– Я нашла квартирку на Миллерс-Корт, позади Дорсет-стрит. Маленькая, но отдельная. И можно приводить туда клиентов. В приличном месте работать, а не на улицах!

– Не так уж это и далеко от Уайтчепелла, Мэри Джейн. И не такое уж оно приличное.

– Ах, заткнись, Бэт! Ты глупая дурашка еще. Ничего не знаешь. Я повидала жизнь и поболе твоего разбираюсь.

– Тебе всего двадцать пять, не шибко старше меня, – огрызнулась Бетти.

– Так в этом-то и сила, глупая. В молодости! И красоте… Мне хорошо платят, я могу накопить денег и однажды покончить с этим. А много ли ты накопишь, подворовывая у отца по пенсу за рыбу?

Бетти поджала губы. Собрать денег, чтобы уехать обратно в Ирландию, где все еще жили родственники матери, вот какой была ее мечта. Уехать туда, куда звали детские воспоминания, море, чистый воздух. Туда, где остались друзья.

Мэри Джейн давила на больное. Сомнения и соблазн поддаться на уговоры подруги одолевали ее. Может быть, Мэри Джейн права? Может, хватит строить из себя невинную чистоту? Если верить расчетам, то один-два-три раза, и она сможет оплатить поезд до Холхида. Еще два раза и билет на паром до Дублина в кармане. Потом до Голуэя – и она дома. Она умеет читать и писать, она хорошо говорит по-английски. Там можно зарабатывать обучением, помощью в составлении договоров – помогать местным фермерам. Там можно выйти замуж за… Стива О’Хара… если он все так же влюблен в нее. Она заживет честной чистой жизнью, и никто не узнает…

Потом вдруг, совершенно внезапно, как вспышка в сознании, вспомнился ей сырой холод ТОЙ подворотни. Тот запах и скрежет в темноте, и то, что было после.

– Нет, не могу, – вышептала Бетти. – Не могу…

Пять

Шло время. Уайтчепел жил свою убогую жизнь. Октябрь выдался дождливым и холодным. Лондон накрыли туманы. Так бывает, когда после знойной погоды да вдруг холода. Туманы такие, что свои руки разглядеть невозможно. Желтая пелена скрывала улицы, дома и всех, кто желал скрыться.

Гарви Коллинс совсем озверел. Его русский приятель Миша вдруг исчез куда-то, говорят, разжился деньгами и переехал в район поприличнее. Коллинса давила жаба зависти. Тем более, что после отъезда Мэри Джейн он так и не смог найти нового постояльца, и значит, денег стало меньше. Бетти прилетало по поводу и без – не так зажгла камин, мало выручила денег за рыбу, не там села, не так посмотрела.

Бетти старалась как можно меньше бывать дома. Продав рыбу, она еще несколько часов бродила по богатому Вест-Энду, прежде чем вернуться в трущобы. Однако с каждым днем становилось все холоднее, обветшалое платье ее совсем не грело, и затяжные прогулки грозили воспалением.

Свернувшись, как листок папоротника, обняв себя худыми руками, плелась она по мокрым камням мостовой вдоль серой мутной Темзы, когда встретила Мэри Джейн. Одетая в красивое шерстяное платье, шляпку и меховую муфту, та хохотала своим низким хрипловатым смехом над шутками немолодого господина, которого держала под руку. Завидев Бетти, она шепнула что-то на ухо своему спутнику, оторвалась от него и подошла к бывшей подруге:

– Бетти, детка, ужасно выглядишь, ты здорова?

– Привет, Мэри Джейн. Зато ты выглядишь прекрасно. Как жизнь?

– Восхитительно! – она схватила Бетти за локоть, прошлась взглядом по желто-синему подтеку, спускающемуся по шее от уха к левой ключице. – Папаша Коллинс? Вот скотина! Я занята сейчас… Приходи завтра ко мне. Миллерс-Корт тринадцать. Пятая квартира. Она особняком, вход с улицы. Это очень удобно.

– Мэри Джейн…

– Заткнись и слушай. К ночи приходи, после десяти. Я буду не одна. Ты удивишься, когда увидишь, – она громко хохотнула. – Но он мой клиент теперь. Платит втридорога. Готов выдать десять шиллингов за первую ночь такой русалки как ты. Он очень хочет. Я уступлю и его, и квартиру. Просто так… да… черт с тобой, все себе заберешь. А дальше обсудим. Завтра, слышишь. Завтра вечером. Он придет ко мне, но я уступлю. Поешь, и приведи себя в божеский вид, – она вытащила из кармашка шиллинг и вложила Бетти в ладонь. – Отдашь потом, когда сделаешь дело.

