– Что ж, адептка Эйрис, давайте разбираться с вашей подозрительной магией, – говорит ректор.

– Здравствуйте, давно не виделись, – улыбаюсь я.

– Я бы на вашем месте так сильно не радовался.

– Почему? Я рада уже тому, что вы меня не отчитываете. А ещё тому, что меня будете учить магии именно вы.

Ректор прищуривается, как будто оценивает, искренне я говорю или нет. Но это правда, так что я просто открыто смотрю на него и улыбаюсь.

– Вам нужно будет только вспомнить, а не учиться, – поправляет он.

А вот теперь я немного нервничаю. Интересно, как у Велены было с магией? И насколько знал о её способностях ректор?

– Ничего сложного. Вспомните эти ощущения, как будто магия – это продолжение вас. Она выходит из вашего тела и окутывает вас как облачко. И вы можете управлять этой дымкой, как будто это пластилин и одновременно продолжение вашего тела.

Я благодарна за объяснение. Сосредотачиваюсь и пытаюсь вспомнить, что чувствовала, когда использовала магию. Ничего не выходит.

– Расслабьтесь, – говорит ректор, но это не помогает.

Я всё равно чувствую себя неуютно под его внимательным взглядом. А ещё мы одни в аудитории, и мысли в голову лезут… Всякие. Я уже успела разглядеть, что он в новой рубашке, которая обтягивает не так сильно. Но верхняя пуговица неизменно расстёгнута.

– Давайте попробуем по-другому. Я окутаю вас своей магией. Это спровоцирует выброс вашей.

– А если я вас молнией шарахну? – беспокоюсь я.

– Это вряд ли, – улыбается ректор и приближается ко мне.

Он берёт мою руку и вмиг вокруг что-то меняется. Что-то еле уловимое, висящее в воздухе. Мне становится теплее и кажется, что ректор ближе, чем есть. Будто он меня обнимает…

Прикрываю глаза и пытаюсь расслабиться. Так… я в отпуске. На тёплом чистом песке, а вдали слышно, как волны накатывают на берег. Картинка представляется яркая, и я отчётливо представляю пляж маленького курортного городка, где не раз отдыхала с родителями.

На меня накатывает осознание, что я никогда больше не попаду туда. Никогда не увижу близких и друзей из моего мира, и даже просто такую малость, как знакомый пляж. В груди щемит, я одновременно и жалею и мысленно прощаюсь со своим миром. Да, я старалась просто об этом не думать, чтобы не раскисать. И вот, не вышло: по щеке катится одинокая слеза.

Спохватываюсь и тяну руку, чтобы вытереть её, пока ректор не обратил внимание. И кладу ладонь на чужую руку. Открываю глаза.

Ректор касается щеки и медленно вытирает слезу. Он всматривается в моё лицо, хмурится. Но не строго, а серьёзно-озадаченно, пытаясь понять, с чего я вдруг плачу. Наши взгляды сталкиваются, я благодарно улыбаюсь. Наверное, мне просто не хватало поддержки, любой.

В глазах ректора снова вытягивается зрачок. Он, не убирая ладони от моей щеки, склоняется ближе. Нет, второй раз я на это не поведусь! Поэтому я совсем не ожидаю, когда чувствую прикосновение к губам.

Глава 31. За спиной

Это касание как молния. Прошибает мгновенно, по телу пробегают мурашки, а в ногах возникает слабость. Ректор углубляет поцелуй и прижимает меня к себе. Мысли сразу улетают, я чувствую только как кружится голова от его древесного одеколона, от того, как мне уютно в его объятиях, будто я для них и создана. И от того, как тянет где-то внизу, а сердце стучит слишком громко. Воздух вокруг нас будто потрескивает и искрится.

Его движения замедляются, он шумно вдыхает. И отстраняется. Я ещё, видимо, не очень соображаю, инстинктивно тянусь за ним, не желая останавливаться. Смотрю на ректора словно сквозь дымку и осознаю произошедшее.

Надо ли мне после всего звать теперь его по имени? Аскар. Мысленно примеряюсь, каково будет произнести его вслух.

– На этом, пожалуй, закончим наше занятие, – хрипло говорит ректор, не отрывая взгляда от моих губ.

