– Пропала она в бабушкином доме, да, но это ведь не значит, что там она… – Лиля бросила взгляд на молчавшую Соню. – А дом – это место, где она жила и которое любила. Возможно, она вернулась туда… ну… после… – Еще один несмелый взгляд на подругу.

– После смерти. Господи, Лиль, может, хватит уже беречь мои чувства, будто я какая-то истеричка? – раздраженно проговорила Соня и поглядела на оставшиеся на подносе напитки. – И что из этого мое?

Нина поспешно взяла бутылку лимонада и сделала глоток.

– Если так, почему она ждала столько лет, чтобы проявить себя? – продолжала рассуждать Кристина. – Сколько времени прошло между ее исчезновением и той ночью, когда она рассказала Антону первую сказку? – Она бросила взгляд на Соню и, не дожидаясь ответа, принялась считать вслух: – Исчезла она, когда вам было по шесть. Антон родился, когда тебе исполнилось десять. Приходить к нему она стала, когда ему было… сколько? Пять? Итого… – она выжидающе посмотрела на Нину.

– …Девять, – вместо Нины подсказала Лиля.

– Девять. Целых девять лет. Если бы она обитала все это время в доме, разве не дала бы о себе знать? Хотя бы Соньке.

– Соньке она и сейчас не дает о себе знать, – отозвалась Соня, не отрывая губ от соломинки в молочном коктейле.

– Что тоже странно, согласитесь? – не унималась Кристина.

За столом вновь воцарилась тишина.

– Если ты права и она привязана к Антошке, то почему вдруг замолчала? – поинтересовалась Соня.

– Там она слабее, – пожала плечами Лиля. – Поэтому Антон ее не слышит.

– В усадьбе она успокоилась, – Кристина вслед за Лилей пожала плечами. – Ей не на что больше жаловаться, ей хорошо, она и молчит.

– Или… – три пары глаз уставились на Нину. – Она боится. – Нина перевела ртутно-серый взгляд на Соню. – Что-то в усадьбе напугало ее настолько, что она вынуждена была замолчать.

– Что может напугать призрака темного близнеца? – нервно хихикнула Кристина. В поисках поддержки она перебегала взглядом с одного лица на другое, пока не проследила за взглядом Сони, молча взиравшей на картину с русалками Тихого озера.

– Ты что-то хотела рассказать? – Лиля пихнула подругу локтем, вынуждая сменить тему.

– Да, – воодушевилась Кристина и взяла в руки ежедневник. – Знаете, что это?

– Это твой дневник, – ответила Лиля с излишним энтузиазмом, лишь бы уйти от прежнего разговора.

– Точно, – закивала Кристина и в доказательство своих слов пролистала, чтобы продемонстрировать исписанные крупным почерком страницы. – На днях в театре отменили репетицию, и я решила не ехать домой, а побродить по городу. Бродила я, значит, бродила, сворачивала с одной улицы на другую… Такая прелесть, скажу я вам, лето в нашем городе – все эти парки и тупички, уютные дворики, скрип старых качелей, – она мечтательно подняла глаза к потолку, отчего подруги с улыбкой переглянулись: ох уж наша сентиментальная Крис. – Словом, гуляла я, пока не забрела в один полузаброшенный дворик, заросший шиповником. Там так сладко пахло липой. Я не удержалась, присела на деревянную скамейку и стала слушать птиц.

– И тут к тебе подлетела малиновка и позвала за собой, чтобы показать скрытую за плющом дверь, – не удержавшись, подсказала Соня.

– Возможно, такая дверь там есть, – Кристина направила указательный палец на подругу. – Я не удивилась бы. Так вот, – невозмутимо продолжила она. – Это место меня так вдохновило, что я решила записать свои чувства в дневник. Но меня отвлекли голоса: в мой таинственный дворик забрела кучка семиклассников, чтобы прогулять уроки. Представляете? – Она окинула возмущенным взглядом подруг. – В таком месте!

– Ничего святого нет у людей, – с трудом сдерживая улыбку, проговорила Нина.

