– Можно вместе, – говорит, когда я уже занимаю водительское место.

– В смысле? – хмурюсь и мотор завожу.

– В прямом, можем вместе приготовить, – пожимает плечами, и видно, что смущается, а я чёртов эгоист, потому что балдею от любой её эмоции настолько, что хочется вечно вызывать смущение, стыд, неловкость и далее по списку.

– Ладно, хули нет, – бросаю и трогаюсь с места.

– Почему нет, – произносит, и чую, как она на меня смотрит.

– Чего? – спрашиваю, коротко на неё взглянув.

– Не «хули нет», а «почему нет», – отвечает, и я осознаю, что мат из её ротика звучит очень инородно.

– Простите, Алёна Алексеевна, – изображаю сожаление, но едва сдерживаю смех.

В курсе, что её передёргивает от моего лексикона, но знала бы она, насколько я базар фильтрую при ней.

– Что ты хочешь на обед? – меняет тему, рассматривая пейзаж за окном.

– Да плевать…

– Нет, так не пойдёт, – перебивает строгим тоном.

– Да ты абьюзер, – усмехаюсь и, затормозив на светофоре, поворачиваюсь к ней. – Была в Италии? – задаю вопрос и мгновенно понимаю, что затупил.

– Нет, – голос ровный, значит, не задел.

– Обязательно съездим, а сегодня можем приготовить пасту с морепродуктами, – проговариваю, дав по газам, когда загорается зелёный.

– Я никогда не готовила, нужно рецепт в интернете посмотреть, – задумчиво произносит и телефон достаёт.

Блядь, надо ей нормальную трубку купить, эта давно своё отработала. Но она ведь не примет, гордая девочка мне досталась, и ценит она совсем другое, а не дорогие подарки. Ничего, что-нибудь придумаю, у неё обязательно будет самый лучший телефон.

– Не надо, – тяну руку, накрыв трубу. – Я знаю рецепт, – добавляю и выруливаю к супермаркету.

Купили всё нужное к обеду, в придачу бросил в корзину всё, на что Аля смотрела. Я сам не верю, что хожу по магазину в компании девушки, как молодая семья, но ловлю себя на мысли, что мне пиздец это в кайф.

У меня всегда есть работа, выходной день или нет, я хуярю. Сам себе начальник, когда хочу, тогда и отдыхаю. А в чём заключался мой отдых? Походы к шлюхам, клуб, бухло или оргии у Толя. А сейчас я еду домой готовить, чудеса, не иначе.

Не понимал, что заставляет мужиков жениться, остепениться. Как можно променять свободу и веселье на домашние посиделки под фильмец по ящику. Но живя под одной крышей с Хрустальной, я понял, что все эти сборища собутыльников полная хрень. Настоящий кайф рядом с ней.

– Никогда бы не подумала, что ты умеешь готовить, – говорит моя девочка, стоя возле меня, пока я режу помидоры для соуса. – Да ещё и такое блюдо, – добавляет и делает глоток вина.

– Я много лет жил сам за себя, вынужден был научиться, – поясняю и, чуть повернув голову к ней, срываю короткий поцелуй со вкусом белого полусладкого.

– Мм, может я всё же чем-нибудь помогу? – спрашивает, смущённо губы прикусывая.

– Можно, – киваю с уверенностью. – Не соблазняй меня, а то останемся без обеда.

– Я не специально, и уже будет ужин, – уходит от темы, но оно и к лучшему. – Расскажи что-нибудь ещё, – просит аккуратно, с долей страха.

Непросто лезть на чужую территорию, где всё поле забито минами, неверный шаг – и ты разлетаешься на ошметки. И я понимаю её волнение, ведь сам показал себя мудаком.

– Что именно? – дёргаю уголки губ в подобие улыбки, чтобы взбодрить её. – Спрашивай, что интересно узнать? – говорю и бросаю помидоры в сковородку.

– Как тебя нашёл отец? – задаёт вопрос, но прячет взгляд.

– Хрустальная девочка, – разворачиваюсь к ней всем корпусом и, обняв, прижимаю к себе. – Я очень люблю твои эмоции, кроме страха. Не бойся меня никогда. Хорошо?

– Хорошо, – улыбается и, подавшись вперёд, целует неуверенно, робко.

