Ты мой вызов (страница 29)
Трясущими руками набираю номер и обрисовываю ситуацию диспетчеру, и только после этого немного успокаиваюсь. С одной стороны, Ворону должен был кто-то объяснить, что нельзя цепляться к девчонкам, он ведь всех достал уже. Сколько к Еве цеплялся, подставил её на съёмках, но Демьян не нашёл в себе смелости поставить на место сынка влиятельного человека. Но с другой стороны, я боюсь, что этот самый влиятельный папаша не оставит это просто так, и у Давида могут быть проблемы.
– Успокойся, – раздаётся его голос, и на моё бедро ложится рука с разбитыми костяшками и в чужой крови.
– Останови, – прошу, чувствуя, как к горлу подступает тошнота.
– Что такое? – хмурится Давид, но ответить не могу, прикрываю рот, понимая, что сейчас произойдёт неприятный казус. – Понял, – боковым зрением отмечаю его кивок.
Машину резко ведёт вправо, за спиной слышны недовольные гудки водителей, и Давид, грязно на них выругавшись, тормозит у обочины и спешно покидает автомобиль, чтобы открыть дверь с моей стороны и вывести меня на воздух.
– Ты что творишь, козлина? – орёт кто-то.
– Пошёл на хуй, – отвечает ему Давид, аккуратно придерживая меня за руку. – Сядь сюда, – совершенно другим тоном обращается ко мне, усаживая на бордюр, и уходит к багажнику, чтобы вернуться через секунду с бутылкой воды. – Держи, – протягивает мне, предварительно открутив крышку. – Что-то болит или только тошнит? – спрашивает и убирает прядь волос мне за ухо.
Запах крови от его пальцев проникает в нос, и я только и успеваю, что отвернуться, перед тем как вывернуть желудок наизнанку.
– Твою мать, – шипит Давид и, судя по звуку, выливает содержимое бутылки на руки. – Прости, – бросает и, собрав мои распущенные волосы, придерживает их, пока я показываюсь ему с не очень приятной стороны. – Прости, – повторяет и целует в плечо.
– Не смотри, – хриплю я, умудряясь ещё и краснеть от стыда в таком состоянии.
– Не неси хуйню, – рычит на меня и, отпустив мои волосы, выливает остатки воды на свою руку, чтобы вытереть мне лицо.
Он возится со мной, словно с маленьким ребёнком, который не знает, что нужно сделать, а я начинаю рыдать в три ручья.
– Что? Что? – обеспокоенно спрашивает, когда я возвращаю свою пятую точку на бордюр. – Давай в больницу поедем, – бросает и поднимается на ноги, но я удерживаю его за руку.
– Не надо, – всхлипываю. – Просто… ты такой хорошииииий, – скулю, как побитая собака.
– Господи, что ты пугаешь меня? – выдыхает, и взяв меня на руки, несёт к машине. – Посиди немного, – говорит, устроив на переднем сидении, приносит новую бутылочку с водой, и пока я мелкими глотками увлажняю горло, он аккуратно убирает за ухо пряди волос. – Лучше? – спрашивает, а я только киваю, потому что едва сдерживаю слёзы. – Не знал, что тебе плохо от вида крови.
– Первый раз такое, – признаюсь сиплым голосом.
Давид прижимает мою голову к своей груди, и мы стоим так долго, пока я окончательно в себя не прихожу. А убедившись, что со мной всё в порядке, он садится за руль, и мы едем домой.
– Тебе нужна горячая ванна, – проговаривает, едва мы заходим в квартиру, и берёт меня на руки.
Заходит вместе со мной в санузел, ставит на пол и включает воду, после чего раздевает меня, а следом избавляет и себя от одежды, пока я опять сдерживаю слёзы, тая от его заботы.
– Ну вот что ты плачешь? – спрашивает, когда мы оба остаёмся голыми, и обхватывает моё лицо ладонями. – Всё же хорошо, – улыбается, но тут же мрачнеет. – Или я поздно приехал?
– Нет, нет, – мотаю головой. – Я тебя очень люблю, – говорю и, обняв, прячу лицо на его груди.
– И я тебя люблю, моя Хрустальная девочка, – сжимает в своих объятиях. – Больше всего на этом свете, – добавляет, оставляя поцелуй на моей макушке.
Минут через пять, я уже лежу на нём в просторной ванне и наслаждаюсь его бережными ласками. Тем, как он проводит пальцами по моим плечам, спине, волосам, легко массирует части тела, иногда целует. Можно быть счастливее?
– Хочу, чтобы ты всегда была моей, – вдруг произносит он.