Мэри Джейн отпустила Бетти и вернулась к ожидающему ее господину. Тот с любопытством разглядывал девушек, но в разговор не влезал. Лишь улыбнулся приветливо и кивнул. Мэри Джейн крикнула громкое «Чау!», и они продолжили путь.

Худой невысокий человек, что стоял неподалеку, вдруг плюнул смачно им в след и прошипел злобно «shluha». Бетти уже слышала это слово раньше, это что-то на русском. Человек обернулся, и Бетти узнала в нем… Ольгу, соседку и сестру умершей Веры. Но почему она в мужском костюме?

– И не думай даже! – прорычала Ольга, глядя исподлобья, развернулась и ушагала прочь.

А Бетти думала. Бетти мучилась. Бетти решилась.

На следующий день после встречи у Темзы, то было восьмого ноября, Бетти умылась, причесалась, заштопала свежие дырки на платье, собрала в узелок свою скудную одежду, положила в поясную сумочку документы, мамино зеркальце, пятнадцать серебряных монет и обломок губной помады, припрятанный еще со времен проживания у них Мэри Джейн.

Гарви Коллинс напился в хлам с самого утра и спал, не мешая приготовлениям. Как только он зашевелился, захрипел и закашлялся, Бетти выскочила из дому.

У самого порога столкнулась она с худощавым бледным мужчиной в очках. Лицо его казалось ей смутно знакомым, будто видела его на улице не раз, но имени не знает. Мужчина явно шел к ним, уже занес руку для стука в дверь, но Бетти остановила его:

– Что вам угодно? Отец отдыхает… после ночной рыбалки, не лучшее время будить его.

– Нет-нет, юная мисс, – ответил мужчина с легким русским акцентом. – Я к мисс Келли. Мэри Джейн Келли. Она ведь здесь проживает? Я доктор Педаченко. У меня к ней дело.

– Мэри Джейн уехала с месяц как.

– Известно ли, куда? – мужчина растерянно потирал переносицу. – Она была у меня две недели назад… на приеме. Хотел справиться о самочувствии после… . И думал, что здесь живет, раньше ведь жила…

– Уехала, теперь на Миллерс-корт тринадцать ищите ее, – торопливо проговорила Бетти, заслышав, как отец громко выругался и позвал ее по имени. – А здесь нет, и мне пора, сэр.

Она махнула рукой на прощание и побежала… навсегда из дома, который ненавидела. Больше она сюда не вернется.

До условленного времени было еще далеко, и Бетти пошла гулять по старым маршрутам, поближе к Вестминстеру. Темнело стремительно, густой туман расползался по мощеным улицам города, покрывая набеги обнаглевших крыс. То там то тут шуршало под ногами, пищало и мелькало неизвестное. Туман же колыхался вдруг, поднимаясь жидким облачком над густой надземной пеленой, покрывшей Лондон, словно ватное одеяло.

Бетти дрожала. От холода ли, от страха ли, от принятого ли решения? Бедная девочка. Врученный Мэри Джейн шиллинг она не тронула, сложила отдельно в кармашек. Эти деньги надо было отдать.

Чтобы согреться хоть капельку, она зашла в церковь Святой Маргариты, присела на скамейку, опустила голову. У алтаря шел молебен, но Бетти не слушала, все ее внимание было вовнутрь.

– Прости меня, Господи, – шептала Бетти. – Прости… Но… Прости за то, что собираюсь сделать. Я домой хочу, а здесь не могу больше. Я лишь раз… и уеду. Если бы ты был против, то ты бы дал знак, ты бы показал другой путь. Я долго ждала, искала… Но нет иного… права Мэри Джейн.

– Бетти?!

Девушка подняла заплаканное лицо и прошептала, не веря глазам своим:

– Стив…

Перед ней действительно стоял Стив О’Хара, ее голуэйский приятель, мальчишка, влюбленный в нее когда-то в прошлой жизни. Теперь он совсем уже взрослый парень… высокий, статный. Что он здесь делает?

– А я уже отчаялся тебя найти, – тараторил Стиви. – Я здесь с отцом и матушкой, привозили шерсть на продажу. У нас теперь пять сотен овец, едва справляемся. Купили собаку, английский колли. Ты бы видела, что они вытворяют! Они овец считать умеют! А я искал тебя везде. Везде… Но никто не мог мне сказать, где вы живете. А завтра мы уезжаем… А я не успел… Бетти, как ты? Как мистер и миссис Коллинс, как малыш Уолтер?

