Откручиваю крышку, игнорирую девушку. Она фыркает и убегает от бара, а заодно и от меня. Как только место справа становится пустым, на периферии зрения возникает знакомый силуэт. Этот силуэт мелькает в самом конце длинной барной стойки. Этот силуэт красив, как греческая статуя, и огромен, как титан. Этот силуэт с серо-зелеными глазами, в глубинах которых много раз тонула без возможности на спасение. Пашка не смотрит на меня, и никуда вообще. Его взгляд направлен перед собой, будто смотрит в пустоту. Мне надо уйти, пока он не видит. Надо исчезнуть, пока он меня не заметил. Но я не могу. Жадно поглощаю взглядом каждый сантиметр его прекрасного напряжённого тела. Под серой рубашкой, скользящей по торсу, не сложно заметить внушительные рельефы мышц. Я не дышу, боюсь даже моргнуть. Упиваюсь этим моментом. Вижу его так близко…

Пашка выходит из ступора. Слегка мотает головой, будто разгоняя дурман, и  бросает взгляд  в сторону. Пробегает по мне незаинтересованно, пока я быстро опускаю глаза в пол. Он не заметил меня. Судорожно выдыхаю. Разворачиваюсь, чтобы уйти, но в последний момент возвращаю взгляд туда, куда секунду назад с трепетом взирала.

Серо-зеленые глаза захватывают меня врасплох. Они смотрят с неверием. А я не могу сделать шаг прочь.

Ни шагу вперёд, ни тысячу шагов назад. Ничего.

«Милла», – он говорит одними губами. Встаёт, не разрывая зрительного контакта. Между нами расстояние в добрых семь метров. Этого достаточно, чтобы убежать, прежде чем он настигнет меня.

– ПАШКА, – громкий ликующий возглас. На него набрасывается какая-то девчонка с длинными белыми волосами. Не сразу я узнаю в ней Лику, так она изменилась. Блондинка неистово припадает к его губам, а руками держит, словно в капкане. Он застыл, я застыла, но зрительный контакт потерян.

Я ухожу…

Паша

«Милла», – шепчу одними губами. Не верю своим глазам, но это она. Её не должно здесь быть. Да какая разница? Она здесь.

Ноги сами ведут меня к ней. Скольжу вдоль барной стойки. Шаг, ещё шаг, зрительный контакт установлен. Буквально сгораю под её взглядом, а сердце выпрыгивает из груди.

– ПАШКА, – собственное имя больно бьёт по ушам. Поворачиваю голову на звук, и в мои губы неистово впиваются. От неожиданности воздух вылетает из лёгких, мой рот открывается, и его тут же заполняет язык. Лика, черт бы её побрал. Отталкиваю девушку,  бросаю  взгляд в сторону, туда, где секунду назад была моя мечта, но секунда – это слишком долго. Её там нет.

– Ты что, не рад мне? – Лика вновь обвивает мне шею.

– Рад, рад, – отталкиваю, но уже не так грубо, как в первый раз. Вижу, что к нам идёт Степанов.

– А ты какого черта здесь делаешь? – не здороваясь, спрашивает у дочери.

– Да, мне тоже интересно, – подливаю масло в огонь, пусть эти двое выясняют отношения, а мне нужно найти Миллу.

– Так, – Лика надувает губы, – никто мне здесь не рад.

– Ты что, сбежала? – большой босс пропускает её обиды мимо ушей.

– Меня отпустили, – врёт, но очень правдоподобно.

– Мне нужно отлучиться, – отступаю на пару шагов. Лика хочет меня остановить, но отец быстро овладевает её вниманием.

Последнее, что вижу, прежде чем сбежать из этой семейной драмы, это как Степанов зажимает переносицу двумя пальцами, будто у него дико разболелась голова. А потом его рот открывается, а глаза словно вылезают из орбит. Он начинает орать.

Смешиваюсь с толпой, бегло здороваюсь с теми, кто встаёт на моём пути, требуя внимания. Я многих знаю, многие знают меня… Но сегодня я предпочитаю видеть лишь одного человека, но её нигде нет. Небольшая паника учащает мой пульс.

Где? Ну где же ты?

Соображаю, что нужно найти Руса с Машкой, может, они видели Миллу. Их столик оказывается всего в паре шагов, парочка там, где я видел их в последний раз. Подбегаю.

Машка смотрит с пониманием и грустью.

– Они там, – всё, что она говорит, и указывает за мою спину.

Не хочу оборачиваться. Всего секунду назад хотел увидеть Миллу, а теперь… боюсь взглянуть.