– Я и так твоя, Давид, – улыбаюсь и, всё ещё лёжа с закрытыми глазами, нахожу его руку и сплетаю наши пальцы.
– Мне надо по всем законам, Хрустальная, – щекой ощущаю, как судорожно начинает биться его сердце. – Стань моей женой, – припечатывает этими словами, и я, резко распахнув глаза, поднимаю голову.
– Что? – переспрашиваю, чувствуя лёгкую дрожь в теле.
– Хочу всю жизнь засыпать и просыпаться рядом с тобой, – совершенно серьёзно проговаривает, смотря мне в глаза.
– Давид, мы так мало вместе…
– Насрать, – перебивает. – Я тебя люблю и никогда не отпущу, так какая, к хренам, разница, поженимся завтра или через пять лет?
– Никакой, – почти шёпотом отвечаю. – Но, что, если мы торопимся, если не сложится?
– Бред, – бросает, проводя пальцами по моей щеке. – Завтра же займусь этим вопросом.
– Я ещё не дала согласие, – возмущаюсь и щёку изнутри прикусываю, чтобы скрыть улыбку.
– Плевать, я всё решил, – сказав это, он меня целует, страстно, со всей своей любовью.
Могу, конечно, поломаться, мол, что значит «я решил»? Но зачем, если я не могу представить своей жизни без него.
Можно быть счастливее? Можно!
Глава 28 Свадьба откладывается
Давид
Сижу и с усмешкой смотрю на друга в звенящей тишине кабинета. Макс вытаращил глаза на меня, как на поехавшего. Морщится, головой мотает, словно пытается мысли в кучу собрать.
– Ты сейчас серьёзно? – спрашивает в третий раз.
– Абсолютно, – киваю с уверенностью.
– Слушай, брат, я всё понимаю, гормоны туда-сюда, но жениться… Ты её знаешь несколько месяцев, – проговаривает, подавшись вперёд.
– Ты как никто другой знаешь, что я не принимаю поспешных решений, – напоминаю, кто перед ним сидит.
– Знаю, но… нет, бля, не вдупляю, нахрена жениться, живёте и живите, – продолжает возмущения, чем начинает раздражать.
– Я хочу привязать её к себе, чтобы точно не ушла, – признаюсь ему, но в большей степени себе.
Честно, сам не догоняю, что на меня нашло, но вдруг понял, что она должна быть моей не только на словах и деле, а ещё и по закону. Хотя меня закон всегда волновал в последнюю очередь, но тут вот такое.
– Ты настолько пропал? – с недоверием смотрит на меня. – Или здесь что-то другое?
– Пропал, – киваю и лыблюсь как придурок.
Попал и пропал окончательно, не знаю, что она сделала и каким образом, но пиздец как люблю её. Не вижу смысла ждать, когда рак на горе свиснет. Она должна носить мою фамилию, кольцо с моими инициалами, и вообще, была бы моя воля, набил бы татуировку ей, чтобы все вокруг знали, чья она. Сошёл с ума, да, но ничего не могу с собой поделать. Ощущение, что она исчезнет, и я просто задохнусь к хренам. И этот страх, что она куда-то уйдёт, от меня сбежит, объяснить никак не могу.
– Пиздец какой-то, – вздыхает Макс и потирает переносицу.
– Что не так? Чего ты так кипишуешь? – спрашиваю, усмехаясь.
– У нас дела: автосервис, подпольные бои, гонки, клуб этот…
– И что? Как моя женитьба на это повлияет? – откровенно не понимаю друга.
– Да так! – восклицает и, встав на ноги, наматывает круги по кабинету. – Женитьба, семейная жизнь, дети, подгузники.
На последних словах меня передёргивает. О детях я ещё не думал, но эта мысль отдаёт теплом в груди, стоит представить Хрустальную с круглым животом, внутри которого растёт наше продолжение. М-да, я становлюсь сентиментальным, может, Макс в чём-то прав.
– Ничего не изменится, кроме штампа в паспорте, я буду в деле, как и до этого, не накручивай, – твёрдым тоном проговариваю. – Лучше скажи, как прошли гонки и бои? – меняю тему.
– Нормально прошли, мы, как всегда, в плюсе, – отвечает и, подойдя к шкафу с бухлом, плескает себе порцию шотландского. – Будешь? – кидает на меня короткий взгляд.
– Одиннадцать утра, Макс, – хмыкаю и качаю головой, отказываясь.
– Ну вот, а раньше тебя не трогало, какой час, – вздыхает с досадой. – Потеряли пацана. Не чокаясь, – салютует и опустошает бокал одним глотком.
