Я ему: вот так и с вашим мультикультурализмом и политкорректностью. Это безумная попытка совместить несовместимое. Да ладно бы, если только совместить, а не уничтожить одно в угоду другому. В Европе и Штатах это сумасшествие достигло апогея и выражается с инфернальным мазохистским злорадством, потому что поздно уже что-то спасать. Похоже на то, как человек кричит: «Пропади оно все пропадом!» – и остервенело крушит мебель в каюте и разбивает дорогие вещи, когда корабль обреченно идет на дно. Надеюсь, политики, устроившие на Западе этот кошмар, когда-нибудь окажутся на скамье подсудимых. И будут судить их, как когда-то фашистских нацистов, за преступления против человечества, против наций и их основ.

Мориц мотал головой и все повторял: «Вы не правы, вы не правы!». Асаф еле сдерживался и с неприязнью посматривал на меня. А я ему еще сказала: не будьте слепым проводником чьих-то абсурдных и откровенно преступных идей. Нужно учиться уважать различия и приветствовать их, а не пытаться стереть, ограничить или навязать свои. Вот вы спокойно ходите по Кельну в восточной национальной одежде. Это подразумевает, что окружающие должны уважать вашу культуру. Когда же европейцы и мои соотечественники приезжают на отдых в страны Ближнего Востока, их предупреждают, чтобы они не носили там открывающие тело короткие вещи, потому что это не принято и оскорбляет местное население. Ну и где же здесь взаимное уважение? Впрочем, говорю, и у нас, в масштабе одной России, подобных проблем хватает за глаза. Русских в родном доме под лавку загоняют, наводняя страну мигрантами. А в общем ветер мультикультурализма всегда и везде дует в одну сторону и давно уже дурно пахнет. Не знаю, почему так происходит и существует ли предел. У нас есть поговорка: «Пока жареный петух в жопу не клюнет».

Шокированная Нюра, конечно, гораздо мягче все это переводила, но смысл они уловили. Я посоветовала Асафу поискать в интернете нашу сказку о зайчике в лубяной избушке и лисе. Наверное, на английском она есть. Пусть прочтет. Сказала ему: милости просим вас в гости к нам на щи, а мы к вам на кебаб будем ездить. И вот тогда в мире станет хоть одной проблемой меньше.

Березка улыбнулась и смущенно посмотрела на Совку.

– В общем, выдала я им, пифия развоевавшаяся. Они ушли очень озадаченные. Гази весело подмигнул мне. А потом выяснилось, что это писаки какие-то, из газет. Наверное, диктофоны в карманах прятали. Будь я европейкой, скандал точно бы вышел. А что с русских необразованных и глупых взять. Не доросли мы еще до их великих идей мирного уничтожения европейских наций и культур, не хотим вместе с западными странами совершать суицид. Представляю, чего они там понаписали. Просто кладезь нашли.

Березка перевела дух, откинулась на спинку стула и закрыла глаза.

– На щи и кебаб, говоришь? – Совка рассмеялась и погладила ее по плечу. – Рубанула ты сильно. Но не переживай, доченька. Может, и жестко, но правильно. Сначала один, потом другой не побоится сказать – глядишь, очнутся люди. А замалчивание серьезной болезни не ведет к излечению.

Березка кивнула.

– Я потом перед Нюрой и Леонардом извинилась. Не хотела, чтобы у них возникли проблемы из-за этого разговора. А Нюра принялась меня успокаивать, шепнула, между нами, девочками, что полностью согласна со мной. Леонард смеялся долго и все диву давался. Сказал, мне в большую политику нужно идти, у меня дар убеждения хорошо развит.

Березка замолчала, вдыхая аромат травяного чая. Тряхнула волосами.

– Не получилось бы из меня политика! Я же не враг родным истокам.

После поездки в Кельн Березка сделала перерыв в работе и стала помогать Совке принимать больных.

У нее все чаще появлялись мысли о Серпе Морены.