– Так, этого не надо, – торможу сам, иначе поплыву к херам. – Отец… В семнадцать лет у меня уже был автосервис, ну, как, старый разваливающийся гараж купили у пьяницы за два ящика водки. Нам с Максом нужно было закрытое место, где могли бы перекрашивать угнанные тачки…

– Ты воровал машины? – удивляется, нахмурив свой лоб.

– Хочешь, чтобы я тебе врал? – вопросительно приподнимаю бровь.

– Никогда, – мотает головой.

– Хорошо, – киваю и наливаю себе пива. – Это мой доход по сегодняшний день, только уровень другой уже. Так вот, на тот момент у нас уже был третий заказ, на районе начали пиз… болтать, – исправляюсь вовремя, – что банда орудует, и мы этим гордились, но пацаны малолетние были, головой не особо думали, и ночью, когда вскрывали тачку под заказ, нас поймали менты. Макс быстро выкрутился, стащив магнитолу, и мы вывернулись, мол, дети ещё, какие тачки, мы так, по мелочи, но в участок нас всё же забрали. Начали расспрашивать про родаков, и, если бы мы сказали, что их у нас нет, нас вернули бы в детдом, вот я и назвал имя отца.

– Ты знал, кто твой отец? – тут же спрашивает Хрустальная.

– Знал, нашёл письмо от матери после её смерти, – отвечаю и ком в горле сглатываю. – Она знала, что умрёт, и подготовилась. В письме было его имя, история их знакомства, без лишних деталей. Если коротко, она подрабатывала в ресторане, куда он ходил регулярно, у них была любовь, но он не мог на ней жениться, потому что уже был женат. Почти правда, я потом выяснил, что он тупо её трахал, жениться только собирался, от меня велел избавиться и даже денег на аборт дал.

– Какой ужас, – ахает моя девочка.

– Ему позвонили, и в ментовку припёрся дядя при параде, окружённый охраной и пафосом – его правая рука, – хмыкаю, вспоминая тот день.

– Документы у пацана есть? – спрашивает дежурного мужик в чёрном костюме.

– Нет, но он сказал, что его отец Грозный Тимур Айдарович, – стушевавшись, отвечает мент.

– У Тимура Айдаровича нет детей, – заявляет с серьёзным видом. – Пацан, ты кто и откуда знаешь это имя? – спрашивает уже меня.

– От мамы, – говорю, смотря на него, готовый в любой момент отбиваться, почему-то есть ощущение, что он может ударить.

– А маму как зовут? – интересуется, наклонившись ко мне.

– Софья, – бросаю, и сердце охватывает спазм. – Новикова Софья Евгеньевна, – добавляю и по лицу мужика вижу, что он всё понял.

Отходит на пару шагов и кому-то звонит, хотя догадываюсь кому.

– Да, он сын Софьи, по его словам, – коротко сообщает собеседнику. – Вы уверены? Понял, а со вторым что делать? – спрашивает, и мы с Максом переглядываемся.

– Я никуда без Макса не поеду, – кричу, и дядя поворачивает голову ко мне.

– Слышали? Принял, – заканчивает разговор и лезет во внутренний карман пиджака.

Достаёт белый конверт и вручает менту, тот, озираясь по сторонам, прячет «подарок» в фуражке и нахлобучивает обратно на голову.

– Потом на крутой тачке нас привезли в огромный дом за городом, там я и познакомился с папашей, – завершаю рассказ, попутно занимаясь готовкой.

– Я рада, что вы встретились, – проговаривает моя девочка, не имея понятия, что хуйня это, а не радость, но это другая история.

– А я рад, что ты налетела на меня в клубе, – сказав это, снова прижимаю девочку к себе.

– Это ты меня плечом задел, при чём так, что я чуть в стену не врезалась, – возмущается, краснея, как те помидоры, которые я резал несколько минут назад.

– Я бы не обратил внимания, если бы ты молчала…

– Так это я виновата? – легко бьёт ладошкой по плечу.

– А кто ещё? Наехала на честного пацана, – цокаю языком и головой мотаю.

– Ты-то честный, – смеётся так искренне, что хочется чаще её смешить.

– С тобой я самый честный, – говорю тихим голосом и впиваюсь в пухлые губы.

