Мама поддержала мое решение родить ребенка. Но кроме нее и моей подруги Ханны, которая осталась в Дестине и поступила там в местный колледж, у меня никого не было. Я чувствовала себя одинокой и напуганной. В то время как все мои друзья вернулись к учебе, я осталась в доме своего детства, пытаясь понять, как я собираюсь содержать себя и своего ребенка. Мой мир стал очень тесным. Даже сейчас, в тридцать лет, я выгляжу очень молодо. Можете представить, как я выглядела, будучи беременной девятнадцатилетней девушкой? Проще было не выходить из дома. У людей, которые не были лично заинтересованы мной, было много разных мнений. Но ни одно из них не было полезным и никак не облегчало мои страхи и тревоги.

Я превратилась из обычной студентки колледжа в будущую мать. Я не могла вернуться в университет. Чтобы прокормить себя и малыша, мне пришлось отказаться от своей мечты стать писателем. Необходимо было придумать новый план, причем быстро.

Я провела небольшое исследование и выяснила, что уход за больными (необходимо было учиться всего два года и платить 50 000 долларов в год) был лучшим вариантом, чтобы я смогла содержать и себя, и малыша. Кроме того, местный общественный колледж предлагал эту программу. Беременная и неуверенная в себе, я провела то лето и весь год за подготовкой к поступлению, а следующей осенью начался мой первый семестр в школе сестринского дела.

Мой сын Броуди родился в канун Рождества 2012 года. Те ранние годы были сплошным потоком тяжелой работы: я пыталась удержать нас на плаву, одновременно воспитывая сына, получая диплом медсестры и начиная свою карьеру. И хотя дни были бесконечно долгими, трудными и напряженными, я сумела доказать себе, что могу делать то, чего не делала никогда. Раньше я бы не поверила, что способна на такое. Я закончила школу в соответствии с графиком через два года, имея за плечами не только сертификат об образовании, но и годичную стажировку в местной больнице.

После окончания обучения я несколько месяцев работала в отделении неотложной помощи, затем почти год в доме престарелых. Мне бы хотелось слукавить и сказать, что с самого начала я была замечательной заботливой медсестрой, но это будет не совсем честно: я просто делала свою работу и шла домой. Только когда я начала работать в хосписе, моя жизнь по-настоящему изменилась.

Свой «прыжок» в хоспис я совершила шесть лет назад. Оглядываясь назад, вижу, что приземлилась именно там, где должна была, и сейчас делаю то, что всегда должна была делать.

Безусловно, на этом пути было много случаев, которые привели меня с моей стартовой точки туда, где я сейчас.

Мне не терпится поделиться всеми этими историями с вами. Когда только начинала работать в хосписе, я находилась в поиске. Я не знала, верю ли в высшую силу, во что-то большее. У меня все еще нет ответов на все вопросы. Единственное, что могу сказать вам наверняка: есть не поддающиеся медицинскому объяснению вещи. Между этой жизнью и тем, что будет дальше, существует нечто сильное и умиротворяющее. Я видела это своими глазами много-много раз.

Глава первая
Гленда

Мои волосы все еще были мокрыми после душа. Я стояла перед телевизором и рассеянно смотрела новости, держа в руке кружку с надписью «самая лучшая медсестра». Я пила свой кофе, когда почувствовала, как кто-то тянет меня за халат. Посмотрев вниз, я увидела большие голубые глаза Броуди, глядевшие на меня снизу вверх. «Сок, пожалуйста», – сказал он, покачивая пустой стаканчик все еще пухлыми ручками трехлетнего ребенка. Я улыбнулась, взяла его на руки, усадив на бедро, и пошла на кухню. Напоив его соком, я нажала на экран телефона, чтобы проверить время. Мне нужно выехать из дома не позднее 7:20 утра, чтобы успеть в офис к 8:40. Сейчас было 6:40, а это означало, что у меня как раз достаточно времени, чтобы приготовить завтрак и накормить нас обоих.

Мой телефон зазвонил ровно тогда, когда я открыла холодильник, чтобы взять несколько яиц. Я глянула вниз и увидела, что на экране высветилось имя моего менеджера Кристин. Она никогда не звонила так рано. «Что случилось?» – подумала я.

– Привет, – нервно ответила я.