Лишь однажды в детстве она взяла его в руки, почувствовав зов. Совка, конечно, ни о чем не расспрашивала. Да ничего особенного тогда и не произошло. Была лишь темнота, был холод, и богиня смерти вдалеке показалась, не страшная, но Березке совсем не хотелось смотреть ей в лицо. Она положила Серп в шкатулку, снова поставила руну Требы и убрала все на место.

С тех пор, до последнего времени, она вспоминала о темном оружии все реже, а потом и вовсе перестала думать. Наверное, она не очень хорошая воительница, если забывает о таких важных вещах. Вот мама – тоже воительница, и она всегда помнит о главном. И хранительницы бабушка Лада и прабабушка Василиса помнили. Но, быть может, так и должно происходить? Возможно, время раньше было другое? А в сегодняшнем темпе жизни постоянно держать все в голове очень трудно. Даже здесь, в селе Ладное, не говоря уже о Москве.

И потом, ее жизненное предназначение, а тем более мамино, может и не сбыться. Наверняка не сбудется. По теории вероятности, количество случаев, когда Белый Камень находили, гораздо меньше числа воительниц, появлявшихся на протяжении всей истории родов славянских. Видимо, шанс выиграть в лотерею и то выше. Но почему мысли об этом теперь все время крутятся в голове?

Отдохнув как следует от германских впечатлений, Березка снова взялась за кисти.

Как-то ранним зимним вечером она стояла перед мольбертом и заканчивала работу. Зазвонил мобильный. Березка наскоро вытерла салфеткой руки и взяла телефон.

– Добрый вечер, это Яна Метельная?

Позвонившая девушка представилась Ингой, объяснила, что видела работы Яны и хочет попросить ее написать картину. Березке ее голос показался знакомым, хотя среди тех, кого она знала, девушек с таким именем не было.

– Вас интересует определенный сюжет? Или портрет хотите? – спросила она. Портреты у большинства заказчиков пользовались особой популярностью.

Девушка сильно удивила Березку. Сказала: пусть она пишет то, что сочтет нужным сама. Инга приобретет картину гарантированно, с любым сюжетом. И готова предложить задаток или оплатить работу полностью авансом.

– У меня есть готовые полотна, можете приобрести через галерею. Или выберите из имеющихся дома, – предложила Березка.

– Пусть это будет что-то новое, пожалуйста. Чего никто еще не видел. Я подожду, пока вы напишете, – попросила Инга.

Таких заказчиков еще не встречалось. Эта девушка необычной просьбой взволновала Березку. Что-то неясное и тревожное почудилось ей. Снова вспомнился Серп Морены, и этот голос в телефоне удивительным образом был здесь к месту.

Березка взъерошила волосы, пытаясь отогнать странные мысли. Они договорились, что Яна позвонит Инге по завершении картины. От предварительной оплаты Березка отказалась. Интуиция подсказала ей поступить именно так.

Весной картина была готова.

Апрель только начался, но ласкал теплыми солнечными днями. Березка отошла от мольберта, борясь с искушением открыть окно и впустить в студию свежий воздух. Однако едва законченной картине это не пошло бы на пользу. Она положила кисть, вытерла руки и отправилась на террасу.

Совка колдовала во дворе над цветниками: заполняла их горшочками с веселым сиреневым агератумом и нежной разноцветной сальвией, выращенными заранее в тепличке. Получалось очень эффектно. Березка достала блокнот с карандашом и сделала несколько набросков.

Вернувшись в студию, она прислонилась к стене и посмотрела на картину. Прищурилась и пригляделась к деталям. В одном месте поправила светотень.

После разговора с Ингой она долго размышляла об этом заказе, пока однажды ночью в сновидении ей не увиделась подсказка. С утра она сделала зарисовки, потом принялась за эскизы, пытаясь уловить суть.

И вот теперь эта суть, спустя несколько месяцев, перешла в картину. На большом полотне была изображена Инга. Березка никогда не видела эту девушку, но ее голоса хватило, чтобы вообразить его обладательницу. Она чувствовала, что Инга может оказаться из тех людей, кто знает и понимает. Хотя, быть может, сама и не догадывается об этом.

