Обычное, пацанское лицо, только обветренное, поэтому кажется старше своих лет. Курносый нос, взлохмаченные светлые волосы и небольшой шрам на щеке. В руке парень сжимал кинжал, за спиной висел лук и колчан со стрелами, а также походный мешок. Разглядывая меня, он довольно улыбался.

– Я заприметил тебя, когда бой только начался, от меня не скроешься, – надменно произнес он. – Все закончилось, в караване никого в живых не осталось. Зря вы надеялись на своего мага, у нас покруче оказался. Хорошая досталась добыча, много добра взяли. Наши уже ушли, только я здесь шляюсь, тебя выискиваю. Думаю, раз среди погибших нет, значит, где-то спрятался, и вот наконец-то нашел. А ну, быстро встал! – Он сделал злобное лицо, нагнулся и приткнув кинжал к моему подбородку потянув его вверх.

– Ай, ай, ай, – запричитал я, задирая его. Пацан продолжал давить, кончик впился в кожу, слегка проткнул ее причиняя сильную боль, по шее потекла кровь. У меня брызнули слезы, всхлипывая, повинуясь я поднялся.

– Так-то лучше. – Он убрал кинжал и достал веревку. – Вытяни руки.

– Не надо, пожалуйста, что я сделал, зачем? Отпусти меня. – Запричитал я, пряча их за спиной и делая шаг назад, не понимая, что происходит.

Парень, резко шагнул вперед и врезал мне пощечину, да так что попал и по губам. Голова дернулась, щеку пронзила жгучая боль. Не ожидая подобного, я вздрогнул и ощутил во рту вкус крови, тут же зарыдав, закрыл лицо руками.

– Когда говорю что-то делать, ты должен выполнять! Протянул руки и быстро, – зарычал он.

Продолжая плакать, я опустил голову и боясь, что он вновь меня ударит, подчинился.

Он сложил их вместе, быстро, крепко связал и взявшись за конец веревки дернул ее.

– Пошли.

Повернувшись, пацан потащил меня в сторону леса.

– Не надо, пожалуйста, отпусти! – заголосил я, внутри все дрожало, но он не обращал внимания на мои мольбы.

Пока шли, мне удалось посмотреть на то, что осталось от каравана.

Везде лежали люди, они были мертвы. Валялись отрубленные руки, ноги, головы, очень много крови. Отовсюду шел отвратительный запах смерти, стало дурно.

– Отпусти меня, – вновь взмолился я, всхлипывая. – Не надо, отпусти, пожалуйста.

Пацан остановился. Повернувшись ко мне, достал клинок.

– Еще хоть слово вякнешь, язык отрежу, понял? – прорычал он.

Я побледнел и вздрогнув вытаращился на него. По спине пробежал холодок. Было видно, парень не шутит и сделает это. Причем сама мысль ему нравилась, на лице отражалась мерзкая улыбка. Испугавшись, я быстро закивал соглашаясь.

Убрав кинжал, он вновь потащил меня за собой.

Мы углубились в густой лес, уходя все дальше и дальше от места побоища. Шли по нему целый день. Время уже близилось к вечеру. Я устал, ноги с непривычки болели, идти становилось все труднее.

Иногда делали привал, чтобы немного передохнуть, подкрепиться, останавливаясь возле ручья или небольшой речки. Вот только отдыхал он, развалившись на траве. Что-то жевал, улыбался, поглядывая на меня, привязав мои руки повыше к дереву, так, чтобы я не мог сидеть.

У меня во рту все пересохло, я смотрел на речку, изнемогая от жажды, и молил его дать мне напиться. Пацан усмехался, причмокивая утолял жажду и наблюдал за тем, как я жадно смотрю на него.

От усталости ноги непроизвольно подгибались и тряслись, я провисал на руках, от чего сильно болели запястья. Возникало огромное желание упасть на землю, но я лишь всхлипывал. А затем, подкрепившись и передохнув, он тащил меня дальше.

Пару раз все-таки развязывал мне руки, чтобы дать возможность оправиться. А когда вновь стягивал на них веревку, я морщился и подвывал, дергаясь от боли. Веревка изрядно натерла руки.

Пока шли, меня не покидало чувство нереальности происходящего. Как будто это твориться не со мной, или я просто сплю. Но усталость и боль отрезвляли, еще сильно выматывала жара, солнце палило нещадно, в лесу стояла духота из-за отсутствия ветра.

