.

Настроение у меня стало получше. Остальное содержимое шкафчика превзошло мои самые смелые ожидания. Четыре плитки шоколада, все целые, все с орехами. Сокровища… Столько добра я давно уже в руках не держала. Видать, у безногого сахар в норме, у сукина сына.

С лестничной клетки вдруг донеслись голоса. Пока издалека. Вроде этажом ниже. Надо бежать! У двери я споткнулась о ботинок безногого. Пинком повалила его, чтобы освободить дорогу тележке. И тут… Я увидела, что из-под закрытой двери ванной пробивается полоска света. Он что, в ванной? Нет, это невозможно. Я никак не могла собраться с мыслями.

Голоса на лестничной клетке становились все громче. Это пожарные спрашивали у жильцов, не попало ли в квартиры опасное количество дыма.

Надо бежать. Но в жизни у меня не всегда получалось сделать правильный выбор. Надо было все проверить, чтобы потом не пожалеть. В конце концов, этот негодяй обчистил мою квартиру. Отнял у меня драгоценности, воспоминания, документы, будущее балбеса-внука, попрал ногами мундир Хенрика. Сжимая ручку тележки, я смотрела на дверь ванной.

В любую минуту в дверь могли постучать пожарные, но я двинулась вперед. Все неважно. Никто не сможет удержать меня. Я должна выковырять оттуда этого типа.

Я схватилась за ручку двери. Дернула.

Он был там.

Я ничего ему не сказала.

Безногий сидел на унитазе весь в крови. Из груди торчала рукоятка кухонного ножа.

В руках он сжимал перетянутую резинкой пачку денег и металлическую шкатулку с украшениями.

Я забрала свою собственность.

Наверное, я могла бы извиниться перед ним за то, что наплевала ему в кофе. Нехорошо все-таки так обходиться с покойником. Ну что ж. Как вышло, так и вышло.

Глава 2

С Хенриком я познакомилась в декабре 1970 года. Я тогда была молодая и красивая. Познакомилась я с ним в свой первый рабочий день, и он сразу произвел на меня впечатление приятного молодого человека с интересами. Хенрик, служивший тогда в звании мичмана, уже начинал взбираться по ступенькам иерархической лестницы. В стране тогда дела обстояли совсем не так, как сейчас; военнослужащие были привилегированными людьми. Статус сводился не к деньгам, которых у всех было одинаково, а к знакомствам и тому подобным неофициальным связям. Я, неопытная секретарша, не очень-то понимала, что происходит вокруг, но неплохо разбиралась, кому из окружавших меня офицеров есть что сказать, а кому сказать нечего.

Хенрик пригласил меня выпить кофе в казино. От удивления я отказала, но подружки меня убедили, что я совершаю ошибку. Такие свидания – не бог весть что, а неплохо было бы время от времени появляться на людях с молодым мичманом. И когда Хенрик снова пригласил меня, я согласилась. Теперь, оглядываясь на прошлое, я понимаю, что казино называлась самая обычная пивная, но тогда встречались в основном там. Тем больше я удивилась, а под конец и разозлилась, когда Хенрик не явился. Я ждала его минут пятнадцать – худшие четверть часа, какие мне на тот момент довелось пережить. Четверть часа, исполненные стыда и смущения. Тогда-то все и началось. В казино вошли несколько моряков. Они ходили от столика к столику и сообщали сидевшим там офицерам какую-то информацию. Те, вне зависимости от того, были они с женщиной или одни, сразу становились серьезными, обменивались с матросами парой коротких фраз, после чего вставали, кланялись своим спутницам и быстрым шагом покидали казино. Я не знала, о чем речь. Матросы подошли и ко мне, и я испугалась. В голове у меня пронеслось: «война».