– Ты мне все больше и больше нравишься, – улыбнулась она.

– Вера за пределами религий, – мягко ответила Березка. – Ты тоже замечательная.

– А я? Я кому-нибудь здесь нравлюсь? – спросил Никита, и все рассмеялись. Сели за столик.

Березка смотрела на Ингу, своих новых друзей; на их лицах за весь этот долгий тяжелый день появились первые улыбки. Ей вдруг показалось, что они уже когда-то сидели вот так за столом, сколоченным из толстых резных досок; горел под котелком в очаге огонь, отбрасывая блески на замшелые каменные стены, по которым колыхались зыбкие тени. А вокруг таилась все та же напряженная тишина.

Она поймала настороженный взгляд Инги. Подмигнула.

– Я о прошлом задумалась.

– О прошлом? Все там будем, – кивнула Лена. – Разрядку получили. Давайте теперь поговорим о моем братце. Я так поняла: мне к нему лучше не соваться. Камень у него нужно забрать, всеми правдами и неправдами, – она откинула волосы и выпрямилась. – Сейчас его из Москвы может выманить только что-то очень личное. Кому еще чаю?

– Мне, – попросила Березка. – Мы топчемся на месте. Ничего сегодня так и не решили. – Она посмотрела на Лену.

– Может, мы тебя похитим? Пусть едет спасать. Шучу.

– Я согласна, – пожала плечами Лена. – Только сильно сомневаюсь, что братик бросится спасать меня лично. Он предпочитает избегать риски. Отправит на мою выручку команду головорезов… Ой, ой! – она чуть не уронила ненароком чайник.

– Ай! Ух, пронесло! – Лена осторожно поставила его на стол. – Ему больше трехсот лет, из исинской глины особенной. Всего два малюсеньких скола под крышкой. Вот был бы номер.

Все уставились на уникальный чайник. Потом Сомов посмотрел на часы.

– У меня обратный рейс. Но если нужно, я останусь.

– Спасибо вам за все, Никита, – вздохнула Березка. – Но разбираться в конечном счете мне придется самой. Вы и так очень много сделали. Мы обязательно увидимся снова. Возвращайтесь в Петрозаводск и молитесь за меня богам. Их помощь мне завтра потребуется. Все-таки попробую перехватить Глеба в каком-нибудь тихом месте.

– А как же мое похищение? – лицо Лены стало серьезным. – Давайте попробуем. У меня с братцем теперь свои счеты.

– Нет. Вам с Ингой тоже придется оставить меня одну. Если дело дойдет до схватки – вам там не место, – твердо сказала Березка.

– Постой, подруга, не надо этой жести, – помахала пальцем Инга. – Утро вечера мудренее. Завтра на свежую голову что-нибудь придумаем.

Она кивнула Сомову.

– Я отвезу вас в аэропорт. Поедем все, потом вернемся ко мне. Ты, Леночка, за руль сегодня не сядешь, после стольких переживаний. Переночуешь у меня. Одну тебя мы не оставим. А на сегодня и в самом деле хватит.

– Да я не против, – Лена потерла ладонями виски.

Березка взяла рюкзак, и они направились к выходу. На пороге Инга остановилась.

– Забыла бейсболку и очки на диване, я сейчас.

Лена, Березка и Никита ждали возле двери. Обменялись номерами телефонов.

– Буду звонить. Понадоблюсь – сразу примчусь, – пообещал Сомов.

– Конечно, Никита! – Березка обняла его. – Сегодня произошла такая удивительная встреча. Я теперь рада, что вы не жрец. Вокруг столько хороших людей, обычных людей, готовых прийти на помощь. Воительницы и хранительницы часто забывают об этом. Вы простите, наверное, издержки предназначения, – с улыбкой сказала она.

Никита хотел ответить, но его перебила Лена:

– Да что она там, застряла, что ли! Инга!

Березина не отзывалась. Лена побежала в комнату, за ней двинули встревоженные Березка и Сомов.

Инга стояла возле столика и держала в руках чайник. Вид у нее был такой, словно Кришна, Будда и Кали сошли с картин и коснулись ее все разом.

– Чайник уникальный, говоришь? – голос актрисы звучал таинственно. Она посмотрела на Лену. – Кажется, я знаю, как выманить Глеба из города.

– Моим чайником? – опешила Лена.