Мотая головой, сбрасывая наваждение, я пытался облизать потрескавшиеся губы сухим языком и продолжал двигаться вперед. Слезы перестали течь, я лишь изредка тихо всхлипывал, смирившись с неизбежным.

Наконец, когда стало темнеть, мы вышли к заброшенной деревне, расположенной на огромной поляне в глубине леса. Когда и кто здесь жил, непонятно. На данный момент это место облюбовала банда. Избы выглядели старыми, некоторые слегка покосились.

Парень облегченно вздохнул и повел меня к одному из домов. Во дворах стояли лошади и много телег. По дороге я видел бородатых мужиков. Кто-то что-то делал, носили какие-то вещи, корзины, рубили дрова, все были при оружии. У кого короткие, а у некоторых длинные мечи. Кто-то с топором за поясом, были даже с секирой.

Никто на нас не обращал внимания, только изредка бросали косые взгляды и продолжали заниматься своим делом. Одну из телег я узнал, как раз на ней ехал учиться в город. Слезы вновь потекли из глаз.

Мы вошли во двор одного из домов и, приблизившись к старому небольшому сараю, остановились.

– Уже поздно, переночуешь здесь. – Парень открыл перекосившеюся дверь, ввел меня внутрь, заставил улечься возле стены на животе и связал руки за спиной. Затем перетянул ноги, согнул их в коленях и притянул веревкой к рукам. Оставшийся конец привязал к скобе, что торчала в стене. Оставив меня, вышел из сарая и закрыл дверь.

Зачем надо было так связывать, я все равно никуда не убегу, только боль в запястьях стала нестерпимой. В такой позе, уткнувшись лицом в землю, даже пошевелиться сложно и на бок не повалишься. Похоже пацану просто нравиться издеваться надо мной. Ноги ныли от усталости, но я все равно вскоре уснул.

Проснулся с рассветом от боли в спине. Запястья не чувствовал, руки свело, ноги ужасно ныли, я застонал и захныкал, не в силах пошевелиться. Еще что-то впилось в живот, на котором лежал. Похоже подо мной был камень, вчера его не заметил, и он причинял мне сильную боль.

Не знаю сколько так промучился, а когда услышал голос пацана, даже испытал облегчение.

Дверь в сарай открылась, он подошел ко мне.

– Смотрю отдохнул, уже проснулся. Как спалось? – он засмеялся и стал меня развязывать.

Какое же облегчение я испытал, когда смог распластаться на земле.

Он кинул мне фляжку с водой.

– Пей.

Я жадно осушил ее до последней капли.

– Вставай, – рявкнул он.

Пока лежал немного пришел в себя и медленно, постанывая поднялся, Пошатнувшись уперся рукой в стену.

– Не притворяйся, не маленький, руки давай, – пацан держал веревку.

Он вновь связал их и потащил меня к какому-то дому.

Только к нему подошли, как на крыльцо вышел здоровый высокий мужик, со шрамом на лбу. Он был одет в черные сапоги, свободные темно-синие штаны и серую широкую рубаху. На поясе в ножнах висел длинный меч. Встав возле двери, прислонившись к косяку, он сложил руки на груди и окинул нас суровым взглядом.

– Здрав будь Атаман, – произнес парень и слегка поклонился.

– И тебе не болеть, – бросил тот в ответ. – Ну и где шлялся?

– Да вот, – пацан кивнул на меня. – Пленника привел. По лесу долго петляли, следы заметал.

– И на кой черт ты его сюда притащил? – слегка приподняв брови, поинтересовался он.

Парень слегка опешил, не зная, что ответить.

– За тобой двое, еще одного ранил, неплохо навострился стрелять из лука, хвалю, – произнес Атаман.

Пацан довольно заулыбался.

– Повторю свой вопрос. Зачем ты его сюда привел? – Мужчина сердито посмотрел на паренька.

– Так я, это…, – растерялся он. – Он сын знатного купца, смотри, какой холеный. Его же продать можно. Такой дорого стоит.

Мужик недовольно покачал головой.

– Вот только где мы, а где невольничий рынок, ты об этом подумал? До него же семь дней пути, и кто его туда повезет?

– Так это…, – парень задумался и почесал затылок. – Я как то, не подумал, – выдал он.