– Хватит, я женюсь, нравится тебе это или нет, и мы это больше не обсуждаем, – отрезаю строго и, надеюсь, понятливо.
– Хрен с тобой, – махнув рукой, друг возвращается на стул по ту сторону стола. – Давай о делах, – кивает. – У нас заказ на «Порше 992», бэушный стоит около двухсот лямов, нам заплатят сто.
– Нашли? – интересуюсь, прикидывая в уме, сколько сама работа нам будет стоить.
– В небольшом городе на юге Германии, чувак один продаёт, – отвечает Макс, и меня устраивает его ответ.
В Германии у нас тоже есть пара ребят, которые сделают всё чисто ровно до момента отправки из страны, а дальше наше дело уже.
– Отлично, работайте, если какие-то проблемы, сразу сообщайте мне, никакой импровизации, всё чётко по привычному плану, – приказным тоном обращаюсь к другу, и тот кивает в ответ. – В клубе как? – перехожу к следующему пункту.
– Всё, как и прежде, бухают, накуриваются, трахают баб в випках, – проговаривает и откидывается на спинку стула.
– Эта элита чудит куда больше, чем простые смертные, – хмыкаю, вспоминая свои вечера в моём новом клубе.
Когда забрал его за долги, понятия не имел, что это место, где собираются всякие актёры, певцы и подобные им звёзды, мать их. Но, по сути, мне похрен, пока они за это платят хорошее бабло, пусть хоть на виду у всех трахаются. Моё дело обеспечить безопасность, поэтому ввёл правило – никаких телефонов в здании клуба. Лишь мои скрытые камеры видеонаблюдения, о которых знаю только я. Даже Макс не в курсе, знает только Толь, который, собственно, их и установил. Иметь компромат на какую-нибудь известную особу очень ценно, и я не мог упустить такого шанса.
– Ну ладно, – отмахиваюсь. – Есть что-то, что я должен знать?
– Нет, всё в норме, – отвечает друг, и на этой ноте я могу поехать решать самый главный вопрос.
– Тогда я ушёл, – встаю с кресла и в этот момент открывается дверь, и в кабинет заходит мужик, а за ним двое в полицейской форме.
– Грозный Давид Тимурович? – задаёт вопрос, глядя то на меня, то на Макса.
– Это я, – отвечаю с прищуром.
– Следователь Мишин, – вытаскивает из кармана удостоверение, помахав им для вида. – Вы арестованы по статье 111 УК РФ, Умышленное причинение тяжкого вреда здоровью гражданина Воронцова Матвея Львовича, – проговаривает мужчина, и я и опомниться не успеваю, как на меня надевают наручники. – Всё, что вы скажете, может и будет использовано против вас в суде. Ваш адвокат может присутствовать при допросе. Если вы не можете оплатить услуги адвоката, он будет предоставлен вам государством.
Под удивлёнными и испуганными взглядами работников автосервиса меня ведут к полицейской машине и, надавив на затылок, заставляют пригнуться и пихают на заднее сидение. Надеюсь, Максу хватит мозгов объяснить рабочим, что с нашими делами это никак не связанно, а то разбегутся все как тараканы. Самое главное, чтобы он Хрустальной не сообщил, нечего её напрасно волновать, я быстро решу вопрос.
По дороге я даже задремал, настолько спокойным был. Нет, ну а что переживать, не первый раз в наручниках и всегда чистым выходил. А тут вообще дело детское, в морду дал мудаку. Я своё защищал, нехрен было трогать мою девочку. А сопляк пошёл жаловаться дядям полицейским, смешно даже.
– Весело тебе? – интересуется следователь, ведя меня в здание участка. – Посмотрим, как будешь смеяться, когда срок влепят.
– Какой срок? Я вообще не понимаю за что меня арестовали, – усмехаюсь, переступая порог, судя по всему, допросной камеры.
– Адвоката ждать будем? – спрашивает Мишин, пристёгивая меня к железному кольцу на середине металлического стола.
– Мне не нужен адвокат, – мотаю головой, всё ещё забавляясь ситуацией.
Если я и позвоню кому-нибудь, то это будет подполковник Назаров, тот, кто получает регулярные «вознаграждения» от меня, просто чтобы нас никто не трогал в случае чего. Собственно, он хорошо себе карманы пополняет ещё и с моих гонок и подпольных боёв, и, мало того, он не раз выигрывал на ставках. Так что бояться мне нечего, всё разрулится очень быстро, и к ужину я буду дома.