Ей стало трудно дышать. Воздух стал внезапно слишком густым, и каждый вдох теперь казался огромным усилием, рожденным отчаянием. Слёзы беспрерывно струились по её щекам, оставляя на коже жгучие дорожки соли. Она забыла о времени, о присутствующих вокруг посетителях, о продолжающемся вокруг неё мире. Он потерял всякий смысл. В её сердце остался только Марк, а на душе – режущая боль от его ухода.

Неизвестно сколько времени прошло, прежде чем она осознала, что он действительно ушёл. «Я должна его догнать», – эта мысль вспыхнула в её сознании ярким пламенем, и она, не раздумывая, резко вскочила со своего места и помчалась к выходу. Её шаги были неуверенными, слёзы затуманивали взгляд, но она продолжала двигаться вперёд.

Когда Эвелина стояла у гардероба, пытаясь через образовавшуюся в глазах размытую пелену разглядеть свою куртку, к ней подбежал официант:

– Простите, вы, кажется, оставили это, – сказал он, протягивая ей изящное колье из белого золота.

Слова официанта достигли Эвелину будто издалека, поскольку её мысли были целиком заняты Марком. Она молча приняла украшение, едва осознавая его значение, и рванула к лифтам. Ожидание казалось вечностью, и её сердце билось в такт мигающему сигналу вызова. Как только двери распахнулись, она ворвалась внутрь и начала беспрестанно нажимать кнопку первого этажа, словно это могло ускорить его спуск.

Оказавшись в холле, Эвелина мгновенно направилась к выходу. Сумерки тяжело легли на улицу, искажая сквозь слёзы реальность. Вокруг спешили люди и машины, но она не замечала их; всё её существо было сосредоточено на одной цели – найти Марка, догнать его, не позволить так просто исчезнуть. Её шаги ускорялись, а в голове монотонно звучала единственная мысль: «Я обязательно его верну».

– В какую сторону пошел темноволосый… – начала Эвелина, но волнение перебило её слова. Она обратилась к медленно вращающему в своих руках бокал кудрявому парню у выхода. Ей казалось, что он мог всё это время наблюдать за происходящим и заметил Марка. В её голосе чувствовалось отчаяние, смешанное с надеждой.

– Он пошёл туда, к метро, – ответил веселым голосом парень, кивнув на переход на другой стороне улицы.

Возбуждение и страх одновременно захлестнули Эвелину. Она мгновенно рванула в указанном направлении, игнорируя красный свет светофора и гудки машин. Здания, люди и автомобили слились в единое пятно перед её глазами. В этот момент для неё существовал только Марк и путь к нему.

Сердце Эвелины замерло, когда воздух разрезал звук клаксона и тормозов, замедляя время до мертвой тишины. Всё вокруг потускнело, и она потеряла ясность взгляда, охваченная неожиданным ощущением облегчения, как будто вся тяжесть мира вдруг испарилась. И только через мгновение, она словно пробудилась от оцепенения, начав снова осознавать происходящее, несмотря на сохраняющийся шок.

– Совсем жить расхотелось?! – гневно выкрикнул водитель, выскочив из автомобиля. В его голосе смешались испуг и злость.

Эвелина оказалась на капоте автомобиля. От неожиданного столкновения она почувствовала острую боль в бедре, словно что-то горячее и тяжёлое на секунду прижалось к её коже. Но остановиться она не могла; её движения были механическими, полностью подчинёнными безумному желанию догнать Марка. Срываясь с капота и игнорируя возгласы водителя, Эвелина помчалась ко входу в метрополитен.

Однако вскоре её силы начали иссякать; с каждым шагом боль в бедре нарастала, а ноги становились всё более непослушными. Понимая, что продолжать движение уже не может, она с трудом опустилась на ближайшую скамейку, пытаясь усмирить внутреннюю бурю и обрести хоть каплю спокойствия.

Слёзы неудержимо лились по щекам, унося с собой последние остатки её сил. В этот момент Эвелина ощутила всю глубину своего одиночества. Единственным порывом, способным пробиться сквозь тяжелую пелену боли, было желание услышать голос близкого человека. Слабыми пальцами она взяла смартфон и набрала номер единственного надежного оплота в этом безжалостном к её чувствам мире.

