Задача со всеми неизвестными (страница 4)
– Это ты так вежливо напоминаешь, что меня там никто не ждет?
– Нет, это я Гаврюшин адвокат. Типа меньше жертв – меньше срок.
– Защита, ваш протест отклонен, – хмыкнула Настя. – Вчера Гаврюша совершила акт массового убийства психики: твоей, твоей бабушки, несчастного соседа и участкового. Кстати, я тебя вижу.
– А я тебя нет!
Я закрутилась по сторонам, пытаясь разглядеть Настину русую макушку, и продолжала вертеться до тех пор, пока ко мне не подошла девица с потрясающей рваной стрижкой на синих-синих волосах и не сказала Настиным голосом:
– Ты видела, как ужи иногда крутятся? Очень похоже. Привет.
– У тебя синие волосы. – От удивления ничего другого я из себя выдавить не смогла.
– Ты очень внимательный человек, Полякова.
– Учусь у лучших, Куликова. Ты когда успела? Ночью в салон записывалась?
– Нет, это Лешка.
– Лешка? – вытаращилась я, потянув на себя тяжелую дверь Гаврюшиного подъезда. – Как ты его уломала?
– Это он меня уломал. Рылся вчера ночью в шкафу, нашел краску и пристал: давай, ты же вылитая Мальвина – вечно меня воспитываешь. Постриг, правда, криво, да?
– Друг мой, в крутых салонах это называется «креативная стрижка».
– Мне тоже нравится.
Гаврюша открыла, стоило мне дотронуться до кнопки звонка. Выглядела она отлично: длинное платье с рисунком жар-птицы, припудренное лицо, тщательно завитые волосы. И это несмотря на вчерашние переживания! Если однажды на нашу планету нападут гуманоиды-киборги, Гаврюша окажется самой красивой пленницей: пока остальные дураки будут пытаться спастись, она накрасится.
– Ты пришла, девочка моя, – с надрывом произнесла Гаврюша и, переведя взгляд на Настю, уже самым обычным голосом добавила: – Здравствуй, Настенька, смелый эксперимент, тебе идет.
Настенька терпеть не могла, когда ее называли Настенькой – хуже только Настена. Но не зря Леша иногда говорил, что у нее выдержка – чисто для разведки: она поблагодарила Гаврюшу за комплимент и даже улыбнулась.
– Право, не знаю, можно ли вам здесь находиться, – говорила Гаврюша, прижимая ко лбу тыльную сторону ладони. – Смею ли я впутывать невинных детей в столь жуткое дело? Но как же быть мне, растерянной одинокой женщине с тонкими вибрациями души? Я этого не вынесу!
– Чего именно не вынесете, Наталья Гавриловна? – спросила я.
– Череды необъяснимых событий!
Мы проследовали за Гаврюшей в кухню, она рухнула на стул, не забывая при этом драматично постанывать, и я сказала:
– Так вроде бы вчера все события объяснили. И полиция приходила, и сосед ваш нашелся…
– А теперь снова исчез! – Гаврюша схватила со стола, застеленного белой ажурной скатертью, маленький пузырек и потрясла им – почему-то у Насти перед носом. – Вот, видите?
– «Настойка успокаивающая, 30 миллилитров», – послушно прочла этикетку Настя.
– Именно! – кивнула Гаврюша и со стуком опустила бутылочку на стол. – Левушка оказался таким чувствительным мальчиком, у нас случилась такая душевная беседа…
По-моему, Левушкой можно было называть кудрявого карапуза лет семи, а Гаврюшиному соседу такое имя не подходило совсем. Хотя ему и имя Лев не подходило. Бывает же.
– Левушка пожаловался, что в последнее время совершенно потерял сон, и я, как неравнодушный человек, предложила ему помощь. – Гаврюша указала пальцем на пузырек с настойкой. – Но, увы, память меня порой подводит: я напрочь позабыла, куда дела эти проклятые капли! Я так огорчилась, просто до слез!
– В общем, пока ничего необычного, – еле слышно пробормотала Настя, а я закусила губу, чтобы не заржать.
– Левушка, добрая душа, принялся меня утешать и сказал, что сегодня проведет весь день дома, – улыбнулась Гаврюша. – Словом, дал понять, что я могу занести ему капли, когда мне будет удобно. И что же?
– Он и так хорошо выспался, и капли не понадобились? – предположила Настя.
– Нет, девочка моя, – Гаврюша вздернула подбородок. – Он просто не открывает дверь. Более того, он не отвечает на мои звонки. Можете себе представить?
Мы с Настей переглянулись и, судя по ее выражению лица, она тоже легко могла себе представить, как кто-то не отвечает на Гаврюшины звонки.
– А в чем проблема? – пожала плечами Настя. – У человека поменялись планы. Собирался провести день дома, а его на работу дернули, почему нет?
– Потому, моя девочка, что я названиваю ему с половины восьмого. Не могли же его, как ты выразилась, «дернуть» глубокой ночью.
– Могли, – не согласилась я, – и не обязательно на работу. Может, какой-нибудь его друг в аварию попал, вот он и поехал.
У Гаврюши опустились обычно прямые плечи, она вся как-то скукожилась и медленно проговорила:
– Конечно, разумеется. Я ведь могу вообразить невесть что, я разыгрываю драму на пустом месте. Но я ведь слышу, что там происходит. Там кто-то есть.
Словно в подтверждение ее слов, в квартире сверху что-то застучало. Гаврюша побледнела и спросила:
– И что вы мне прикажете думать?
* * *
– А что тут думать? – Настя перепрыгнула через две ступеньки и оказалась прямо перед дверью грустного Льва. – Достала его Гаврюша, не хочет он с ней разговаривать. Я бы тоже не хотела общаться с тем, кто мне звонит в семь утра. Человеку, у которого бессонница!
– Тебе лень этажом выше подняться?
– Мне – лень. Потому что это самый бессмысленный подъем на этаж в моей жизни. Чего ты хочешь?
Честно говоря, я сама не знала. Я просто была не против, чтобы Гаврюша успокоилась, поэтому предложила: может, мы с Настей сами сходим, проверим, что там с Левушкиной квартиркой? Я с трудом представляла, что и как мы будем проверять, но мало ли.
– Если проблема в Гаврюше, то нам он откроет, логично? – выпалила я и позвонила в дверь.
В квартире стояла тишина, прозвучала только электронная трель и…
– Ты слышишь? – шепнула я Насте.
Она прижалась ухом к кожаной обивке и тоже шепотом ответила:
– Музыка какая-то, что ли? Чилит наш Левушка, капельки не нужны?
– Тише. – Я снова прислушалась. Через несколько секунд музыка оборвалась, последовала недолгая пауза, и мелодия снова заиграла. – Это не музыка, это рингтон. Повторяется один и тот же фрагмент и обрывается. Телефон звонит.
Настя даже задержала дыхание и прикрыла глаза, а потом снисходительно улыбнулась:
– Ну, все понятно. Левушка куда-то сорвался и забыл мобильный.
– То есть дома никого нет? А что тогда стучало?
– Какая разница? Ваза упала, кот пробежал, опять банки взорвались – миллион вариантов.
– А если не так: ему стало плохо и он там лежит в обмороке?
– Тоже может быть. Гаврюша ведь поэтому вчера собиралась в чужую квартиру вломиться? Полякова, возвращайся к реальности.