Глава 19 Кто он такой?

Аля

К моему огромному удивлению Грозный покончил с попытками выводить меня на эмоции. Он ведёт себя слишком нормально для такого, как он. Меня, честно признаться, даже настораживает этот факт. Ну, если не считать периодически бросаемые шуточки в его стиле в мою сторону и уверенность, что он мне нравится.

А так ли это?

Его поведение после того случая вызывает только положительные эмоции, и если бы он вёл себя так изначально, то, скорее всего, мнение сложилось бы другое. Но пока что я не могу забыть, как он похитил меня, избил того мужчину и всего остального, что мне пришлось пережить по его вине. Так что сложно ответить на этот вопрос.

Мои каникулы давно закончились, и Грозный каждое утро отвозит меня в институт. Говорит, ему по пути, и вообще это не обсуждается. Было сложно объяснить подругам, почему я переехала к нему, но скрывать от них не собиралась. Утаила лишь о случае в хостеле, не хотелось видеть в их глазах жалость.

В квартире Грозного я не ощущаю себя прислугой, не знаю, насколько это нормально, сидят ли за одним столом с хозяином другие домработницы, и позволяют ли им столько вольностей, но это мне как раз нравится. Я делаю всё то же, что делала бы у себя дома, что готовить, решаю сама, и «начальника» всё устраивает, даже хвалит мою готовку.

Но самое важно во всём этом – лечение папы. Пришлось, конечно, объяснить и ему, что у меня очень хорошая работа, а по Питерским меркам моя зарплата не такая уж высокая, и учёбе ничего не мешает. Однако, если бы неделю назад боль в спине не приковала его к кровати, наверняка так бы и не согласился пройти повторное обследование, лечь в больницу и начать лечиться. Так что моя заслуга только в том, что мама может купить ему все нужные лекарства и содержать семью, пока папа на больничном.

В общем, всё не так плохо в моей жизни, а если быть до конца честной… я живу в шикарной квартире со всеми удобствами, у меня своя просторная спальня, личная ванная комната, хорошие условия и, не побоюсь признать, нормальный начальник. Дома его почти не бывает, как выходим вместе по утрам, так я вижу его поздно вечером. Он принимает душ, ужинает и идёт спать, иногда может сидеть в гостиной на диване, смотреть какие-то передачи, да так и заснуть там. Отчего я сделала вывод, что он такой же человек, который может уставать.

И опять удивительное-невероятное. Он ведь мажор, денег, судя по всему, куры не клюют, так чем он занимается и где так устаёт? Этот вопрос не даёт покоя несколько дней, но спрашивать напрямую не собираюсь. Мы в принципе не особо общаемся, только по делу, его шуточки не в счёт.

Сегодня какого-то чёрта написал, что заберёт из университета, и вот я стою и мёрзну пятнадцать минут. Уже собираюсь развернуться, пойти к остановке и сесть на автобус, пока не окоченела, зима всё же.

– Эй, замарашка, прыгай, подвезу, – раздаётся знакомый противный голос из притормозившей рядом машины.

– Незачем марать тачку, езжай дальше, – выплёвываю, едва посмотрев на парня.

Вот Ворон типичный мажор, а в сравнении с Грозным вообще выиграет конкурс «самый мерзкий понторез». Воронцов мою подругу Еву достаёт уже второй год, меня постоянно задевает лишь потому, что социальные уровни у нас разные, а гуляющие по институту слухи про его страсть к насилию над слабыми девушками вызывают отвращение, особенно у меня.

– Если ты хорошо ртом поработаешь, я закрою глаза на это, – подмигивает, а меня едва не выворачивает от его слов.

– Пошёл к чёрту, – выплёвываю и, отвернувшись, отхожу на пару шагов, но за спиной хлопает дверь.

Вот же козёл неугомонный!

– Слышь, ты что такая дерзкая? – спрашивает, схватив за локоть и силой разворачивая к себе.

– Не трогай меня! – кричу и руку вырываю. – Испачкаешься ещё, – добавляю, не испытывая страха перед ним.

Мы стоим у ворот университета, если что, могу позвать на помощь, и охранники придут. Я надеюсь на это.

– Какие мы обидчивые, – произносит и осматривает меня с головы до ног. – Ничё такая, – заключает, а я не могу не заметить его поплывший взгляд.

Не успеваю ничего ответить, как парню в челюсть прилетает чей-то кулак, и от неожиданности он сваливается в сугроб.

– Я ведь предупреждал, – раздаётся голос Грозного.

Смотрю на него во все глаза, понимая, что не слышала, как он подъехал, неудивительно, рядом дорога и проезжающие машины, а его новый автомобиль почти бесшумный.

– Ты охуел? – орёт Ворон, вытирая струйку крови с подбородка.

– В машину, Хрустальная, – обращается ко мне, не реагируя на выпад Воронцова.

Испытывать его терпение, когда он и так нервный, не собираюсь, быстро семеню к автомобилю и занимаю переднее пассажирское сидение. Грозный что-то бросил Ворону и, сев за руль, тронулся с места. Около пяти минут мы ехали в тишине, за это время я пыталась считать его состояние, но поняла, что парень совершенно спокоен.

– Он отморозок, отец очень влиятелен, у тебя могут быть проблемы, – разрываю тишину, сама удивляясь беспокойству о нём.

– Отморозок я, а он так, балуется, – усмехается Грозный, на что я фыркаю и отворачиваюсь к окну.