– Варвары, – поддакнула Соня.

– Вот именно, – Кристина почти задохнулась от негодования.

– Ты, надеюсь, погнала их оттуда самодельной метлой из шиповника? – уже не пряча улыбку, спросила Нина.

– Я притихла, потому что среди этой шайки была Викуся.

– Твоя Викуся? – уточнила Лиля.

– Моя Викуся, – возмущение продолжало полыхать в душе Кристины. – Которая сестра.

Нина с пониманием кивнула:

– Это, конечно, неприятно, но ей тринадцать. Кто в этом возрасте не прогуливал школу?

– Господи, да бог с ней, пусть делает что хочет, это не мое дело, – отмахнулась Кристина и вновь затрясла в воздухе ежедневником. – Но из-за нее мне пришлось экстренно соображать, куда спрятать это. Викуся, не таясь, сует нос в личные записи, мне даже пришлось соврать, будто я больше не веду дневников, а все старые выбросила. Но стоит ей узнать, что я соврала, она снова примется рыться в моем столе, и второй раз обвести ее вокруг пальца уже не получится. Поэтому я запихала дневник в дупло липы. И как раз вовремя, потому что Викуся меня заметила, – Кристина закатила глаза. – Что там началось, вы бы видели. Бедняга вся изнылась: «Не рассказывай папе, он меня убьет!» Как будто я собиралась. Оно мне надо? Пусть делает что хочет, хоть на второй год остается из-за неуспеваемости, мое-то какое дело?

– Ох уж эта сестринская любовь, – усмехнулась Соня, потягивая молочный коктейль.

– Она взрослый человек, – поморщилась Кристина. – Я ей в няньки не нанималась.

– Так бы ей и сказала, – предложила Лиля.

– Я так ей и сказала. А она не поверила. Повисла на мне тюком и ныла всю дорогу до дома, пока я торжественно не поклялась молчать. А если проговорюсь, то придет Брукса и сожрет меня.

Нина усмехнулась и вопросительно подняла брови:

– Брукса? Серьезно?

– Викуся ее больше всех боится, – пояснила Кристина. – Неделю назад троюродная сестра бабули к нам приезжала, но, на свою беду, пришла она, когда, кроме Викуси, никого дома не было. Так наша дуреха решила, что та – Брукса, которая пытается проникнуть в дом, и захлопнула перед ее носом дверь. «Я отказываюсь, говорит, приглашать вас в наш дом. Подите вон, вам здесь не рады!»

Соня, Лиля и Нина уже смеялись в голос.

– И чем все закончилось? – поторопила Кристину Соня.

– Так и не пустила старушку на порог. Той пришлось почти три часа ждать, когда придет кто-нибудь из более вменяемых членов семьи. Пришел папа, Викуська получила взбучку, а старушка была приглашена в дом и отпоена горячим чаем, день тогда выдался очень прохладным.

– Хорошо, что не жарким, а то пришлось бы вам старушку от теплового удара откачивать, – Лиля обернулась на барную стойку и в немом вопросе развела руки. Где наша рыба? Хозяин «Пиратского фрегата» махнул рукой, и Лиля, довольная, вернулась к разговору.

– Ладно, фиг с ней, – дернула плечом Кристина.

– С Бруксой или с Викусей? – смеясь, уточнила Соня.

– С обеими. Смысл моего рассказа совсем не в них.

– Нет? – Нина потянулась к подошедшему официанту, принимая из его рук тарелку с запеченной рыбой.

– Нет, – Кристина проделала то же самое и подождала, пока подруги примутся за ужин. – В тот день дневник из дупла я так и не забрала: то балет, то книги нужно было вернуть в библиотеку, то абрикосы для варенья купить. В общем, закрутилась и забыла. Вспомнила лишь под вечер, но идти за ним не стала, решила сбегать к липе назавтра с утра.

– Сбегала? – с набитым ртом поинтересовалась Лиля.

– Сбегала и забрала, но смотрите, что в нем было… – она указала пальцем на нижнюю половину страницы.

