– Я оказался прав. Впрочем, ты уже в курсе. Клянусь тебе, все это… Знаешь, такое ощущение, будто я вляпался в невероятно тяжелую поучительную историю, из тех, что можно прочитать в церковной брошюрке, – «Опасности порно в Интернете», или типа того. Суть, однако, в том, что Сефира заставила меня пройти через все, что вытворяла на третий день, только потому, что я продолжал «возвращаться» к тебе. Ты знаешь, какая она. Она не привыкла, чтобы кто-то делал что-либо, кроме как всецело отдавался ей. По словам мадам Сосострис, держать меня в подчинении обходится Сефире очень затратно с точки зрения энергии. Но поскольку я, сопротивляясь ей, ранил ее гордость, это того стоило.

– Уж ты прямо так сопротивлялся…

– Да ладно, ты поняла, о чем я.

Его ждала гневная отповедь, и еще одна на его следующий ответ, и еще одна на все, что он скажет после этого. В Лизе бушевало море ярости, подобно магме, готовой разрушить вершину вулкана. Там были слова, фразы, которые больно ранили его, оставляя рубцы, коробили и иссушали, и было еще что-то… ощущение, что она могла дотянуться через ту же связь, которая позволяла им разговаривать, и причинить боль Гэри, наказать его, превратить свои ответные обвинения в огонь и страдание. Она ощущала некое движение внутри всего тела, внутри самих костей, которые, казалось, трескались, раскрываясь, как лепестки причудливого цветка. Ей вспомнился вчерашний день, сернистое облако, которое она втянула в себя. Теперь оно вырывалось из ее мозга, бурлило в крови, выталкивалось из пор. У нее закружилась голова. И теперь уже твердым стало облако, а ее тело сделалось облаком. Ярость все нарастала и уже потянулась вверх, как клубы дыма…

– Лиза?

…и опала, как неудавшееся суфле. И дело не в том, что она не могла злиться на Гэри. Гнев, кипевший в ней, будет иметь период полураспада в годы, десятилетия, а быть может, всю жизнь. И даже не в том, что он был прав. То, что после «разминок» с Сефирой в мотеле он приполз домой, – Лиза не могла принять как знак его вечной любви к ней. Тем не менее, зная о Сефире то, что знала она, Лизе было трудно полностью отвергнуть интерпретацию событий Гэри. Не был ли ее гнев свидетельством того, что чувства к нему не так просты, как ей хотелось бы? Как там в поговорке? «Противоположность любви – это не ненависть, а безразличие». Безразличной она точно не осталась. Господи, насколько же хреновыми могут стать отношения двух людей, и тем не менее все еще можно сказать, что они любят друг друга.

Гэри, возможно, не прав, но и не слишком ошибался, и, наверное, расстояния между ними оказалось достаточно, чтобы гнев, кипевший в ее жилах, угас, отступив в глубь ее сущности. Лиза сглотнула и проговорила:

– Просто скажи, куда мне ехать дальше?

В других случаях Гэри попытался бы продолжить разговор, превратив колючий обмен репликами в откровенный спор, который мог бы привести… кто знает куда? Сейчас же он сказал:

– Ладно. Ручка у тебя есть?

Она достала ручку, положила блокнот рядом с телефоном. Гэри зачитал, как ей держать путь через Вайоминг в Монтану. Закончив диктовать, он сказал:

– Завтра.

– Завтра, – повторила Лиза.

– Будь осторожна за рулем.

– Буду.

У нее возникло ощущение, что Гэри готовится признаться ей в любви. Прежде чем он успел это сделать, она высунулась из ванны и закончила разговор.

Вода в ванной остыла. Лиза встала и потянулась за полотенцем. Завтра. Эта мысль вызвала у нее смесь предвкушения и страха. Она поморщилась, когда полотенце больно прошлось по костяшкам пальцев, все еще не зажившим. Какой бы ни ждал ее исход, будет, наверное, облегчением наконец встретиться лицом к лицу с Сефирой, а не с кем-то из ее любовничков.

VI

Лиза никогда не была тем, кого можно было бы назвать лихачом и уж тем более – безрассудным водителем. Дженис, которая учила ее водить, жаловалась на робость младшей сестры с самого первого их урока на парковке торгового центра в Ньюбурге.

– Бога ради, – сказала она тогда, – не веди машину так, будто боишься этого.

В последующие годы всякий раз, когда Дженис находилась с ней в машине, та не упускала возможности подтвердить свою первоначальную оценку.

– Господи! – почти кричала она. – Длинный тощий справа, Лиз!

Или:

– Надеюсь, к концу недели мы все же доедем.

Или же когда Дженис была особенно недовольна ею, то цитировала Джорджа Карлина ^[15]:

– Христос всемогущий! Ты в курсе, что ведешь машину так же, как трахаются старики? Медленно и халтурно.