– Приветик! – она поприветствовала меня таким тоном, словно выпила гораздо больше кофе, чем я сама. – Мне нужно, чтобы ты поехала со мной на дом к пациенту. Проверь свою электронную почту, там должен быть адрес. Я примерно в десяти минутах езды оттуда.

Я быстро посмотрела адрес и запаниковала, когда поняла, что дом находится в очень красивой части города, всего в нескольких минутах от прекрасных пляжей с белоснежным песком, которым славится Дестин. Хоть я и провела последние годы детства в Дестине, теперь же жила в соседнем городке, так удачно названном Найсвилл^[3], в маленьком голубом домике, который я купила для нас с Броуди ранее в том же году. Будучи молодой матерью-одиночкой, я не могла позволить себе ничего больше, ближе к пляжу, но я так гордилась этим домом, который мне удалось купить уже через несколько месяцев после начала первой работы в качестве медсестры.

– Я нахожусь по меньшей мере в тридцати минутах езды от адреса и мне нужно успеть отвезти сына в детский сад. Так устраивает? – осторожно спросила я, опасаясь, что моя задержка разозлит ее.

– Без проблем! – весело ответила Кристин и повесила трубку.

Я почувствовала, как меня охватила тревога, когда поняла, что нужно торопиться. Я убрала яйца обратно в холодильник, решив вообще отказаться от завтрака, собрала в низкий пучок мокрые волосы и накинула на себя верх от сестринской формы. Убедившись, что Броуди одет в соответствующее количество слоев одежды (да, в Северной Флориде бывают настоящие зимы!), я вышла на свежий холодный воздух, и мы направились в детский сад.

Воспитательница едва оторвала взгляд от своего телефона, когда я привела Броуди в класс.

– Извините, что беспокою вас, – робко сказала я, наклоняясь к ней, – но у меня не было возможности покормить Броуди сегодня утром. Можете проследить, чтобы он позавтракал?

Ни сказав ни слова в ответ, воспитательница закатила глаза и крикнула на кухню, что завтрак нужен на одного ребенка больше, чем обычно. Я почувствовала, как сжалось сердце от уже знакомого мне чувства безысходности, где я разрываюсь между трудовой жизнью и ролью мамы. Одной из причин, почему меня привлек уход за больными в хосписе, была предсказуемость моего графика: работа с восьми до пяти позволяла все спланировать. Но не каждый день был предсказуемым, и очевидно, сегодня был именно один из таких случаев. Еще не было и семи утра, а я уже чувствовала себя неудачницей в роли мамы, но никак не могла позволить себе потерять работу. Прошло всего несколько недель с момента вступления в новую должность медсестры хосписа, и я находилась на этапе обучения. Это означало, что я проводила свои дни, наблюдая за старшими медсестрами – такими как Кристин, – когда они посещали пациентов. Удовлетворить моего менеджера – вот что стояло у меня на первом месте.

Я поехала к дому пациента. Машина проносилась мимо множества красивых пляжных домиков, точно таких же, как тот, где я выросла. Я повернула налево в Коралловую бухту и увидела «Хендай» Кристин, стоявший на подъездной дорожке к пляжному бунгало с зелеными ставнями. Его окружало несколько пальм, посаженных по периметру переднего двора. Дом оказался не таким внушительным, как я опасалась. На крыльце два кресла-качалки раскачивались взад-вперед на ветру, а свет, исходящий из окон дома, был теплым и манящим. Я глубоко вздохнула.

Кристин встретила меня перед домом. Ее безупречно завитые светлые волосы обрамляли лицо, которое было прекрасно накрашено даже в столь ранний час. «Готова?», – спросила она, показав свою идеальную улыбку. Я слегка улыбнулась в ответ и кивнула, чувствуя себя неуверенно со своим мокрым пучком и ненакрашенным лицом.

Правда была в том, что я не чувствовала себя готовой. Как медсестра хосписа, я, конечно, знала, что присутствие при смерти пациента неизбежно, но мне еще не приходилось сталкиваться с этим лицом к лицу. Меня не покидало предчувствие, что этот пациент будет особенным.

Мы поднялись по бетонным ступенькам. Измотанная рыжеволосая женщина лет сорока открыла дверь еще до того, как мы успели постучать. Она выглядела так, будто только что вылезла из постели, но при этом не спала ни минуты.