– Это не ты писала, – догадалась Соня, промокая салфеткой маслянистые губы.

Нина и Лиля подались вперед, разглядывая мелкий убористый почерк. Кристина захлопнула дневник и широко улыбнулась.

– Вот именно!

– Почему тебя так радует, что кто-то писал в твоем дневнике? – не поняла Нина. – Ведь он, скорее всего, еще и все твои записи прочел, а ты очень ревностно к ним относишься.

– Скорее глаза нам выцарапаешь, чем дашь почитать, – подтвердила Лиля. – Что он написал хоть?

– Вступил со мной в диалог, – на лице Кристины сияла счастливая улыбка. – Поддержал, посочувствовал, проявил участие. Даже дал совет, весьма неплохой, на мой взгляд.

– Ну, раз это тебя не обидело… – Нина тщательно вытирала пальцы уже пятой салфеткой.

– Более того, я оставила в дупле дневник еще раз. Сначала, разумеется, написав ответ.

– И? – Соня перебирала вилкой дольки картошки со специями.

– И он ответил, – Кристина счастливо пискнула, демонстрируя продолжение переписки, где ее крупный почерк сменялся мелким и аккуратным.

– Ты не спросила, как его зовут?

– Спросила. Он сказал, что это тайна. Пожелал остаться анонимом.

– Тебя это не смущает? – удивилась Соня.

– Нисколько.

– Но ведь… он знает, кто ты, а ты не знаешь, кто он. – Согласилась с подругой Нина. – Это нечестно.

– Но так же интереснее! – заступилась за незнакомца Кристина. – Теперь у меня есть друг по переписке. Это так интригует.

Соня, Лиля и Нина молча переглянулись. Ох уж наша романтичная Крис.

– Таинственный друг в таинственном дворике, – подытожила Нина. – Не слишком ли много тайн на квадратный метр?

– Таков уж наш город, – пожала плечами довольная Кристина.

– И не поспоришь, – задумчиво проговорила Нина и поглядела на сумку, из которой виднелась изрядно поредевшая за день стопка объявлений.

Полтора часа спустя Нина вышла из того же автобуса, что подвозил ее утром в город. По окрестному лесу уже начали расползаться сумерки, вдоль обочины собирался туман. Она оглядела оклеенную листовками остановку – какая-то специальная ночная бригада их, что ли, к утру обрывает? – и неторопливо двинулась в сторону ворот. Пройдя половину пути, Нина услышала нетерпеливое поскуливание и улыбнулась:

– Ты уже на посту, разбойник? Ждешь меня?

Альф переступал с лапы на лапу, будто пританцовывал, и улыбался во всю свою собачью морду.

– Привет, привет, моя прелесть, как твои дела? Как прошел твой день? – Нина открыла калитку и обняла питомца. – Тоська с Йоськой не обижали? А ты их?

Хвост Альфа вилял со скоростью пропеллера. Пес преданно заглядывал хозяйке в глаза и кряхтел, словно на самом деле пытался что-то рассказать.

– Ладно, пошли домой, мой хороший, угощу тебя чем-нибудь вкусненьким, – она похлопала себя по бедру, призывая следовать за собой, и двинулась по растрескавшейся асфальтовой дороге в сторону дома.

Дом этот был большим старинным особняком и принадлежал предкам Нины уже не одну сотню лет. В конце восемнадцатого века эти земли приглянулись прапрапрапрапрадеду Нины, крупнейшему заводчику лошадей. Отдаленность от города, полнейшее уединение, естественная тень от лесного массива, водоем на территории – идеальное место для конюшен. Именно их построили в первую очередь, когда земля перешла в собственность Дмитрия Измайлова, того самого прапра… Под конюшни, открытые и закрытые манежи, водилки^[1], сеновалы, сараи и прочие хозяйственные постройки вырубили не один гектар леса у ручья. Сам особняк строился в отдалении, так как супруга самого крупного конезаводчика в округе, по иронии судьбы, боялась лошадей как огня.