Лизе потребовалось немного времени чтобы понять: призывы к безопасности, установленные ограничения скорости или страховые тарифы ничего не значат для Дженис. Не реагировать и отказываться отвечать тоже было бесполезно: сестра продолжала развивать свою мысль до тех пор, пока они не добирались до места назначения. Пожалуй, единственным ответом, который она сочла эффективным, было послать Дженис к черту, за что Лиза обычно получала порцию сердитого молчания, достаточную для того, чтобы гарантировать спокойную оставшуюся часть поездки.

Сейчас, однако, Дженис сияла бы от гордости – при условии, если бы она узнала в женщине за рулем «хонды Аккорд» свою младшую сестру. Лиза выехала с подъездной дорожки так быстро, что шины выстрелили гравием в дверь гаража. Она резко надавила на тормоз, ударилась затылком о подголовник, рывком включила первую передачу и буквально до упора вдавила педаль газа. Двигатель взревел, «хонда» прыгнула по коротенькой улочке. К перекрестку с Олд-Солджерс-стрит она уже летела на четвертой, выкручивая руль вправо, а знак «Стоп» показался не более чем красным мазком, на мгновение отвлекшим внимание. При вхождении в поворот зад «хонды» занесло, Лиза переключилась на третью передачу, чтобы взять машину хотя бы под видимость контроля, затем сменила четвертую скорость на пятую, когда мчалась мимо стоп-знаков, обозначающих пересечения полудюжины улиц с этой – главной объездной дорогой в районе Мейн-стрит и расположенных на ней разнообразных предприятий. Справа кто-то возмущенно помигал фарами. За десять секунд она долетела до т-образного перекрестка с Тридцать второй улицей. Стрелка спидометра плавно поднялась до пятидесяти миль и подбиралась к шестидесяти. Перед самым выездом на более широкую дорогу она нажала на тормоз, выжала сцепление и резко дернула руль вправо. С визгом шин «хонда» скользнула боком на Тридцать вторую. На краткое мгновение перед ее ветровым стеклом возник внедорожник, ревя, словно охваченный паникой зверь. Лиза резко включила третью скорость и бросила машину вправо. Внедорожник ушел от столкновения, вылетев на парковку магазина сотовой связи, по счастью, пустовавшую в такой поздний час. Она переключила передачу и помчалась на север.

Она ни о чем не думала. Она даже не думала о том, что не думает. Она не слышала елейного голоса Сефиры, промяукавшего: «Весь день и вс-с-с-ю н-н-ночь». Она не рисовала в своем воображении Гэри – голого, с наполовину поднятым членом, окровавленным, его руки на бедрах гибкой и податливой обнаженной женщины, он поворачивает ее, наклоняет ее… Она не ощущала насыщенного запаха секса, густого сплава пота и семени. Она лишь чувствовала, как дрожит в ладонях руль. Она слушала шум двигателя. Она вглядывалась в пространство, которое фары очищали от темноты впереди, – замечая деревья, почтовые ящики, окончания подъездных дорог, то появляющихся, то исчезающих на его границах.

Уиком находился в двух милях от города, справа. Она добралась туда чуть больше чем за минуту. Когда она резко затормозила и влетела в поворот, салон машины наполнил запах паленой резины. Дорога чередовала то подъем, то ровные отрезки. Лиза прошла их с одинаковой скоростью. Слева открылась боковая улочка. Через два дома на обшарпанном почтовом ящике блеснул номер «1430». Она одновременно нажала на педали сцепления и тормоза, крутя руль влево. Мелькнул отрезочек времени, какая-то доля секунды – половина или четверть, – в течение которого колеса с водительской стороны оторвались от грунтовой дороги, грозя вовсе покинуть ее и дать начало последовательности событий, которые закончатся тем, что «Аккорд» окажется на крыше во дворе дома. Мгновение миновало, машина выровнялась, Лиза остановила ее, дернула стояночный тормоз и выхватила из замка зажигания ключ, едва не выронив его. Взглянув на дом, она различила силуэт двухуровневого здания – оно не было освещено, и Лиза не стала выключать фары. Она распахнула дверь и успела пробежать два шага, прежде чем сообразила, что оставила сумочку на переднем пассажирском сиденье – свою сумочку, во внутреннем застегнутом молнией кармашке которой прятался перцовый баллончик, которым она собиралась прыснуть в лицо Сефире, а заодно, возможно, и Гэри. Она вернулась к машине.

Вот тебе и элемент неожиданности. Она побежала по дорожке, левой рукой прижимая к груди ремень сумочки, правой расстегивая молнию внутреннего кармашка. Хотя… Она не увидела ни «субару» Гэри, ни какой-либо другой машины на подъездной дорожке или припаркованной на улочке. Она перешла на шаг. Пальцы нащупали перцовый баллончик, но оставили его на месте. «Отлично. Столько сил – и все зря». Какова вероятность того, что в данный момент Сефира с песнями летит по шоссе на пути к очередному поджидающему муженьку? В связи с этим напрашивается вопрос: где Гэри? С Сефирой? Она же заявила, что рассталась с ним. Солгала? Если да, то зачем? У нее ведь не было времени на то, чтобы передумать, верно? Или на то, чтобы Гэри уговорил Сефиру взять его с собой? Может, он поехал за ней, а может, куда-то в другом направлении?