Его зрачок всё ещё вертикальный. Он выпускает меня, и я замечаю, что искры вокруг нас не были метафорой. В воздухе и правда мелькают маленькие вспышки и раздаётся потрескивание. Это моя магия?

– Потрясающе, – восхищённо говорю я.

– Вы о чём? – осторожно спрашивает ректор.

– То, что вы сделали, просто потрясающе, – ловлю его удивлённо-смущённый взгляд и понимаю, как это звучит. – То есть, и это тоже. Но я сейчас о магии.

Ректор тонко улыбается.

– Теперь вам надо научиться выпускать магию без моей помощи.

– Боюсь, я не справлюсь, – говорю, а сама опускаю взгляд на его губы.

Взгляд ректора темнеет, а тело слегка напрягается.

– Надо справиться, – глухо говорит он. – Мы не можем…

Я не понимаю, почему мы не можем. Да, он старше. Но не настолько, как думает. Да и дядя Филипп, за которого грозились выдать Велену родители, наверняка ещё старше ректора.

Видимо, мои мысли как-то отражаются на моём лице, потому что ректор не продолжает фразу.

– Не важно. Встретимся на следующем занятии, – говорит он.

Ректор стремительно выходит, а я остаюсь одна. Потрескивание магии вокруг плавно пропадает, на душе тоже сразу как-то пусто.

Я не понимаю, какие у нас теперь с ректором отношения. Наверное, он и сам не понимает, вот и вышел. Но также это может значить, что он сейчас подумает и решит, что мы не пара. Слишком спонтанный поступок для всегда рационального ректора. Так что высока вероятность, что я останусь одна.

И от этого тоскливо и ноет в груди. Хотя я и сама не собиралась ни с кем встречаться, пока не разберусь с “сюжетом”. Боялась даже думать о том, что могу так сильно сблизиться с кем-то из этого чужого мне мира.

Остаток занятия я провожу в этой же аудитории, одна. Тренируюсь выпускать магию, но на деле всё время отвлекаюсь и думаю о поцелуе с ректором.

Шум в коридоре намекает, что занятие кончилось. К этому времени я уже более-менее собралась и пришла в себя. Выхожу из аудитории и иду с толпой адептов к другому классу. Уже по пути замечаю, что что-то не то. Вместо привычных громких разговоров и взрывов смеха, замечаю косые взгляды и тихие переговоры в своих группках.

Внутри аудитории это продолжается. И все то и дело поглядывают не на меня, а на Мадлен. Садится она одна с гордым и независимым видом. Я приземляюсь рядом.

– Что случилось? – шёпотом спрашиваю я.

– Узнаешь позже, – фыркает она. – Я не обязана тебе докладывать.

Я хмыкаю и отворачиваюсь. Значит, ещё дуется. И ладно, я не собираюсь её уговаривать. Хотя в груди поселяется неприятное чувство.

– Адептка Эйрис, как поживает ваш доклад? – спрашивает меня преподаватель, мисс Кутси.

– Э-э, – не ожидаю я. – Он почти готов.

Совершенно потерялась в днях, и сама не помню, к какому дню я должна была его подготовить. Нет, я над ним работала урывками между решением проблем с магией и с репутацией Велены.

– Я буду вынуждена доложить о вашей успеваемости ректору, – надменно улыбается мисс Кутси.

Да, она точно недолюбливает Велену. Но меня уже не пугает поход к ректору, я даже буду совсем не против. Мне и самой хотелось бы прояснить, что это было и насколько серьёзно. Чтобы не мучиться в догадках, как сейчас.

В перерывах между занятиями и в столовой я одна. Даже непривычно. По обрывкам разговоров я понимаю, что на практике по магии Мадлен “случайно” задела Катарину. Ничего серьёзного, но Катарину отправили в лазарет.

Злюсь на Мадлен и больше не предпринимаю попыток с ней поговорить. Раз ей так нравится нарываться на главных героев, пусть делает что хочет.

После занятий захожу в кружок журналистов. Наконец, вижу Мартина, но с ходу спросить его о том, чем он отделался за посещение библиотеки, я не могу. Тут Лолла, и у них с Мартином жаркий спор.

– Хорошо, как ты собиралась выпустить это в обход ректора? – спрашивает Мартин, тряся перед Лоллой листами бумаги. – Или ты забыла, что мы теперь все статьи согласовываем с ним?

