– Не ерничайте. Вы прекрасно себе представляете, кого я имею в виду.

– Нет.

– Довольно! – Сказочник хлопнул рукой по столу. Принц от неожиданности подскочил на месте. – Откуда вы знаете это имя?

– Мы знакомы, – оскалился Принц.

– Вы знали его под другим именем, – настаивал Сказочник.

– Я не обязан оправдываться. Допустим, что имя я придумал. Довольствуйтесь таким объяснением.

Сказочник хмыкнул и продолжил листать.

– А вы не жалели чернил.

– К чему это?

– К тому, что ваша книжка пока длиннее всех.

– О чем вы?

– О том, – спокойно повторил Сказочник, отрываясь от рукописи, – что ваша рукопись длиннее других.

– Каких? – Принца сковал холодный страх. Время замедлилось. Он стал видеть все в пугающей четкости – от сверкающих пылинок на безупречной поверхности стола до складок на корешках зачитанных книг.

– Длиннее рукописей ваших предшественников, – терпеливо пояснил Сказочник. – Неужели вы не слышите их голоса? Их дух силен в этой комнате.

– Я ничего не слышу, – отрекся Принц.

– Как занимательно. Вы знаете, меня забавляют его тщедушные попытки вернуться к жизни. Я даже перестаю их пресекать – за ними так увлекательно наблюдать. Я даже грешным делом подумал как-то, что до вас он больше не доберется. Но нет – он снова незримо со мною, и я снова читаю его потрясающую биографию. Как всегда, с обилием новых деталей и душещипательных подробностей, все в минорных красках. Неужели вы и правда ничего не слышите сейчас?

– Не слышу.

– Да что вы говорите, – Сказочник закрыл глаза и сделал медленный вдох. – Они уже шепчут хором. Давайте, я вам покажу.

Сказочник снял с полки невзрачную книжку и положил ее на стол перед Принцем. Он пролистал несколько первых страниц и остановился на портрете автора – умудренного годами синьора в старомодном парике. Принц посмотрел на литографию.

Он был готов поклясться, что грузное лицо на картинке поморщилось, как будто бы силясь что-то вспомнить, и немного отвело взгляд.

– Ну, а теперь вы слышите? – с искренним интересом уточнил Сказочник.

– Что я должен услышать? – отчаялся Принц.

Сказочник тут же поднес палец ко рту, призывая его замолчать.

– Тсс, начинается.

Сначала не было ничего, лишь абсолютное беззвучие. Потом – шорох страниц, скрежет пера, шелест. И бормотание – со всех сторон сразу, и снизу, и сверху, везде. И главное – в его голове.

Господин на странице начал шевелить губами, и его голос слился с бормочущим хором.

– Что это? Что происходит? – в ужасе вскричал Принц.

– Не изволите ли пролистать книжку? – вкрадчиво предложил Сказочник.

Принц нахмурился, отгоняя от себя все нарастающий шум. Он взял томик в руки.

Заглавие книги гласило: «Туман и чернила». Принц спешно пролистал страницы до начала романа.

Первые несколько строк заставили его побледнеть. Первая глава оставила его в диком смятении. Бегло пробежавшись глазами до середины, он отложил книжку.

– Знакомо, правда? – уточнил Сказочник с наигранной учтивостью.

– Этого не может быть, – просто сказал Принц.

– И, тем не менее, оно есть.

– Это подделка.

– В каком-то роде, да, – не стал спорить Сказочник. – С той точки зрения, что вы не найдете этой книжицы ни в одном частном собрании, даже у самого заядлого коллекционера. Она существует в единственном экземпляре. Она очень уязвима, она не может призвать легионы библиотекарей на свою защиту. Ее существование практически нельзя доказать. И тем не менее, она существует. И как же так вышло, что ее сюжет практически идентичен тому, что сочиняете вы?

– Я не знаю, – прошептал Принц.