– Пожалуйста… мне так нужно сейчас тебя услышать, – шепотом выдавила Эвелина в трубку, и её голос был настолько слаб, что едва различим. Она сжала смартфон в руке, закрыла глаза и молила о чуде.

– Привет, сестренка! Ну, как ты там? – спросила с нетерпением Дарина.

Ответом ей были лишь глухие всхлипы.

– Эвелина, что с тобой? Говори со мной, я здесь, – теперь в её голосе звучали тревога и нескрываемое беспокойство.

– Марк… – начала Эвелина, но она не могла вымолвить больше ни слова. Её голос звучал настолько убито, что Дарина сразу поняла серьёзность ситуации.

– Оставайся на месте, я уже еду к тебе! – сказала та решительно и твёрдо.

Похоже, она предприняла всё возможное, чтобы как можно скорее оказаться рядом с Эвелиной. С помощью геолокации она быстро нашла свою подругу и сразу же обнаружила, что та едва держится на ногах. Дарина обвила её руками и вызвала такси до общежития.

Всего через полчаса они уже были в их уютной комнате. Дарина предусмотрительно позвонила своей подруге с медицинского факультета, чтобы та пришла и осмотрела Эвелину. Пока Дарина аккуратно помогала подруге снять одежду и устроиться на кровати, будущая врач внимательно изучала повреждённую ногу.

– Похоже на лёгкий ушиб бедра, но у неё явно шоковое состояние, – осторожно начала подруга Дарины, стараясь звучать как можно более успокаивающе, в то время как Эвелина воспринимала её слова сквозь муку своего душевного состояния. – Завтра обязательно нужно сделать рентген, – заключила она.

Девушки провели вместе ещё некоторое время, пытаясь облегчить страдания Эвелины, но её внутренняя боль была настолько сильной, что не поддавалась никакому утешению. Атмосфера в комнате была гнетущей, и тяжелая тишина, лишь изредка нарушаемая глухими всхлипами, окутывала пространство плотным, душным покрывалом. В этой мрачной обстановке подруга Дарины мягко, но с нотками сожаления объявила о своём уходе:

– Мне нужно подготовиться к завтрашней лабораторной. Простите, что не могу остаться.

– Да, конечно. Спасибо, что выручила, – прошептала Дарина. Её слова благодарности и прощание звучали сквозь затянувшуюся паузу, наполненную грустью и рыданиями. Когда девушка ушла, и дверь за ней закрылась, подруги остались в комнате вдвоем.

Дарина медленно опустилась на кровать рядом с Эвелиной, следя за тем, как та отчаянно пытается найти утешение, зарываясь лицом в подушку. Каждые несколько минут Эвелина доставала свой смартфон, пытаясь дозвониться кому-то, кто мог бы хоть как-то прервать эту душевную муку. И каждый раз, сталкиваясь с молчанием на другом конце линии, она снова укрывалась под подушку и продолжала рыдать.

Ночь текла неимоверно медленно. Для Дарины время застыло в пучине безысходности, обволакивая её тем же безрадостным мраком, что и Эвелину. Часы, растянувшиеся на вечность, были пропитаны глубокой печалью и пронизывающим эхом уныния. И вот первые бледные лучи рассвета начали пробиваться сквозь тонкие занавески, медленно растворяя ночные тени. Слезы Эвелины, казалось, текли безостановочно, но в конце концов они иссякли, и измотанная до предела Дарина смогла погрузиться в сон.

Прошло несколько часов, прежде чем утренний свет полностью заполнил комнату, осветив каждый её угол. Когда Дарина проснулась и начала медленно приходить в себя, она ощутила неожиданное облегчение, увидев Эвелину уже одетой и готовой встретить новый день. Эта слишком заметная и контрастная перемена во внешнем виде подруги была настолько резкой, что вызвала удивление.

– Ого, а чего ты так вырядилась на утро глядя? – пробормотала Дарина, зевая и потирая глаза ото сна. – Ведь до начала занятий ещё куча времени.