– В переносном смысле – да! – закивала Березина. – Можно сказать, с помощью чайника. У меня появилась идея. Надеюсь, сработает. Никита, у вас еще есть время до вылета?

– Вообще-то я хотел часок покемарить в аэропорту. Так что успеваю, – ответил Сомов.

– Тогда садитесь, я все объясню, – Инга поставила уникальный экземпляр на стол, и они сели. Березка смотрела то на Ингу, то на маленький темно-коричневый чайничек, из которого еще шел легкий жасминовый аромат. И вдруг она поняла, что задумала подруга.

– Никита, вы сыграть сможете? – спросила Инга.

Сомов почесал лоб.

– Как я понимаю, вы не роль в кино предлагаете?

– Лучше! – хлопнула в ладоши Березина. – От вашего таланта будут зависеть не кассовые сборы, а жизни многих людей.

– Да говори ты уже! – не выдержала Лена. – Ох уж эта актерская привычка к эффектным сценам.

– Все. Перехожу к сути, – подняла руки Инга. Она окинула всех взглядом, загадочно улыбнулась и стала рассказывать.

Они вышли из «Ведьминой норы». Арбат светился огнями. Нырнули в переулок к машине Инги. Лена и Березка сели сзади. Сомов положил сумку на колени и слушал Березину. Она продолжала его инструктировать.

– Да Никита все понял, – заерзала на сиденье Лена. – Поехали, а то он точно опоздает.

Березка прижимала к себе рюкзак и думала, что завтрашний день может стать последним. Или для нее, или для Глеба. Или для обоих. Лена уловила ее мысли.

– Ты его уничтожишь? – прошептала она.

– Вероятнее всего, – Березка посмотрела ей в глаза. – Если только Глеб не согласится отдать светлый дар.

– Не знаешь ты его, – с горечью произнесла Клюева. – Он подохнет, но такую силу из рук не выпустит. Не бойся, я не возненавижу тебя. Маму только жалко. Я вот подумала… А если он решит, что и она ему мешает? Что тогда? Я бы поняла, если бы он использовал Камень во благо. Но все началось со смертей… папа… – голос Лены задрожал. – Оборотни убивают только в полнолуние, а Глеб – это огромная зубастая пасть, и она будет заглатывать и уничтожать все, что стоит у нее на пути. Тузик по сравнению с ним просто пушистый щенок. Я не хочу его гибели. Но если светлый дар у Глеба не забрать – скольких еще он погубит?

– А как же ахимса? – серьезно спросила Березка. – Эта заповедь, кажется, означает, что желание причинить вред другому – уже вред.

Лена сжала губы.

– Я не фанатичная пацифистка. И я сама определяю свою карму. А ты делай то, ради чего тебе дали родиться в этой жизни воительницей.

Они приехали в Домодедово. Инга повернулась к Никите.

– Удачи вам! Если что-то пойдет не так – звоните сразу же, – она поцеловала его в щеку.

Сомов смутился.

– Откровенно говоря, я был уверен, что все артисты живут на Олимпе, к простым смертным и их проблемам они не спускаются, – улыбнулся он.

– Таких ложных божков навалом, – усмехнулась Инга. – Но проблема у нас не из простых. Ну вот, сама себя восхвалила, – хлопнула она ладошкой по рулю.

Их компания вышла из машины. Сомов обнял девушек, взял сумку и направился ко входу в аэровокзал.

– Теперь нужно действовать оперативно. Когда Никита нам позвонит – времени может быть в обрез, – сказала Березка.

– Мы не потеряем ни минуты, – Инга достала телефон.

Вертолет резко накренился, и солнце сквозь иллюминатор ослепило Глеба. Он чертыхнулся, ругая пилотов, нажал кнопку – и тонированный щиток закрыл стекло.

Клюев расположился в том же кресле, что и несколько недель назад. Сидел, уставившись в золотистый рисунок медведя на ковре. Вытянул ноги и поставил их медведю на голову. Обвел тяжелым взглядом спутников.

В вертолете их было семеро, как и в прошлый раз. Возле него сидела Зинаида, одетая в пятнистый костюм. Таких же расцветок бандана скрывала ее собранные в хвостик волосы. На руках – перчатки с открытыми пальцами. Из нагрудного кармана виднелось желтое стекло очков.