– Ах, и я тоже в неведении! – ядовито вторил ему Сказочник. – Однако же я могу предположить. Я могу догадаться. Я могу вычислить. Возможно, – и он сделал драматическую паузу. – Возможно, вы с этим автором оба базировали свое повествование на одном источнике. И возникает вопрос. Откуда он? Кто вам его подсказал? Где вы его взяли? Кто вас, в конце концов, надоумил? А?

– Вы знаете, – взорвался Принц. – Вы все знаете! Почему вы тогда спрашиваете, почему мучаете меня?

– Извольте, – оскорбился Сказочник. – Разве это я мучаю вас? Отчего бы не обвинить того, кто вам этот сюжет подсказал?

– И что с того? – оборонялся Принц. – Сюжеты повторяются всегда. Мой стиль не похож на то, что вы показали мне. Могут быть и другие расхождения.

Сказочник якобы задумался.

– Могут, – согласился он после томительного размышления.

– Однако же, – тут же оживился он, – что вы скажете насчет этого.

Он извлек новую книгу, потолще, с другой полки и небрежно бросил ее на стол.

– И вот этого!

Следом полетела еще одна книга.

– И еще!

Скоро на столе образовалась внушительная горка из томов всех мастей и окрасов.

Принц дрожащими руками взял несколько первых попавшихся и неловко пролистал их.

Множество жанров. Толстые книги, маленькие. Рассказы, стихи, сказки, почти что брошюрки. И одно имя во всех – Батафи, Батафи, Батафи.

На первый взгляд, каждая из них следовала той же фабуле, что и новый роман Принца. Насколько позволял заключить его лихорадочный осмотр, ближе к середине начинались какие-то расхождения, а финалы и вовсе различались значительно. Но сомнений быть не могло – каждая пыталась раскрыть один и тот сюжет. Сюжет, о котором Принц отказался со мной говорить.

Его мозг даже не пытался найти объяснение. Принц застыл, снова держа в руках ту самую первую книжицу с портретом старомодного синьора. И тогда он ощутил наконец странное спокойствие, отрешенность. Что же, так тому и быть. Если бы книга была одна, он сошел бы с ума. Но их было неисчислимо много, а значит, таковы были правила. Он уже не ожидал ничего нового.

– Как это произошло? – прозвучал его вопрос.

– Связь поколений, – рассмеялся Сказочник, – пантеон бумагомарак! Мои верные подмастерья, замахнувшиеся на вечный сюжет – житие Шута. И вы среди них, мой друг. Еще один певчий в хоре вечности. Заслуженный кавалер ордена каменного пера.

Что-то в этих словах еще крепче уверило Принца в собственной правоте. Он стал различать голоса в бессмысленном шелесте, но не мог разобрать ни одного слова. Однако, подумалось Принцу, голоса были ничтожны, пренебрежимо малы, а слова не имели значения. Все, что должно было быть сказано, перешло на бумагу. Все, что предстояло сказать, жило в его голове. Он смирился. Он резко закрыл лежащую перед ним книгу. Перед тем, как обложка в одном стремительном хлопке погребла под собою лицо господина-писателя в парике, лицо успело немного изумиться. Брови поползли вверх, лоб покрылся морщинами, губы сложились в узкую линию.

Голоса взвились в бессильном негодовании.

Сказочник угрожающе сощурил глаза и наклонил свое тело вперед, хищно щуря чернильные очи.

– Что вы предлагаете? – грустно улыбнулся Принц, не слыша своих мыслей за поднимающейся какофонией. – Мне стоит все бросить? Начать заново?

– Отчего же, – оскалился Сказочник, крича в ответ, – я с нетерпением жду вашей работы. Я готов простить ей некоторую вторичность завязки, ибо финал обещает получиться непревзойденным.

– Так тому и быть, – прокричал Принц поверх голосов. Он встал и развернулся, чтобы уйти. В ту же секунду голоса стихли, умерли. Настала благоговейная тишина.

Когда Принц был уже в дверях, Сказочник задержал его. Он снова был спокоен и четок.