Лолла не отвечает, пытается вырвать листы из рук Мартина. Но тот замечает меня и, пользуясь тем, что он гораздо выше Лоллы, передаёт их мне.

– Вот, почитай.

Лолла с ненавистью смотрит на меня, но статью не забирает. Фыркает и скрещивает руки на груди.

– Подельнички, – бросает она и выходит из комнаты.

Я вчитываюсь. Ох… Кажется, я уже начинаю привыкать к происходящему вокруг безобразию. А ещё узнаю стиль Лоллы: видимо, статью про Дебиона и Катарину писала она.

А в этой статье про меня. На основе двух раз, когда она “застукала” меня с Мартином и меня с ректором в неоднозначных позах, Лолла написала целое сочинение о том, как я кручу с обоими. И в конце взывала к общественной морали, приводя в пример нормальную пару Дебиона с Катариной. Она их фанатка, что ли?

– Хорошо, что ректор не успел этого увидеть, – говорю я.

– Не успел увидеть что? – раздаётся за спиной.

Глава 32. Последствия

Я оборачиваюсь и с облегчением выдыхаю. На секунду мне показалось, что это ректор, но это всего лишь Дебион. Наверное, страх говорил за меня.

– Ректор должен приструнить тебя и твою шайку. Ты знаешь, что Катарина не может писать лекции, потому что на руке у неё ожог?

– Не знала, потому что меня вообще не было на занятии, – раздражаюсь я. – Хватит уже. Ты же знаешь, что я поссорилась с Мадлен.

– Видел, – морщится Дебион. – Но вдруг это был спектакль?

Мне хочется его стукнуть или закрыть голову руками и зарычать. Как можно быть таким непробиваемым? Это, по мнению автора, любовь – зациклиться на вероятных врагах Катарины?

– Так кабинет ректора в другой стороне – иди и высказывай ему, – вмешивается Мартин. – Что сюда пришёл-то?

– За этим. Это материал для статьи.

– Наша газета не занимается сплетнями, – и гораздо тише Мартин добавляет: – теперь.

– Так это вопрос безопасности адептов! – отодвинув сильной рукой меня в сторону, надвигается Дебион. – Нельзя проводить занятия двух групп в одном зале. Места мало. Больше конфликтов.

– Я понял, это действительно можно напечатать. Вместо того, что предложила Лолла, – кивает мне Мартин.

– Не забудь упомянуть вашу подружку, – презрительно бросает Дебион.

– Обещать не могу, но на инцидент намекну.

Дебион, успокоившись, кивает и выходит. Я остаюсь с Мартином.

Всё это мне что-то напоминает. Ожог на руке, то, что Катарина не могла писать лекции… После этого, кстати, активизировался их противный декан, перестал быть осторожным, задержал Катарину под предлогом отсутствия лекций и приставал. Но его прервал кто-то, и правда всплыла. А потом и декан из-за несчастного случая получил поражение тёмной магией. Вот тогда-то в книге все и стали что-то подозревать.

Стоп. До декана была ещё одна жертва, которой пока что не придали значения. Мадлен.

У меня холодеют кончики пальцев, во рту становится сухо. Всё так же, как в книге. Мадлен в опасности.

Я быстро соображаю, что делать. Чувствую, как начинаю поддаваться панике. Не вмешиваться? Но она пострадает, и довольно серьёзно. Она может и не очнуться от комы. Вмешаться? Но как? И получится ли мне противостоять тёмной магии? А может, я даже смогу поймать этого мага?

Ладно, последнее вряд ли. Но узнать, кто он, попробовать можно.

У Велены не было магии света. У меня есть. Может, я смогу противостоять тёмному магу!

– Мартин! – кидаюсь я к нему и хватаю за плечи. – Надо спасти Мадлен.

– От позора? – хмыкает он. – Так поздно.

– Нет, от нападения тёмного мага. Он нападает на всех, кто вредил Катерине. И не пропустит этот случай.

Мартин хмурится, не до конца верит мне.

– Откуда ты знаешь? Разве Катарина как-то связана с господином Чотисом, например?

– С этим не помню, но с остальными связана, – уверенно заявляю я. – Дело серьёзное. Разве не будет лучше на всякий случай охранять Мадлен. Представь, если мы поймаем этого тёмного, или узнаем, кто он.

Мартин морщится.