Глава 17 Обманчиво спокойно

Заставил поверить, что он нормальный, а это была всего лишь перестраховка

Аля

Дверь хлопнула, и я осталась одна в чужой квартире. Не впервые, но на этот раз мне не страшно и я не рыдаю на полу. Может, из-за вчерашнего, когда я чувствовала реальную угрозу, или, возможно, из-за поведения Грозного, ну или во мне что-то сломалось… Но мне и в самом деле спокойно здесь. Рядом с ним. Странно всё, но нет смысла думать об этом. Самое главное – я смогу помочь родителям и при этом не нужно бросать институт.

Поднявшись наверх, в мою новую комнату, я встаю посередине просторного помещения и осматриваюсь. Хоромы, сказала бы я, после общежития-то. Огромная кровать с мягким матрасом, личный шкаф, комод и зеркало над ним, даже телевизор напротив кровати висит. Но самое главное – это ванная комната. Просторная, в светлых тонах, с угловой ванной и вся только моя. А значит, я просто обязана испробовать её. Чем, собственно, и занимаюсь следующий час, наслаждаясь ароматной пенкой и расслабленностью.

В горле по-прежнему стоит ком, и в голове голос шепчет, что надо бы поплакать и избавиться от него. Но я не хочу. Не хочу жалеть себя, оплакивать ситуацию, и вообще, нужно это забыть, как страшный сон. Просто не думать, буду представлять, что ничего не было и в этом доме я оказалась по объявлению. Всё лучше, чем реальные обстоятельства.

Когда вода остыла, я вылезаю из ванны и, быстро сполоснувшись, заматываюсь в пушистое полотенце. На полке их несколько, они новые и аккуратно сложены. Встав у раковины, я смотрю в зеркало, и морщусь от увиденного. На лице, предплечьях, запястьях и даже на рёбрах фиолетовые следы. Щека чуть припухла, и в принципе вид у меня оставляет желать лучшего.

Вопрос: куда я с таким лицом собиралась? Внимание к себе привлекать в супермаркете? Прав Грозный, нужно заказать всё по интернету и не выделываться. Да, привыкла, что с мамой ходили на рынок, щупали, трогали и выбирали лучшее, но я не в своём захолустье на рынке.

Но сначала надо одеться и не щеголять в одном полотенце в чужом доме. Иду вниз за своими чемоданами и тащу их наверх. Переодеваюсь в домашние легинсы и футболку на два размера больше длиной до середины бедра. Полчаса уходит на то, чтобы разложить свои вещи в шкафу. Косметику раскладываю на комоде и душевые принадлежности в ванной комнате. А закончив, кручусь вокруг своей оси и улыбаюсь как дурочка. У меня своя большая комната.

Так, Аля, не забывай, что ты на работе, иди займись делом. С этой мыслью спускаюсь на кухню и ещё раз проверяю все шкафчики. Пустыня везде, словно здесь и не живёт никто. Ну, если не считать банку с молотым кофе для аппарата.

– М-да, тяжёлый случай, – вздыхаю и, сев на диван, открываю онлайн-магазин.

Денег не жалею. И не из вредности, а потому что всё то, что бросила в корзину, необходимо. Закончив с продуктами, я немного думаю, встаю и брожу по квартире, открывая все комнаты в поисках прачечной. Мне ведь «стирать носки», нужно убедиться, что мне есть чем их стирать.

Минут через двадцать я уже думаю, что нужно позвонить «начальнику», потому что я нигде не нахожу стиральной машинки. Не верю, что у него её нет, даже если он сам не пользуется, кто-то ведь ему стирал раньше. Размышляя, я натыкаюсь взглядом на высокий шкаф, часть кухонной мебели, но я туда точно не заглядывала. Подхожу, тяну за ручку, и бинго, я попадаю в нужную мне комнату.

– Так, стиральная машина, сушильная, пустые полки, где кукует одна пачка капсул для стирки и то заканчивается, – проговариваю вслух. – Точно, средства для уборки ведь нужны, – добавляю и захожу на сайте в нужный раздел.

Сумма накопилась впечатляющая, и я не могу решиться завершить заказ. Так и стою с телефоном в руке, думая, как лучше поступить, когда он начинает вибрировать. «Мама», – всплывает на экране, и сердце пропускает удар, потому что это видео-звонок. Не думаю, сразу же отключаю и звоню обычным способом.

– Алло, – раздаётся мамин голос, едва гудки проходят.

– Мамочка, мне сейчас неудобно по видео разговаривать, – произношу спокойно, но сердце так и колотится.

– Дочка, мне тут большая сумма на счёт поступила, написано, что от тебя, не объяснишь? – строгий тон родительницы ставит в ступор.

– Ну, я на работу устроилась, аванс попросила…

– На какую работу, Алёна? Это где студентам такие деньги платят? – перебивает, и от нервов я губу прикусываю.

Я даже не знаю, сколько Грозный перевёл, и вообще, не думала, что вопросы будут. Логично, что будут, у любого родителя возникли бы.

– Домработницей у состоятельного человека, – отвечаю, и это почти правда.

– Алёна, я ценю и благодарна тебе за твоё рвение помогать нам, но не надо никуда лезть, – голос у неё всё строже, а я уже не знаю, как оправдаться.

Хотя, по факту, и не надо, это ведь правда всё. Ну, частично… но не говорить же, что работаю у парня, который преследует меня и мечтает затащить в свою постель.