Неровно вздыхаю, разворачиваю тело в указанном направлении. Моя мечта в объятиях другого. Влад так трепетно держит её в своих руках, что мне почему-то хочется зажмуриться. Пара медленно покачивается, хотя грохочет какая-то быстрая музыка. Но они так поглощены друг другом, что этого и не замечают. А ещё Влад целует мою мечту, его рот жадно впивается в её губы. Первый порыв разбить этот рот. Кулаки сжаты, а ноги уже вовсю топают к цели. В метре заставляю себя остановиться.

Что я творю?

– Пашка, привет, – Влад замечает меня и протягивает руку.

Пожимаю, с трудом разлепляю стиснутые зубы, чтобы ответить на его «привет» тем же.

Милла кивает, натянуто улыбается. Всё. Между нами повисла пропасть. Пропасть и Влад. Он даже стоит так, будто оттесняет её от меня. Его рука всё ещё покоится на бедре девушки.

– Как ты? – участливо спрашивает Милка.

– Нормально, – не хочу говорить о себе. – Вы всё-таки приехали? Чего не сообщили?

– Я звонил пару раз, – нехотя отвечает Владик, – но чего-то не дозвонился.

Пи*дит. Не звонил. Хотел застать меня врасплох. Хотел вот именно такой ситуации, какая произошла возле бара. Если бы я знал об их приезде, предусмотрел бы появление Лики. Чёрт, если бы…

По моему лицу проносится буря . Контролирую. Не здесь и не сейчас. Выплескивать негатив буду позже.

Боковым зрением замечаю приближение Лики. Её только не хватало.

– Ко-тя, – протягивает сладким голосом. Не смотрит на Миллу и Влада, будто не помешала только что. – Я тебя везде ищу, –  накручивает белый локон на палец. Месяц назад её волосы были до плеч, а теперь достигают поясницы. То есть эта дура ещё и чужие волосы себе приклеила. Мерзость.

– Иди, я найду тебя, – дарю ей тяжёлый взгляд, вкладываю в него многозначность и посыл: "Отвали".

Но куда уж там ей понять.

– Иди, Паш, тебя девушка ждёт, – сарказм в голосе Миллы обескураживает.

Лика наконец замечает этих двоих, внимательно смотрит на Миллу, в глазах мелькает узнавание.

– Да, иди, нам тоже уже пора, – Влад снова протягивает мне руку, – рады были повидаться. И наши поздравления.

Наши.

Не сдвигаюсь с места. Не могу. Смотрю только на Миллу, а она смотрит прямо мне в глаза. Что в этом взгляде? Влад тянет девушку за руку, хочет увести её. О, как же мне хочется сломать эту руку этому горе-другу.

– Пока, Паш, – прежде чем уйти, говорит моя мечта, – береги себя.

Чёрт, опять это прощание. А я, бл*дь, попрощался больше года назад.

– Котя, – не выдерживает Лика, – пойдём. Они ушли.

Это правда. Они ушли.

Они.

Самоконтроль, который создавал на протяжении последних месяцев, начинает рассыпаться на куски. Не отдавая себе отчёта, бегу к выходу, плечами расталкивая каждого, кто случайно возникает на моём пути к мечте. Большие двери, всего в метре от меня, распахнуты. На улице вижу, как моя Милк-Милк держится за руку Влада, он ведёт её к машине. Она оборачивается. Видит меня. А я хочу кинуться за ней, остановить, поговорить, всё что угодно, лишь бы ещё немного погреться в лучах её общества.

– Пашка, – меня грубо хватают за руку. Останавливают. – Пошли, найдем Степанова, надо кое-что обсудить.

Это один из спонсоров. Самый приставучий. Вырываю руку.

– Позже, – цежу сквозь зубы. Мои глаза снова находят глаза Миллы. Она собирается сесть в машину Влада.

– Что значит позже? Пошли, говорю, – грубо хватает меня за плечо.

Скидываю руку, он снова хватает.

Бл*дь. Мне пи*дец.

Кулак врезается в его лицо, прежде чем  я это осознаю. Кровь фонтаном бьёт из его носа, заливая ворот рубашки.

Милла всё видит. Чтобы это осознать мне понадобилось слишком долго времени.

Она очень далеко, наверное, в тысяче шагов от меня, но я знаю, она разочарована.

Теперь я точно потерял свою мечту. Визг колёс, машина срывается с места. И вот… её уже нет.

Глава 26. Сын.

Наши дни

Паша

– Залезай, Павлик, на ринг. Буду тебя выматывать, – Джаннини демонстративно хрустит пальцами, прежде чем надеть «лапы».

– Что ж, давай, – хмыкаю, запрыгиваю на ринг.