Там, где когда-то сидела Юлька, плотно устроился Яковцев. Он сменил костюм на мягкие брюки и толстую кофту. Выглядел мрачным. Глеб и без артефакта чувствовал, что помощник по особым дела после истории с Клименко затаил злобу, так и не получив обещанный миллион. Но Юльку, можно сказать, нашел сам Глеб. Все честно.

На диванчике примостилась команда Яковцева: четверо бойцов в серой форме и тяжелых ботинках.

Глеб перевел взгляд на длинный узкий кейс у борта, где лежала винтовка Зинаиды, и нервно сжал губы. Он надеялся обойтись без стрельбы. В кармане его пиджака таилась сила, способная решить любую проблему. Но смутные подозрения и предчувствие опасности не покидали его с тех пор, как он узнал шокирующую новость. Он не понимал: радоваться или рвать от досады волосы.

Вчера Клюев вернулся от матери поздно вечером: говорили о похоронах. Он лег спать, положив камень под подушку рядом.

Ночью зазвонил спутниковый телефон. Глеб подумал о зарубежных коллегах отца, позабывших разницу во времени. Настроился снова выслушивать бесконечные сожаления и соболезнования. Но на экране высветилось совсем другое имя. Клюев давно стер его из памяти, а вот из телефона удалить забыл: Никита Сомов.

«А этому что нужно? – удивился Глеб. – Опять начнет ныть и пророчествовать. Откуда у этого оборванца средства на спутниковую связь?». Он вспомнил, что телефон тому дал лично отец. Значит, разговоры оплачиваются деньгами Клюевых. Он решил не отвечать. Не позабыть бы потом перекрыть Никите халяву.

Звонок стих, но через минуту раздался снова.

Клюев вскочил с постели от такой наглости. Зря он тогда в лесу отпустил этого засранца! Сразу проверил бы на нем камень – и тело давно бы волки съели.

Он взял телефон и раздраженно сказал:

– Никита, что вам нужно?

– Глеб Александрович! Это Сомов. Беда! – кричал в трубку Никита, голос у него был жалобный, почти истеричный.

Клюев усмехнулся.

– А мне-то что?

– Камень… они убьют меня… я скрываюсь… я же не знал… они хотят забрать его!

Глеб насторожился.

– Говорите спокойнее. Я ничего не понимаю.

Он слышал, как Никита тяжело переводит дыхание.

– Беда, Глеб Александрович, – уже более связно заговорил Сомов. – У меня мало времени, я постараюсь по порядку. Я недавно ковырялся на ваших раскопках. Там рабочие забыли инструмент по мелочевке, каски, канистры. Я человек бедный, думал, забрать себе…

– Да переходите же к сути! – взорвался Глеб.

– Да, да, конечно, – заторопился Сомов. – Я там копался, вот, значит. А порода обвалилась. Меня чуть не придавило. А потом я увидел артефакт! Такой же! Понимаете?

Глеб не поверил ушам. Молча слушал.

– Только размером больше. И мощней вашего. Я его проверил, когда выбрался. Ваш экземпляр против него – это игрушка. А потом появились они!

– Кто они? – машинально спросил Глеб, пытаясь осмыслить услышанное.

– Я не знаю. Но эти люди тоже искали артефакт. Каким-то образом они узнали, что он у меня. Ну, не узнали, а подозревают. В меня стреляли. Я отправил семью к родителям в Сибирь, а сам скрываюсь в лесу. Я не хочу никого убивать! Зачем я ввязался в эту историю! – застонал Никита. – Помогите мне, ради всего святого, Глеб Александрович! Мне больше не к кому обратиться. И еще – примите мои соболезнования о вашем отце.

Глеб плохо соображал.

– Никита, я вам перезвоню через десять минут. Я вам помогу.

Клюев плюхнулся на кровать, посмотрел на камень и тихо сказал:

– Этого не может быть! Вот черт!

Новость о другом артефакте поразила его так, как ни одно событие за минувшие недели. Он выругался. Идиот папаша! Так зациклился на дедовском рассказе, что мозги отключил. Да и он не лучше. С чего они решили, что это каменное яйцо – одно? Наверняка дед Иван не удосужился проверить всю пещеру. Он давно в могиле, а проблемы до сих пор доставляет. Новый камень нужно забрать у Никиты. И кто-то знает еще. Им нельзя давать фору и позволить добраться до Сомова раньше него.