– Они все умерли, – соврала Бетти, ей не хотелось говорить про отца.

– О… – Стив неловко переминался с ноги на ногу. – Прости меня. Мне так жаль… но… что ты тогда здесь делаешь?

– Греюсь… и жду.

– Нет, не в церкви, а здесь… в Лондоне?

– Я не знаю, – Бетти зарыдала, и Стив обнял ее.

– Поехали завтра с нами? Матушка будет рада тебя видеть. А как обрадуются тебе твои тетка и бабушка!

– У меня нет денег, Стив.

– Не говори ерунды. Если деньги единственное, что тебя останавливает, то это не причина. Мы оплатим твой проезд. Пойдем, надо забрать твои вещи. Поезд утром, стоит поторопиться.

– Я уже их собрала, все здесь. Сам Господь послал тебя мне, Стив. И… именно сегодня. Спасибо, Господи, ты указал мне иной путь! Но нам надо кое-куда зайти, Стиви. На Миллерс-корт, это не так далеко. Я должна отдать … должна шиллинг одной хорошей девушке. Вот он, здесь, – она достала монетку из кармана. – Я только забегу к ней попрощаться и отдать долг.

Стив подхватил узелок Бетти, и они пошли не спеша. Стив болтал без умолку, рассказывая про новую породу овец и потрясающих собак-овчарок, что загоняют отару по свистку, про Голуэй и тетушку, про их общих друзей, про море, про все на свете. Про все, что так любила Бетти.

Бетти забыла про холод, потерялась в пространстве и времени, Бетти была как во сне. Когда они дошли до Миллер-корт, перевалило за полночь. Но Бетти этого не знала, ведь ни у нее, ни у Стива часов не было.

Ей не хотелось, чтобы Стив видел Мери Джейн и слышал их разговор, поэтому она попросила его остаться на набережной Темзы, сама же побежала к дому номер тринадцать, что стоял в ста метрах от берега.

Дом двухэтажный, таких было много в старом Лондоне. Их делили на маленькие квартирки, мебилировали и сдавали помесячно. Квартира с торца дома имела отдельный вход, без общего коридора. На облезлой белой двери нарисована бурой краской цифра пять.

Бетти подошла, оглянулась, удостоверившись, что Стив не следует за ней, постучала. Сквозь щелочку в плотной занавеси на окошке рядом трепыхался слабый желтый свет – горела свечка, значит Мэри Джейн дома.

– Мэри Джейн, – позвала Бетти и постучала вновь.

Тонкую полоску света вдруг сдуло, и в тот же миг дверь медленно открылась вовнутрь. Бетти смотрела в черную мглу комнаты, откуда на нее пахнуло… сырым и сладковато-приторным. Тем самым… как тогда.

– Мэри Джейн? – позвала она тихонечко, покрываясь мурашками ужаса. – Мэри Джейн, это Бетти.

В комнате скрипнуло что-то… и совсем рядом, так что коснулось лица, прошелестело:

– Беатрис Коллинс…

Опрометью бросилась Бетти от страшной темноты, сердце ее выпрыгивало, а ноги подгибались. Предательский туман растекся по земле, подставляя подножки, хватая за щиколотки. Бетти спотыкалась, падала, поднималась и снова бежала без оглядки.

И, о ужас, добежав до набережной, она не нашла там Стива! Он исчез, растворился в тумане, оставил ее одну. Упершись в парапет Бетти склонилась над мутью ночной Темзы. В панике она металась то влево, то вправо, никак не решаясь, куда бежать дальше. Вдруг шорох, обернулась… и вот она… та самая… черная, невысокая, худая и смутно знакомая фигура из ТОЙ подворотни.

На секунду лишь выглянула луна из-за тучи. Но этого хватило, чтобы увидеть лезвие ножа и… лицо. Она узнала его – старик из Вест-Энда, добряк, купивший всю рыбу.

– Мистер Блейк… это вы…

– Да, Беатрис, милое дитя, хотя… нет… не дитя. Ты продалась пороку… как и твоя подруга-шлюха… и значит… я имею право…

Он дернулся резко, шагнул на Бетти, но не ударил ее, а упал на парапет, обмяк, повис на нем вниз головою. Только теперь Бетти увидела Стива. И увесистый камень в его руках.

Недолго думая, Бетти схватила Блейка за ноги и подтолкнула вперед, сбросила бесчувственное тело в Темзу.

– Что мы наделали? – прошептал Стив.