– Я только что из больницы, – мягко отозвалась Эвелина. Её голос был спокойным, но каждый звук в нём отдавал усталостью. – Сделали рентген, и, к счастью, всё в порядке. Ничего серьёзного. Врач настоял на холодных компрессах, чтобы снизить отек и боль. Также рекомендовал по возможности избегать нагрузок на ногу и разрешил принимать обезболивающее при сильной боли.

– Отличные новости, – радостно вздохнула Дарина, поднимаясь с кровати и лениво потягиваясь. – Предлагаю это отметить, тем более что настроение у нас наконец-то на подъёме. Давай перекусим нашими любимыми кексиками.

Сидя за столом в мягком утреннем свете, девушки наслаждались ароматными кремовыми бисквитами, напоминавшими им о беззаботных днях первых курсов. Приглушённая тишина, нарушаемая лишь звуками медленно просыпающегося города, создавала приятную атмосферу уединения. И в этом полупрозрачном молчании Дарина выглядела сомневающейся. Её взгляд, наполненный колебаниями и тревогой, неотступно замирал на Эвелине, словно она искала правильные слова для вопроса, который мог вновь коснуться еще не заживших душевных ран подруги.

– Знаю, о чём ты хочешь спросить, – мягко прервала её Эвелина, перехватывая и удерживая взгляд Дарины. – Он мне так и не ответил.

Тишина между словами Эвелины была насыщена разочарованием и неприкрытой болью. Дарина, пытаясь разрядить обстановку, принялась искать светлые нотки в тяжёлой ситуации.

– Да и забей на него, – сказала она, вкладывая в слова максимум оптимизма и легкости. – Сам ещё прилетит к тебе, вот увидишь.

– Долли, обещай мне, что, если я снова захочу написать ему или позвонить первой, ты выбросишь из окна все мои вещи, – с неожиданной серьёзностью в голосе проговорила Эвелина.

– Обещаю, сестренка, – без колебаний ответила Дарина, а затем добавила с улыбкой. – Только давай договоримся, что твои палетки и фен я просто заберу себе, а не буду выкидывать.

– По рукам, – улыбнулась в ответ Эвелина. Её улыбка хоть и была грустной, но сквозь неё проступала искренняя благодарность за неизменную поддержку подруги.

Продолжая завтракать и представляя, как ей придётся однажды выбросить ярко-жёлтый чемодан через окно, Дарина заметила на подоконнике в вазе белую лилию и задумчиво произнесла:

– Интересно, скоро ли она распустится? Может, попробуем распустить её сами?

– Нет она раскроется, когда придёт её время, – отрезала Эвелина. В её голосе почувствовалось предостережение от вмешательства в естественный порядок вещей.

После завтрака, собираясь на предстоящие занятия, они чувствовали, как обыденность университетской рутины висит в воздухе, обещая день, полный лекций и семинаров. Однако для Эвелины эти занятия представлялись лишь серой непроглядной тяжестью. Она сидела в аудитории, бездумно перенося фразы преподавателя в свой конспект, в то время как её мысли неукротимо уносились далеко за пределы стен. Профессор разъяснял суть очередной академической темы, но его слова разлетались, не находя отклика в её оцепеневшем сознании. Эвелина чувствовала, как внутреннее напряжение постепенно нарастает, подавляя способность сосредотачиваться и оставляя её уязвимой перед лицом личных переживаний.

Во время перерыва, когда она направлялась в столовую, к ней подошла Валя, известная своим активным участием в студенческой жизни университета.

– Эва, у меня к тебе большая просьба, – заговорила Валя, и по ее голосу было понятно, что дело – срочное. – Ты ведь знаешь Юру Страстина из моей группы? Вчера он попал в ужасную аварию, и сейчас лежит в больнице. Мы собираемся организовать поездку к нему, чтобы его поддержать. Ты могла бы помочь распространить информацию? Возможно, найдутся желающие присоединиться.

Получив такое тревожное известие, Эвелина тут же разослала сообщение своим однокурсникам. Ответы начали поступать один за другим: многие отправляли Юре пожелания скорейшего выздоровления, но никто, кроме Эвы, не мог найти время для поездки. Несмотря на занятость учёбой и личные переживания, она решила присоединиться к инициативе, ведомая не только стремлением отвлечься от собственных невзгод, но и необъяснимым порывом помочь и быть там, где это ее присутствие нужно.