Но тренировка как-то сразу не клеится. Я слишком подавлен, а Люциано слишком взволнован.

– Сколько она уже в коме? – не выдерживает напряжения тренер.

– Ты знаешь? Откуда?

– Влад, – коротко объясняет.

Понятно. Наш пострел везде поспел. Я не хотел говорить Джаннини. Для него Милла близкий человек, а он не так молод. Я боялся, что он плохо перенесет это известие. По той же причине я не говорю своим родителям. Ни к чему им эти волнения. Милла проснется и …

Она проснётся.

– Сколько, Паш? Влад не сказал, когда это случилось.

– Они попали в аварию сразу после той вечеринки. Титул чемпиона области, помнишь? Прошло четыре дня.

– Она проснётся, – Джаннини говорит так, будто по-другому и быть не может, и я благодарен.

– Спасибо, – скидываю перчатки, покидаю ринг, – ты не против, если мы отложим нашу тренировку? – спрашиваю с кривой ухмылкой. – Мне нужно в больницу.

– Поезжай, Пашка. Вся твоя жизнь – бой. Возьми тайм-аут, побудь лучше с Миллой, а ринг… он никуда не денется.

– Спасибо, тренер.

– Я больше не твой тренер, – горько усмехается.

У двери оборачиваюсь.

– Ты всегда будешь моим тренером. И неважно, хочешь ты этого или нет.

Ухожу, но слышу его тихий ответ:

– Я всегда хотел им быть…

Но Джаннини больше не тренирует чемпионов, а я больше не занимаюсь боксом. Мы больше никогда не будем работать плечом к плечу. И от этого горько.

Еду в больницу. Сейчас, воссоздав всю картину по кусочкам, могу с уверенностью сказать, что не отдам Миллу Владу. Только если она сама захочет с ним быть. А если так, то я… смирюсь. Отпущу её.

Больничные стены, как и всегда, внушают уныние. Длинный коридор к палате Милки кажется бесконечным, но сегодня – оживлённым. В отдаленье, возле нужной двери, замечаю несколько человек. По мере приближения узнаю каждого из них.

Глаза вылезают из орбит от такой встречи.

– Мама, папа. Что вы здесь делаете?

Мама порывисто меня обнимает.

– Паш, прости нас, но мы не могли по-другому.

– Что, ты о чём? – в недоумении отстраняюсь. Строго смотрю на родителей.

– Паш, обещай, что будешь вести себя адекватно? – это Влад. Он подпирает спиной дверь палаты, и его действие я расцениваю как преграду. Он не хочет меня впускать?

– Что с Миллой? – широкий шаг, и я уже возле Влада и двери. – Дай мне зайти, – мой поддельно спокойный тон выдаёт бурю внутри.

– Сын, – отец укладывает руку на моё плечо, – выдохни. С Миллой всё нормально, – морщится от собственных слов, – то есть все так же, как было.

– А что тогда? – срываюсь на крик. – Впусти, – шиплю на Влада.

– Павлик, – мама хватает меня за руку, – конечно, Владик тебя впустит, просто успокойся. Дай я тебе всё объясню, – в голосе матери паника, и это пугает.

– Хорошо, – отступаю. Все как будто выдыхают. Влад расслабляется. Напрасно.

Они меня совсем, что ли, не знают? Паша и выдержка всё равно, что тигр без зубов.

Дёргаю дверь, открывая её вместе с привалившимся к ней Владом. Скалюсь, когда он хочет схватить меня за плечо, и друг одергивает руку. Вваливаюсь в палату, а за спиной слышу мамины причитания.

" Это вы во всём виноваты. Ты и Милла. Вы скрыли от него правду…"

Дверь захлопывается за моей спиной, но я тут же теряю нить значимости этих слов. В голове не остаётся здравых мыслей. Только один вопрос.

Какого хрена здесь происходит?

Унылая палата, бледные стены, девушка, которую люблю. Её мать,  притаившаяся на ветхом стуле. Всё вроде бы можно сказать обыденно. Но…

Во всей этой картине появилась маленькая деталь. Маленький мальчик – мальчик возле кровати Миллы, держащий её за руку. Этот мальчик услышал, как я ворвался в палату (словно медведь), а теперь смотрит на меня большими серо-зелёными глазищами. Его брови хмурятся.

– Шшш, – прикладывает маленький пальчик к губам, – мама… щпит.

Мама?

Я застыл. Парализован. Раздавлен. Ребенок Влада?

Бросаю взгляд на тетю Нину. Она, должно быть, понимает мой немой вопрос.

– Он твой, – шепчет, и отводит глаза.

Мой? Какого х…?