– С чего ты вообще решил забрать меня? – спрашиваю, продолжая наблюдать за плывущим городом сквозь стекло.

– Время есть, за продуктами поедем, – отвечает, заставляя посмотреть на него.

– Надо же, ты слышишь, что я говорю, – не могу удержаться и не подколоть его.

Нет, ну а что, ему можно, а мне нет? Тем более, вчера утром, когда я сказала, что запасы уже заканчиваются, он никаким образом не среагировал. В телефон смотрел, что-то там читал и так и вышел из квартиры, не подняв глаз от экрана.

– А как же, я уважаю свою прислугу, к тому же такую аппетитную, – губы в улыбке кривит и подмигивает.

Ловлю себя на том, что, в отличие от Ворона, который вызывает отвращение своими похожими «знаками внимания», у Грозного они приятные.

Так, что это ещё такое?

Мысленно оправдаться не успеваю, звонок сотового отвлекает. Грозный отвечает, и по салону на громкой связи раздаётся мужской голос.

– У нас проблемы, – с ходу говорит звонящий.

– Лохматый, я дождусь дня, когда ты позвонишь и скажешь что-нибудь хорошее? – со вздохом интересуется Грозный.

– Ну… – начал было абонент, но его прерывают.

– Что за проблемы? Без меня решить не вариант? – спрашивает, а я уши в трубочку завернула.

Мне впервые выпадает шанс узнать о нём немного больше того, что я знаю.

– Вадика избили, – коротко отвечает этот Лохматый.

– Кто? – на лице Грозного никаких эмоций, и я бы, наверное, удивилась, если бы они были.

– Бульдог и его шайка передали тебе привет, – после слов парня водитель сжимает руки до скрипа кожи на руле.

– Сейчас буду, – бросает Грозный и, отключив звонок, перестраивается на другую полосу, сменяя маршрут. – Придётся сделать круг, Хрустальная, – ставит в известность, но я это и так поняла, и совру, если скажу, что мне не интересно, кто эти Вадик, Лохматый и какой-то бульдог.

Через полчаса мы подъезжаем к воротам, Грозный тянется к бардачку и, достав небольшой продолговатый предмет, нажимает на кнопку, и железные створки разъезжаются. Въезжаем и тормозим у пятиэтажного здания, в нескольких метрах от ступенек.

Фасад светло-голубого цвета выглядит свежо, будто не так давно сделали ремонт. Окна пластиковые, новые и чистые, уж мне, уборщице, это заметно. Вокруг всё убрано, снег с дорожек вычищен, ступени подметены. Аккуратно и приятно, видно, что здесь за всем тщательно следят.

Грозный выходит из машины, ничего не сказав, и я делаю вывод, что мне никто не запрещал покидать автомобиль. Наверняка, не стоит, но я не могу унять любопытсво и следую за ним в здание.

– Вы кто? – спрашивает меня здоровенный мужчина, едва я порог небольшой входной зоны переступаю.

– Аля, – отвечаю и глупо ресницами хлопаю.

Мужик в форме охранника с прицепленной к поясу дубинкой выглядит устрашающе со своими габаритами. За его спиной я замечаю наполовину застеклённую стену, а за ней тучную женщину с рыжими волосами.

– Валера, она со мной, – слышу голос Грозного.

Повернувшись, вижу дверь, полностью стеклянную, за ней мой начальник разговаривает с молодым парнем.

– Простите, – подаёт голос охранник.

– Ничего, – мило улыбаюсь, – Здравствуйте! – здороваюсь с женщиной, и та кивает мне в ответ с невозмутимым лицом.

Прохожу вперёд, озираясь по сторонам и понимая, что это место напоминает общежитие. Здание старое, но чистое и с неплохим простым ремонтом. Белые стены, плиточный пол, много зелени и картин на стенах, только не обычных, а с цитатами великих людей. Это помещение больше похоже на место отдыха. У стен стоят диваны, столики, кресла и два торговых автомата.

Что это за место? И при чём тут Грозный?

– Сломали руку, зуб выбили, – доносятся до меня обрывки разговора.

– Суки! – выругавшись, Грозный сжимает кулаки. – Давно надо было им урок преподать.

– Ну теперь точно с ними разберёмся, – кивает его собеседник.

– Где Вадик? – интересуется Грозный и, получив ответ, направляется в сторону коридора.

– Что происходит? – спрашиваю и иду с ним.

– Ничего, – сухо отвечает и толкает дверь с табличкой «Медпункт».

Захожу следом, меня ведь никто не останавливает, и попадаю в кабинет врача, оборудованный… всем. Разговор Грозного и женщины в белом халате проходит мимо моих ушей, потому что всё мое внимание приковано к мальчику на кушетке, на вид ему лет десять-двенадцать. Он прижимает ко рту тампон из ваты и бинта, вторая рука у него зафиксирована специальным приспособлением, вокруг глаза образовывается синяк, но он лежит так, будто у него ничего не болит и всё у него хорошо.

– Ты Вадик? – уточняю, подойдя к нему.

– Угу, – кивает и внимательно меня осматривает. – А ты, фто? – задаёт вопрос в ответ.

– Я Аля, – улыбаюсь и сажусь на край кушетки.

– Ты дефушка Дафида? – спрашивает, и я чуть воздухом не давлюсь.

– Как ты, чемпион? – спасает меня от ответа подошедший Грозный.