На крыльцо вышел еще один мужик.

– Не подумал он, – недовольно буркнул Атаман. – Ты же знаешь, мы в плен не берем, слишком много мороки, тщательно следы заметаем, а ты сюда его приволок.

Пацан сник.

– Я же петлял по лесу, – тихо повторил он.

– Откуда этот недомерок? – произнес стоявший сбоку мужик и кивнул на меня.

– Да вот, с каравана зачем-то притащил. – Атаман вновь сердито посмотрел на парня.

– И что мне теперь с ним делать? – грустно промолвил пацан, поглядывая то на меня, то на предводителя банды.

– Мы скоро уходим, чтобы к этому времени его здесь не было. Трофей твой, сам привел, сам и решай, – отрезал он и скрылся в хате.

Пацан вздохнул, нахмурился и бросил на меня взгляд полный ненависти.

– Отведи в лес, пореши там и дело с концом, – посоветовал оставшийся на крыльце бандит.

Я вздрогнул, внутри все похолодело.

Парень поморщился.

– Что, не хочешь резать, так есть куча других способов умерщвления, – мужик усмехнулся.

Пацан задумался, затем хитро заулыбался и подмигнул мне, от чего я непроизвольно поежился.

– Пойдем, – он дернул за веревку и куда-то меня потащил.

Всхлипывая, едва передвигая ноги, я поплелся следом. Сердце учащенно билось в груди, внутри все сжалось, стало ужасно страшно.

Мы вышли из деревни и вскоре вошли в какой-то отдельно стоящий большой сарай посреди леса.

Поставив меня по центру, он отошел в сторону, снял с себя все лишнее, оставил лишь кинжал за поясом, и внезапно поинтересовался:

– Сильно устал?

Шмыгнув носом, я кивнул.

– Правда?

Я вновь кивнул.

– Вижу, весь дрожишь, это хорошо. Зачем тебя вот так сразу убивать, поживи немного, прежде чем умрешь, мы немного поиграем. – Пацан принялся что-то искать в сарае.

Его коварная улыбка мне ужасно не понравилась. Как можно быть таким жестоким и бесчеловечным, он ведь ненамного старше меня? Парень упивается своей властью, ему нравиться мучить и издеваться, что он задумал? Что значит поиграем?

Откуда-то сзади он притащил чурбак, на котором рубят дрова и поставил его рядом со мной. Не торопясь, развязал руки. Я застонал, осторожно трогая сильно болевшие, посиневшие и натертые до крови запястья.

– Раздевайся, – приказал он.

Оторопев, я замер, удивленно на него глазея.

– Ну чего зыркаешь, скидывай одежду, говорю. Она дорогая, добротная, еще пригодится, продам где-нибудь. – Не дожидаясь, пока я начну снимать все с себя, сам быстро принялся меня бесцеремонно раздевать. Вскоре, оставшись голым, я смущенно прикрылся руками. Он убрал мои вещи к себе в мешок и вернувшись, зашел мне за спину.

– Руки давай, – я не шевелился.

Пацан не стал повторять, схватил одну руку, рывком завел за спину, затем вторую. Сложив их, туго стянул веревкой, она впилась в запястья, да так, что я заверещал от боли, переступая ногами.

– Ничего, потерпишь, – он злорадно улыбнулся.

Я прикусил от боли губу, пальцы на руках тряслись.

– Вставай, – приказал парень, показывая на деревяшку.

– Зачем? – Мои глаза в ужасе расширились.

– Вставай, сказал, – процедил он сквозь зубы.

Я задергался, зарыдал в полный голос, быстро осознав, что он собрался делать.

– Не надо, пожалуйста, не надо, не делай этого. Пожалуйста, прошу тебя, – запричитал я.

Но ему на мои слова было плевать, даже доставляло удовольствие видеть, как трясусь от страха.

Парень потянулся к кинжалу. Завывая, я поставил на чурбак трясущуюся ногу.

Сам не смог подняться, пришлось ему меня подтолкнуть.

Чурбак был небольшой и зашатался подо мной. Я взвизгнул, боясь упасть и с трудом удержал равновесие.

Мой мучитель куда-то ненадолго ушел, а когда вернулся, то в его руке была длинная толстая веревка. Увидев ее, мое тело само заходило ходуном, страх сковал рассудок.