– Мамочка, тебе не о чем волноваться, я никуда не влезла и не собираюсь, это правда работа, – ровно проговариваю и, как мне кажется, убедительно.

– Аля, такие деньги уборщикам не платят, – не унимается родительница.

– Так я и не уборщица, а домработница, в мои обязанности входит не только мытьё полов, и зарплату я взяла наперёд за месяц, – тараторю, чувствуя, как дрожат коленки.

– Ты сказала это аванс…

Чёрт! Внимательнее будь, Аля!

– Ну, авансом зарплату дали, – повисает пауза, за время которой я падаю на стул, не в силах стоять на ногах. – Мам, правда, не стоит волноваться. Это Питер, начальник у меня очень состоятельный и добрый, в ситуацию вошёл, согласился помочь.

– А учёба? – спрашивает мама, и по голосу понимаю, что мне удалось её успокоить.

– Работа никак не помешает, обещаю, – говорю с улыбкой и слышу вздох по ту сторону.

– Прошу, будь осторожней и думай о себе, – сдаётся родительница.

– Обязательно, а ты заставь папу лечиться, – проговариваю, и по ту сторону опять тишина.

– Откуда ты знаешь? – теперь очередь мамы волноваться.

– Не важно, но, пожалуйста, поговори с ним, и пусть он берёт меньше часов, – прошу, и снова вздох на том конце.

– Я попробую, знаешь же, какой он у нас.

– Знаю, – киваю больше себе.

Попрощавшись с мамой, я ещё несколько минут остаюсь сидеть на стуле в прачечной и буравить стену в каких-то раздумьях.

– Всё нормально? – раздаётся сбоку, и я с криком прыгаю со стула как ужаленная, приземляясь на кафельный пол.

– Твою мать, Хрустальная, что за мазохистские наклонности самой себе вредить? – ругается Грозный, наклонившись и взяв меня на руки.

Первые секунды я толком и не понимаю, что произошло, доходит, только когда крупная ладонь невзначай проходится по моей ягодице.

– Пусти меня! – требую, начав брыкаться в руках Грозного. – Отпусти сейчас же! Ты обещал! – срываюсь на крик, перед глазами вчерашние кадры, и меня начинает бить крупная дрожь. – Отпусти! – кричу, а к горлу ком подкатывает.

– Успокойся, – слышу, словно из-за толстого стекла. – Спокойно, – его руки прижимают сильнее, но я будто не слышу.

– Не надо, – продолжаю орать. – Обещал! Не трогай!

– Да ёб твою налево, – доносится до моих ушей его голос.

Меня куда-то несут, пока я, словно рыба без воды, бьюсь в истерике, махаю кулаками, царапаю ногтями. И вдруг лицо окатывает холодом, я резко замолкаю и осознаю, что мы уже на кухне и меня обрызгали холодной водой.

– Успокойся, ничего не произошло, – ровный и вкрадчивый тон немного приводит в себя. – Я просто поднял тебя с пола…

– Отпусти! – требую, но уже спокойнее.

– Успокоилась? – спрашивает, не торопясь ставить меня на ноги.

– Да! – слишком эмоционально выкрикиваю.

– По глазам вижу, – усмехается и наконец спускает меня на пол. – Будь аккуратней, мне не охота искать новую поломойку.

– Что? – прищурившись и всё ещё тяжело дыша, поднимаю взгляд на него.

– Что? – повторяет за мной, выгнув брови.

– Какой же ты… – замолкаю, но мысленно всё же договариваю. – Будь…те так добры, – специально перехожу на «вы», – не прикасаться больше к поломойке.

– Надо было дать тебе сломать что-нибудь, может, была бы добрее, – выплёвывает и обходит меня.

– Я упала со стула, а не со второго этажа, ты просто повод нашёл меня облапать, – кричу в спину, развернувшись.

– Облапать? – переспрашивает и, резко застыв, разворачивается и идёт на меня, как хищник на свой обед.

Пячусь назад и вжимаюсь поясницей в столешницу. Надо бы придержать свой язык за зубами, иначе Грозный плюнет на свои обещания, в которые я и так не верю.

– Думаешь, – медленно и тихо, словно я могу не понять. – Мне в кайф, – каждый шаг сопровождается словом, – трахать орущую девку, – он уже нависает надо мной, как скала над горной речкой. – Я сыт по горло твоими истериками, ты здесь, потому что я грёбанный добряк, решивший искупить свои грехи и помочь убогим, – нет ни одного слова в этой фразе, которое не делало бы мне больно.

Слёзы так и норовят выйти наружу и показать, как сильно он меня задел сказанным. Но я держусь, не собираюсь обнажать свои чувства. На что я вообще надеялась, Грозный есть Грозный, и то, что он спас меня вчера, врача позвал и накормил, ничего не значит. Одноразовая акция, не более. Бдительность мою усыпил, вот и вся его доброта. Уверена, он не делает чего-либо просто так, явно есть план, а вчера и утром он просто следовал ему.

– Знаешь, что, – собираю всю свою злость на него, – пожалуй, ты сам постираешь себе носки, – выплёвываю и делаю шаг, собираясь обойти, подняться наверх и собрать свои вещи.

– А нет, Хрустальная девочка, – схватив меня за локоть, он удерживает на месте. – Так просто, ты не уйдёшь, – говорит мне в лицо, хитро оскалившись. – Забыла? Я уже заплатил за твою работу.