На заднем плане Березка изобразила себя, избежав фотографического сходства. Между девушками на картине проходила невидимая связь, скрытая в темных волнах не то реки, не то песка, уходящих ввысь, где в переплетении света и тьмы чудились древние боги и богини, а быть может, это были славные люди из далеких времен, сильные и крепкие разумом и духом, помнящие о своих истоках и начале всего сущего. Впрочем, при внимательном взгляде на верхнюю часть изображения можно было засомневаться в увиденном, потому как эти связки теней и света складывались еще и в очертания урбанистического пейзажа: высотные дома и мосты, фонари и тротуары, машины и спешащие возле метро прохожие.

Березка вздохнула. Чувство, с которым она работала над картиной, было странным и необычным. Жаль расставаться с такой работой. А если оставить ее себе, а Инге показать что-то другое? Эта коварная мысль была поймана Березкой и раздавлена на месте. Не страшно, что ей пришло такое в голову, главное – уметь вовремя распознать дурное и суметь противостоять ему. Голодные темные духи никогда не дремлют, они ловят тебя в ту минуту, когда ты ощущаешь себя особенно неуязвимой и сильной. Об этом говорит Совка. И это действительно происходит так.

Через несколько дней Березка позвонила Инге.

– Яна… правда? Уже все готово? – Инга явно разволновалась.

– Ну, краски уже подсохли, так что аккуратно перевозить ее можно. Вас саму ждать или привезти? – спросила Березка, чувствуя, что тоже начинает тревожиться по непонятной причине.

– Я сейчас в Дании. Через неделю вернусь в Москву. Сразу перезвоню вам. И приеду.

– Хорошо, Инга, – успокоила ее Березка. И неожиданно для себя добавила:

– Я никуда не уезжаю, вы всегда можете застать меня дома. И картина никуда не денется. Не переживайте.

Всю следующую неделю у Березки не выходил из головы разговор с Ингой. И это мешало работе. Она стала сердиться на себя за излишнюю впечатлительность. Хотелось поскорее увидеть заказчицу, отдать ей картину и перестать думать обо всем этом.

Инга позвонила ровно через семь дней, сказала, что послезавтра, в субботу утром, приедет.

Наступил выходной. Совка с утра вымыла свой маленький «Рено» и уехала по делам в Москву.

Березка сидела в студии на высокой резной табуретке, держа в одной руке кружку свежего молока, в другой – печенюшку, и глядела на полотно. И чем дольше она всматривалась в картину, тем сильнее сомневалась, правильно ли изобразила Ингу. Хотелось передать не только внутреннее впечатление, но и внешность тоже: темно-русые волосы, собранные в несколько длинных косичек, большие синие глаза, почти прямой нос и чуть неправильный овал лица. Вместе с тем это было не типичное славянское лицо, которое представляют иностранцы, говоря о русских красавицах.

«А мы с ней похожи!» – вдруг поняла она.

– Вот те раз! – пораженно пробормотала Березка, подойдя к полотну. – И как я умудрилась раньше этого не заметить? Прямо наваждение какое-то. А вдруг Инга в реальности окажется рыжеволосой зеленоглазой толстушкой?

Представив это, Березка фыркнула, чуть не облив молоком картину, и тут зазвонил телефон.

Инга подъезжала к Ладному и хотела уточнить дорогу. Березка объяснила и пошла к воротам встречать гостью.

Вскоре на асфальтовой дорожке, ведущей меж домов, показался широкий желтый «Ягуар», за ним катил черный внедорожник.

Березка не удивилась такой процессии. Заказчики бывали разными. Некоторые отправляли к ней доверенных, другие просили привезти картину лично. Иные предпочитали приезжать сами. Однажды к ней прилетели на легком вертолете. А известный владелец сети мебельных салонов, сильно радеющий за экологию, умудрился добраться сюда со своей свитой на элегантных электромобилях. Здесь у них благополучно скончались аккумуляторы, и возвращаться в Москву пришлось прицепом.

Березка гадала, в какой машине окажется Инга: пусть это будет «Ягуар». Тот подъехал к воротам и остановился. Внедорожник послушно встал позади.