– Входите-входите, – сказала она, приглашая нас внутрь. Я сразу почувствовала запах варящегося на кухне кофе. К нам подбежал лающий черный пудель. Он остановился, чтобы понюхать мои новенькие кроссовки – подарок мамы в честь новой работы.

– Значит, она разговаривала с умершими близкими? – спросила Кристин дочь пациентки, Марию, которая пыталась загнать собаку в прачечную рядом с кухней.

Услышав это, я приподняла брови. Мои подозрения подтвердились. Это не было очередным «обычным» визитом. Во что бы вас ни заставляли поверить фильмы и телевидение, большая часть рабочего дня медсестры хосписа проходит в разъездах от дома одного пациента к другому, где мы проводим от тридцати минут до часа, проверяя состояние пациента и помогая его опекуну или члену семьи со всем необходимым, чтобы пациенту было комфортно. Похоже, Мария действительно нуждалась в помощи. Вот только ей была нужна не стандартная проверка того, что у ее мамы есть все необходимые лекарства и состояние находится под контролем, или обычный уход за раной.

– Если ты предпочитаешь это так называть, – ответила Мария, доставая из кухонного шкафчика кофейную кружку. – Я называю это тем, что она, черт побери, не в своем уме. В основном она разговаривает со своей сестрой, которая умерла еще до моего рождения. Пожалуйста, останови это безумие. Я не могу уснуть, – Мария сделала большой глоток кофе, как бы подчеркивая сказанное. Пока она пила, я глубоко дышала и пыталась успокоиться, вдыхая аромат кофе, в то время как мой разум гудел от беспокойных мыслей.

– Все, что она делает, это безостановочно разговаривает сама с собой. У вас же должны быть какие-нибудь снотворные. Если нет, я позвоню в 911.

– Хорошо, мы с Хэдли пойдем взглянем на нее, – успокаивающе сказала Кристин Марие.

Пока мы шли по коридору, я услышала слабый женский голос. Мы вошли в спальню, и я обратила внимание на раздвижные стеклянные двери, ведущие во внутренний дворик, тяжелый деревянный комод, такие же прикроватные тумбочки и заваленный книгами столик поменьше, стоящий рядом. Над ним висела красивая, богато украшенная люстра. Я осматривала комнату, пока наконец взгляд не остановился на мисс Гленде. Ее белые кудри были коротко подстрижены и обрамляли лицо. Она расхохоталась, хотя в комнате больше никого не было.

Я недоверчиво наблюдала за мисс Глендой. Та продолжала смеяться, указывая в воздух перед собой. Она, видимо, и не подозревала, что мы с Кристин были тут.

– Нет, нет, нет! – воскликнула она. – Я этого не говорила. Тебя слишком много! – Ее смех эхом пронесся по комнате.

– Мисс Гленда, здравствуйте! Это Кристин и одна из наших новых медсестер, Хэдли, – я подошла к ее кровати и неловко помахала рукой.

– Что ж, здравствуйте, – поприветствовала нас мисс Гленда. – Вы должны извинить меня, мы не разговаривали много лет.

– С кем это вы не разговаривали? – спросила Кристин.

– Ох, как это грубо с моей стороны, – сказала мисс Гленда с сильным южным акцентом. – Это моя сестра. Тебе нужно сейчас измерить мое давление, душечка?

Кристин кивнула и достала из своей сумки манжету для измерения давления. Я стояла рядом и в замешательстве наблюдала за происходящим, шокированная тем, что ее вообще не взволновал тот факт, что нас только что «представили» невидимой покойной сестре. Раньше я работала в больнице, где мисс Гленде прописали бы нейролептики еще до того, как она успела бы закончить предложение.

После того как Кристин закончила измерять показатели здоровья мисс Гленды и объявила, что у той все идеально, она пошла за Марией. На мгновение мы с мисс Глендой остались наедине. Я не знала, что мне нужно делать или говорить, поэтому я встретилась с ней взглядом, слегка улыбнулась и начала неловко играть с молнией на моей сестринской сумке. К счастью, Кристин отлучилась всего на минутку. Вернувшись в комнату с Марией, она тут же начала излагать «план игры».