– Ах, и еще кое-что, – заметил он как бы между прочим. – На случай, если вы все же не успеете ничего дописать. Я долго размышлял о наших договоренностях и пришел к неутешительной мысли. На данный момент я нахожусь в затруднительном положении. Смотрите сами, мне не вполне известно местонахождение должника, назначенного вашим предшественником, а времени на заполнение сборника остается все меньше. Может статься, что найти этого человека будет как минимум проблематично. Поэтому знайте, что кандидатура герцогини Изабеллы представляется мне гораздо более реалистичной. Если до этого дойдет, я предпочел бы разыскать именно ее.

И Принц хлопнул дверью.

И снова путаница. Принц утверждал, что его мысли в те дни не поддавались никакой систематизации. Он пытался постичь предательство Батафи, прокручивал в голове их диалог. Но было ли предательство? Был ли диалог?

Принц начал сомневаться в собственном рассудке. Он не знал, как достучаться до шута, а тот никак не давал о себе знать. Даже имея на руках его таинственную посылку, Принц не мог заставить себя полностью поверить в реальность того туманного разговора. Все происшествие начинало казаться ему ужасной шуткой Сказочника. Как это можно было объяснить иначе?

Он находил доверчивых и нуждающихся людей. Наверняка при этом Сказочник и добряк Хмурый Лоренцо состояли в сговоре, иначе и быть не могло. Потом… Потом Сказочник доводил свои авторов до исступления и заставлял их поверить во всю эту чепуху про Батафи. Возможно, он и правда знал что-то о прошлых злоключениях Принца и как-то использовал его страхи. Отравил его. Вызвал галлюцинации. Обманул. В эту теорию очень хотелось верить, но она не вязалась с реальностью. А реальность не вязалась сама с собой. Была ли она реальностью? Когда Принц начал сходить с ума? Еще в замке? А была ли Изабелла?

Он кое-как заканчивал роман. Иногда он даже забывал о происхождении первоисточника и тогда ему писалось легко. Но редкие часы без пера были сущим кошмаром.

Иногда во сне он сидел один в темной комнате при скудном свете потухающей свечки и слушал голоса своих предшественников. Он до сих пор не мог их различить, но они странным образом успокаивали его. Некоторые голоса из хора совершенно явно были разъярены, а другие отчитывали его с холодной учтивостью, но он не держал на их зла. Он почему-то знал, что на их месте вел бы себя точно так же.

Еще он много раз вспоминал последнюю беседу со Сказочником и никак не мог решить, что действительно было сказано, а что его воображение досочинило за него.

Когда в романе была поставлена последняя точка, Принц еще полчаса сидел за столом, крутя в руках каменное перо и пытаясь отсрочить неминуемый визит к работодателю. Он решился лишь на следующее утро.

– Ах, вы дописали, – поздравил его Сказочник. – Вот ваше вознаграждение.

Он небрежно уронил перед Принцем очередной, третий по счету, кошелек. Поскольку сбережений к тому времени у Принца почти не оставалось, и его наружность снова пришла в некоторое запустенье, он без сожалений завладел кошельком и поместил его себе в карман. Третий транш по размеру был абсолютно тем же, что и два предыдущих.

– На что вы думаете употребить оставшиеся два дня? – прямо спросил его Сказочник.

– Как? – изумленный Принц медленно опустился на стул. – Осталось всего два дня?

– Неужели вы думаете, что моя находчивость, или, если вам будет угодно, мое коварство, простирается на общепринятый календарь? Здесь я не могу ничего завуалировать, исказить и переставить. До наступления августа и вправду осталось два дня. Увы!

– Я выполнил обязательство по количеству слов…

– Свое. А в Контракте явно сказано о четырех законченных произведениях. И о том, что опись долга содержится в отдельном документе, заверенном Гильдией. То есть мной. Но я никогда не искажаю числа. Вы ведь этот момент тоже в свое время проглядели или не запомнили?

– И велик ли долг? – спросил Принц вместо ответа.

– Сразу к делу? – ухмыльнулся Сказочник. – Нравится мне эта ваша особенность. Нет, долг невелик. Несколько страничек вашим почерком.

Принц подумал об Изабелле.