Глава 25 Я счастливая дура

Аля

За окном глубокая ночь, в комнате приглушённый свет, по телевизору идёт сопливая мелодрама, на столике вкуснейшие блюда и два бокала вина. Как за один день может всё так сильно измениться? Нет, мы и так каждый вечер ужинали вместе, в последнее время много разговаривали, в частности о приюте и детях. Но всё взяло крутой поворот, стоило парню напротив заявить, что его сердце теперь принадлежит мне. Самое лучшее признание в любви, которое я когда-либо слышала. Всё так хорошо, день был просто невероятный, что меня одолевают сомнения, настоящее ли всё это.

– Эй, ты меня слышишь? – щёлкает перед моим носом Таша.

– Нет, прости, что ты сказала? – смотрю на подругу виноватыми глазами.

– Ну всё, я осталась без подруг, – наигранно надувает губы.

– Да брось, ты сама влюблена и прекрасно нас понимаешь, – вставляет в защиту Ева.

– Я не уплываю из реальности, как вы, – фыркает наша рыжая фурия, отпивая из чашки латте.

– Это потому, что у тебя уже другой этап отношений, а у Али только начало, все мы летаем в облаках первое время, – хихикает Ева, а я румянцем покрываюсь.

– Какое начало? Что вы выдумываете, – спешно бросаю и прячу пол-лица за бокалом холодного чая.

– Ой, хватит врать, мы всё видим, что, Стокгольмский синдром? – смеётся Таша.

– Правда, Аля, заметно, как у тебя глаза блестят, мы подруги или кто? Зачем так старательно скрывать? – обвиняющим тоном проговаривает Ева.

Зачем? Я сама не знаю, может, потому что боюсь спугнуть счастье, или потому что не уверена ещё. Но, с другой стороны, Давид свои чувства показывает больше поступками, чем словами. И такой человек, как он, не стал бы разбрасываться словами впустую. К тому же, он всегда говорит всё как есть, без приукрашивания. Как, например, не стал ходить вокруг до около, прямо сказал, что хочет от меня в начале нашего знакомства. В общем, что на уме, то и на языке, пустые слова не про Грозного Давида.

Грозный… я думала это прозвище, в силу его взрывного характера, а это его реальная фамилия.

Грозная Алёна Алексеевна… звучит внушительно и красиво. Так, это куда меня занесло? Что это за мысли такие, два дня как в любви признались, а я уже фамилию примеряю.

– Да, вы правы, – выдыхаю, возвращаясь в реальность, пока фантазии не подвели меня к алтарю в белом платье. – Вчера утром он признался мне в любви, – добавляю, и Таша чуть кофе не давится.

– И ты поверила? – спрашивает, откашлявшись.

– Поверила, – киваю, внешне оставаясь спокойной и не показывая, что её вопрос больно царапнул.

– Аль, он тебе угрожал, похитил, руку вывихнул, из общежития выселил, шантажом заставил у него работать, а ты взяла и просто так поверила, что он якобы любит? – слова подруги настолько задевают, что ком в горле встаёт.

– Подожди, Таша, куда ты так разогналась? – накрывает и сжимает её локоть Ева. – Мы не знаем, какой он, зачем ты так?

– Затем, что все мужики козлы, кроме её святого Артёма, да? – с обидой в голосе спрашиваю, нервно делая глоток чая.

– Вот как мы заговорили, – хмыкает Таша. – То есть тебе плевать, что он отморозок? Сказал пару ласковых слов, и ты забыла всё, что он тебе сделал?

– Вы его не знаете, – восклицаю, с грохотом возвращая стакан на столик. – И мне жаль, что мои подруги считают меня легкомысленной дурой, – бросаю и, встав, иду в дамскую комнату, по пути пишу Давиду.

Мы договаривались, что он заберёт меня из кафе, и в сообщении спрашиваю, долго ли ему ехать, если он далеко, я поеду на такси, но здесь на останусь. Очень обидно, что я всегда поддерживала своих подруг, что бы ни было, а меня посчитали идиоткой. Взять ту же Еву, её отношения начались далеко не романтично, Демьян вообще в тюрьме сидел, и всё нормально. Конечно, он ведь друг Артёма, жениха Таши, а значит, автоматически хороший парень, несмотря на то что убил двоих людей.

«Я уже на парковке», – прилетает ответ, и я едва не прыгаю до потолка.